Владимир Успенский - Неизвестные солдаты кн.3, 4

Немцы еще не начали свою тайную перегруппировку, а генерал Ватутин уже предвидел ее. Логика, опыт, знание противника подсказывали ему, что так продолжаться не может. Враг находится в тупике, он должен решиться на новый шаг, на новый бросок. В штабе Манштейна еще только готовился приказ, а на карте Ватутина стоял уже знак вопроса, точка которого приходилась на Прохоровку. «Почему именно здесь? – спрашивал себя генерал и отвечал: – Потому что здесь удобная местность, потому что здесь они могут добиться решительного успеха, потому что здесь мы не ждем их».

Но предугадать – это еще далеко не все. Как задержать и уничтожить тысячу танков, неисчислимое количество пушек и минометов – все, что бросит в атаку Манштейн? Какой бы прочной ни была оборона, нет гарантии, что она устоит под ударом такой силы. В конце концов противник просто уничтожит все, что находится перед ним, пропашет себе дорогу шириной в десять километров и пройдет вперед.

Ватутин принял решение, удивившее не только его штаб, но и Ставку Верховного Главнокомандующего. Вместо упорной обороны – наступать! Атаковать немцев, нарушить их планы, вырвать инициативу. Фашисты ослабили свои фланги – тем лучше. По флангам ударят армии, которые всю неделю сдерживали врага и понесли потери. А на главное направление выйдут свежие силы, которые сберегались до решающего момента.

Получив войска из резерва Ставки, генерал Ватутин направил в район Прохоровки 5-ю Гвардейскую общевойсковую армию. По тыловым дорогам форсированным маршем двигались колонны машин 5-й Гвардейской танковой армии. 850 танков вел навстречу врагу генерал-лейтенант Ротмистров. Три с половиной сотни километров армия прошла единым рывком, почти не имея отстающих, прямо с ходу заняла боевые позиции. На подкрепление танковой армии спешили два танковых корпуса. Появившись неожиданно для противника, бронетанковые войска должны были сыграть решающую роль в предстоящей схватке.

Для поддержки наземных войск на район Прохоровки была нацелена почти вся авиация Воронежского и Центрального фронтов.

Утром 12 июля, едва взошло солнце, в воздух поднялись армады бомбардировщиков. С запада летели немцы, с востока – русские. Самолеты шли сотнями, волна за волной. Они бомбили и обстреливали до тех пор, пока летчики перестали видеть, что делают: огромный участок местности был затянут густыми клубами дыма и пыли. Едва лишь эта черная пелена начала редеть, с обеих сторон раздались орудийные залпы. Снова загрохотал возле Прохоровки огнедышащий вулкан, выбрасывая пламя, дым, копоть.

Бомбы и снаряды уничтожили и сожгли все: на позициях советской и немецкой пехоты не осталось ни людей, ни пушек, ни пулеметов. Не осталось даже самих траншей: их сровняли с землей. Немцы пробили коридор для своих танков. Советские летчики и артиллеристы проложили путь для своих броневых машин. Так началось Прохоровское танковое сражение, самое крупное в истории, в котором люди становились крепче машин, а машины проникались человеческой яростью.

Немцы бросили в атаку 700 танков. Танки ползли в несколько рядов, заполнив все пространство между рекой Псёл и железнодорожной насыпью. Вслед за ними, невидимые в пыли, двигались бронетранспортеры с пехотой.

Ныряя в овраги, поднимаясь на холмы, эта лавина катилась вперед упрямо и неудержимо, сотрясая притихшую землю. А навстречу врагу, набирая скорость, шли советские «тридцатьчетверки». Их было столько же, сколько немецких машин. Семьсот на семьсот!

Выстрелы почти полутора тысяч орудий слились в сплошной рокочущий гул.

«Тридцатьчетверки» неслись на полной скорости, стремясь сократить дистанцию. И когда немцы, не ожидавшие такой встречи, опомнились от неожиданности, советские танки были уже рядом. Фашистские «тигры» лишились главного своего преимущества. С короткого расстояния «тридцатьчетверки» пробивали их мощную броню.

В дыму, в грохоте, в треске столкнулись две лавины. Было так тесно, что некоторые машины налетали друг на друга, таранили, переворачивались.

Советские танки прошли сквозь вражеский строй и, развернувшись, начали бить немцев с тыла. На помощь врагу спешили машины второго эшелона. На помощь «тридцатьчетверкам» шли резервные батальоны тяжелых танков.

За этим побоищем трудно было следить со стороны, дым и пыль скрывали его плотной завесой. А тот, кто находился в самой гуще схватки, видел только какие-то фрагменты ее.

Там не подбирали, а разбирали. Пушки стреляли почти в упор. Машины ползали среди пылающих, чадящих коробок, как по огненному коридору, разыскивая себе цель.

Лишь под вечер начали возвращаться на сборные пункты танки с обгорелой, пошелушившейся краской, покрытые вмятинами. Отравленные пороховыми газами люди с трудом вываливались из люков, стояли на земле покачиваясь, как пьяные, с удивлением озираясь. Они не верили, что вырвались из гремящего пекла, не верили, что может быть такая тишина и такой мирный запах вечернего леса…

Нельзя было определить сразу, кто победил в этой битве. На поле между рекой Псёл и железной дорогой остались триста пятьдесят немецких танков, догоравших вперемешку с советскими танками. Около десяти тысяч убитых немцев лежали там рядом с погибшими советскими воинами.

Это сражение, казалось, не принесло успеха ни тем, ни другим. Но результаты его проявились уже на следующий день. Немцы бросили под Прохоровку все свои силы, сожгли там свои последние танковые резервы. Они вынуждены были остановиться и зализывать раны. А войска Воронежского фронта и его танковые соединения сохранили боеспособность. 5-я Гвардейская танковая армия за одну ночь привела в порядок корпуса, подтянула мотострелковые части.

На следующее утро вновь загремели пушки, снова началась артиллерийская подготовка. Но на этот раз в атаку пошли не фашисты, а советские батальоны. Под их натиском немцы медленно попятились, оставляя территорию, за которую заплатили столь дорогой ценой.

Возможно, Манштейну и удалось бы собрать еще раз сильную группировку, еще раз ударить по армиям генерала Ватутина, но неудачи следовали одна за другой. Советские войска Западного и Брянского фронтов прорвали немецкие позиции и повели решительное наступление на Орел. Теперь немцам было не до атак, теперь они думали только о том, как отразить натиск русских.

12 июля 1943 года произошел тот перелом, который был подготовлен всем предыдущим ходом событий. Если битва на Курской дуге явилась как бы кульминационным пунктом войны, то самой высшей точкой ее оказалось танковое побоище под Прохоровкой. Здесь советские войска окончательно вырвали инициативу из рук противника. Отсюда, с овражистого поля возле реки Псёл, началась дорога, которая вела только на запад.