Аркадий Пинчук - Потому что люблю [сборник]

Заметив на себе взгляд летчика, девушка стыдливо прикрыла ноги и улыбнулась. Виктор помахал ей фуражкой — и вдруг с поразительной ясностью понял: конец войне проклятой, смерть уже не подстерегает людей на каждом шагу, он живой и здоровый, а впереди все — и учеба, и небо, без которого он жизнь свою не представлял, и любовь… Конечно, будет и любовь. Вот только он разыщет жену и сына Федора Садко, перевезет их в Межгорск, в эту трехкомнатную квартиру, и тогда у него найдется достаточно времени для всего — и для учебы, и для всяких сердечных фиглей-миглей. Надо только научиться танцевать. На танцах знакомства получаются как дважды два. Главное, что война окончилась, что его, Виктора Гая, она пощадила.

Виктор Гай еще не знал тогда, что война не кончается в день подписания акта о капитуляции, что она на протяжении многих лет калечит судьбы людские, ранит сердца и души. Он и не мог знать этого, потому что был молод и, сделав для себя неожиданное открытие о наступившем мире, прочно поверил в будущее, поверил, что стрелка его барометра всегда будет стоять только на «ясно».

Он не огорчился, что в его трехкомнатной квартире ободраны стены и большинство стекол в рамах заменены кусками растрескавшейся фанеры. Что почти развалились печки и не было никакой мебели, кроме брошенного кем-то на кухне старого, изъеденного жучком-древоточцем шкафчика. Главное не в этом…

На следующий день они пришли сюда с Пантелеем. Осмотрев все закоулки, подвал и чердак, Пантелей деловито почесал затылок.

— Ремонт я со своими механиками сделаю в два дня. Ты не узнаешь эту стоянку. Насчет остального — провентилируем… Приезжай послезавтра утречком…

Но послезавтра утречком не вышло. Виктора Гая вызвал командир полка. Обычно суровый и всегда чем-нибудь недовольный, в этот раз он торжественно улыбался и встретил лейтенанта не сидя за столом, а у самой двери. В его кабинете были капитан Сирота, оба заместителя и три совсем молодых летчика в новеньком обмундировании, младшие лейтенанты.

— Ну вот что, старший лейтенант Гай, — загремел на весь кабинет своим необъятным басом командир полка.

— Лейтенант, товарищ майор, — попытался поправить его Виктор Гай.

— Не перебивать! Если командир полка говорит «старший», значит — «старший». Так вот, старший лейтенант Гай, принимайте звено. — Он сделал широкий жест в сторону младших лейтенантов. — Все они из училища, подготовлены теоретически отлично. Пороху, правда, не нюхали, но это не беда. Вы их научите всему, что сами умеете. Ясно?

— Так точно!

— А вы не смотрите, что он ваш ровесник, — повернулся майор к младшим лейтенантам. — Перед вами ас, лучший летчик дивизии. Силен и в одиночных, и в групповых боях. Потому как чувство локтя имеет. Этому тоже надо научиться. Чувство локтя для летчика, что земля для Антея.

Майор умолк, словно что-то вспоминая, затем быстро прошел к столу, вынул из ящика новенькие золотые погоны — на каждом по три звездочки, — подошел к Виктору Гаю.

— Поздравляю, сынок, с присвоением очередного воинского звания. — И уже совсем неожиданно обнял Виктора и трижды поцеловал. — Летай. Высокого неба тебе и мягких посадок!

Весь день Виктор Гай знакомил молодых летчиков с хозяйством полка, со своими боевыми друзьями. Где бы он ни появлялся, его поздравляли шумно и многоречиво.

День проплывал торжественно-приподнято, словно во сне. Веселые улыбки, объятия и поздравления чередовались с серьезными разговорами с младшими лейтенантами.

— А капитан Сирота сильный летчик? — спрашивали они.

— Еще бы!.. Командир эскадрильи! Когда я прибыл в полк к нему в звено, на боевом счету командира было восемь сбитых фрицев.

— А сколько в полку асов?

— У нас все асы. И вы будете. Пойдемте, покажу ТЭЧ…

Навстречу шли техники, человек пять.

— Витя! С третьей тебя!

— Спасибо. Где Пантелей?

— Не появляется. Второй день не видим. Звено принимаешь?

— Да, приказано.

— Если что — техники не подведут. Можешь рассчитывать…

К себе на квартиру Виктор Гай выбрался только к вечеру.

Войдя в подъезд, он сразу почувствовал едва уловимый запах ацетоновой краски. Поднялся по выщербленным ступенькам на второй этаж. И не узнал свою дверь — она сверкала изумрудно-зеленой краской. Гравировка на прибитой к двери дюралевой пластинке гласила, что здесь проживает военный летчик Гай Виктор Антонович.

Петли для навесного замка были сняты, на их месте белел хромированный ободок английского замка. «Ну Пантелей!.. Ну развернулся!..»

Дверь была заперта. Гай постучал, и она тут же сама открылась. Гай вошел в коридор — никого.

— Ну Пантелей! — уже вслух выразил свой восторг Виктор Гай и захлопнул дверь. Легонько дзинькнула защелка. Но не в замке, а где-то внизу. Гай присмотрелся и заметил бегущий по плинтусу тросик.

— Выходи, Пантелей, я тебя обнаружил!

В комнате, которую Виктор Гай хотел оборудовать для себя, раздался дружный смех. Вышли Пантелей и человек шесть солдат и сержантов.

— Принимай работу, — уже серьезно сказал Пантелей, — и выставляй оценки.

Гай сразу направился в свою комнату. Пантелей загородил дверь.

— Начнем с прихожей. — Он щелкнул выключателем, и под потолком загорелась маленькая лампочка. Загорелась ярко и весело.

— Откуда электричество? — удивился Гай. Он знал, что электростанция в городе еще не восстановлена.

— Старый трофейный аккумулятор. Иссякнет — подзарядим.

— Черт с ним! Годится!

— А теперь твоя комната.

— Ого!.. — вырвалось у летчика, когда он открыл дверь.

Сквозь распахнутое окно ветер легонько покачивал длинную, до пола, занавеску из парашютного шелка. Направо за дверью — серый топчан, в левом углу этажерка с книгами, у окна — стол. С бутылками вина, стаканами, хлебом, консервными банками, колбасой.

— Это мы готовили к новоселью, но кто знал, что будешь именинником сегодня! А ты знаешь — нельзя оставлять на завтра то, что можно съесть сегодня. За стол, хлопцы! Мы, кажется, заработали.

— Спасибо! Мой долг перед вами неоплатный…

— Рассчитаемся на том свете угольками.

Только в двенадцатом часу Пантелей вместе с механиками уехал на попутной машине в полк. Гай остался ночевать в своей квартире.

Он плохо спал и проснулся рано. Распахнул окно. Над городом висела тишина. Лишь со стороны станции доносилось приглушенное полязгивание буферов.

Виктор Гай быстро оделся и, стараясь не шуметь, сбежал вниз.

Штаб полка, учебные классы, общежития, казармы, столовая — все это располагалось примерно в трех километрах от его квартиры. Пройтись пешком по утреннему городу — разве это не удовольствие?

— Сироту видел? — ответил вопросом на его приветствие дежурный по полку. — Вчера вечером он искал тебя. Просил, если появишься, чтобы к нему зашел.