Александр Степанов - Семья Звонаревых. Том 1

Загадочной оказалась судьба и первой книги, с которой большинству молодых читателей предстоит познакомиться впервые. Грубый факт: всё, что в настоящее время предлагает интернет из произведения «Семья Звонарёвых» и выдаёт это за целое – всего лишь книга вторая, посвящённая первой мировой войне. В период оцифровки советских литературных произведений по какой-то причине первую книгу проигнорировали. Книготорговые сайты наперебой предъявляют книгу номер два и сообщают, что это весь текст; периода с 1905 по 1912 год, с их точки зрения, у автора не существует. Остаётся только гадать – произошла досадная ошибка, недоразумение, либо это преднамеренное искажение, которое, безусловно, ухудшает впечатления от произведения в целом. Ведь без первой книги большинство сюжетных линий совершенно непонятны; возникновение и исчезновение тех или иных персонажей никак читателю, получается, не объяснено. Если судить о произведении только по второй книге, никто не возьмёт в толк, откуда взялась, например, Манька Завидова, кто такие доктор Краснушкин или Иван Герасимович?

Остановимся на озвученных версиях, которые являются существенными с точек зрения современного книгоиздания и сохранения литературного наследия. Наиболее вероятно, что некто, первым оцифровывающий текст «Семьи Звонарёвых», совершил оплошность, не ответственно выполнил имеющиеся задачи. За ним перекопировало информацию множество сайтов, не перепроверив, так же проявляя безразличие к книге. Что привело к неполноценным переизданиям, некачественному электронному продукту, на котором так или иначе стараются заработать, вводя читателей в заблуждение – неосознанно, разумеется. К слову, для этого издания редакционным коллективом была проведена самостоятельная оцифровка текста по книге, вышедшей в 1990 году в издательстве «Художественная литература».

Необходимо сказать, что и к книгам, изданным в советские времена, так же имеется ряд претензий. Подобно озвученной выше ситуации – некогда одно из издательств подготовило книгу к печати некачественно, с огромным количеством орфографических ошибок и отсутствием необходимой базы примечаний, в отличие от изданий «Порт-Артура». Вослед текст перенимали другие издательства, продолжая множить некачественные переиздания точно с такими же упущениями. Они так же перекочевали в современные электронные версии. Поэтому для этой книги была проведена значительная корректорская работа и специально подготовлены примечания.

Но возможно, такая небрежность напрямую пересекается со вторым предположением? Отчего только вторая книга предъявляется читателю как целое произведение, а первая осталась за скобками? Назовём эту версию идеологической. Действительно, в первой книге много внимания уделяется вопросу – как бы его обозначили в советские времена – «роста революционного самосознания рабочего класса». Плотно освещаются нюансы подпольной работы большевиков, в которую постепенно втягиваются полюбившиеся персонажи.

С первых страниц вниманием читателя овладевает деятельный, находчивый Филипп Блохин. Он оказывается едва ли не центральной фигурой романа, особенно его первой книги, где многочисленные приключения Блохина связывают воедино сюжет.

История освобождения политических заключенных из Керченской крепости, в которой немалую роль играет Блохин, занимает почти треть книги. Надо сказать, что как самостоятельная повесть она была опубликована в журнале «Дон» под названием «В Керченской крепости» и только потом уже включена в роман. Так же и повесть «Стальной рабочий отряд» о боях под Нарвой в феврале 1918 года, опубликованная в 1958 году и переизданная под названием «Бои под Нарвой» в 1987 году, должна была по замыслу автора войти в третью книгу «Семьи Звонарёвых». Блохин здесь уже командир красноармейского рабочего отрада Стального завода – одного из тех, который стоял у истоков образования Красной Армии.

Блохин в этом романе уже не тот солдат, который инстинктивно чувствует необходимость социальных перемен. Его порт-артурское негодование продолжается по тем же причинам: некомпетентность руководства в сочетании с равнодушием к интересам простого рабочего человека. В романе развёрнуто показывается развитие рабочего движения не только во время боевых действий на Красной Пресне, но и в годы так называемой реакции. Описывая удручающие картины быта Выборгской стороны, рассказывая о положении рабочих на одном из военных заводов, где работает в конструкторском бюро Звонарёв, а в механическом цехе Блохин, писатель предъявляет своё виденье роста революционной активности. Позже, опять-таки через фигуру Блохина, затронет и проблемы крестьянства.

Дважды в ХХ веке – в его начале и в конце – происходила гуманитарная катастрофа в связи с политическими преобразованиями. Если пришедшие к власти большевики лихо отодвинули в сторону огромный пласт культурного наследия только на том основание, что оно создавалось «при царе», а лояльность деятелей культуры определяли на основании их происхождения и политического прошлого, то по схожему принципу, начиная с периода перестройки, формировалась тенденция отторжения всего советского. И литература того периода зачастую выплёскивалась, как по пословице – «вместе с грязной водой и ребёнка». Мало чем отличается требование Владимира Маяковского «сбросить Пушкина с корабля современности» от написанной в конце 80-х статьи Виктора Ерофеева «Поминки по советской литературе», где он высказывается «…я буду последним человеком, который будет плакать на её похоронах, но я с удовольствием скажу надгробное слово» [2]. Предъявляемые Ерофеевым формальные признаки вполне объективны.

Советская литература и тогда, и сейчас отталкивает большинство по многим причинам. По выражению Георгия Адамовича, «… средняя советская книга поражает прежде всего дурным качеством «выделки»… Понижение писательского мастерства и особенно понижение читательских требований, объяснимое причинами, далеко выходящими за пределы литературы, сказывается… Ощутительнее всего потеря иронии, этой важнейшей приправы во всякой литературной кухне. Советская словесность пресна. В большинстве советских произведений, – как и почти всегда в творчестве малоразвитой культуры, – действие подчинено формуле «от мрака к свету»: коснел кто-нибудь в заблуждении, был несчастлив, – познал истину, стал счастлив… Рабочий пьянствовал, нищенствовал; приятели уговорили его сходить на собрание в «ячейку»; там его образумили; он записался в партию, понял величие борьбы за социализм и другим стал подавать пример… Сразу с первых страниц знаешь, чем дело кончится, и даже в тех случаях, когда торжество добродетели и посрамление порока не так очевидно, как я только что предположил, всё-таки можно быть уверенным что коммунист окажется прав, а всякий другой человек неправ…» [3].