Александр Котов - БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ

Алехин вновь уткнулся в шахматную доску. Задача простая - опровергнуть ход конем на е-четыре, найти выигрыш за белых. Опыт, интуиция подсказывали ему, что позиция и в этом случае выгодна белым, но этого было далеко не достаточно. Острый дебютный вариант, да еще с жертвой пешки, нужно решать до конца, до мата или очевидного решающего преимущества. Иначе один незаметный ответ неприятеля, одна непредвиденная тонкость может привести за доской к немедленной катастрофе.

Но как выиграть? Ничего конкретного не видно. Нужно искать, искать, подстегивал сам себя упорный аналитик. Это очень важный вариант. Найдешь выигрыш, - сделаешь большой шаг в дебютной подготовке к матчу. Эйве обязательно применит славянскую защиту, он всю жизнь ее играет. А тут его и ждет сюрприз! Там, где десятки гроссмейстеров играли, не задумываясь, ладьей на дэ-один, Алехин вдруг пожертвует пешку. И… черным капут! Только бы найти выигрыш!

Глаза пытливого шахматного исследователя перебегали с одной фигурки на другую. В его мозгу, заполненном идеями, вариантами, планами, зрели новые мысли, способные восхитить и поразить шахматный мир. Изредка он передвигал на доске ту или иную фигуру. А нужна ли ему была доска? Нет, конечно! Доска была для него лишь небольшим облегчением, своеобразным контролем. Тренированный мозг чемпиона ясно видел все шахматное поле битвы, мог по памяти решить любую задачу или рассчитать самый запутанный вариант. Сложнейший механизм мозга гроссмейстера работал на полную мощность: вспоминал партии, игранные двадцать лет назад, отыскивал новые пути, проводил аналогии, обобщал выводы. Шла работа высшего творческого накала, лишь слегка прищуренные глаза да сдвинутые брови выдавали напряжение шахматного гиганта.

Вдруг уголком глаз Алехин увидел где-то у пола зеленую юбку жены. Он поднял голову от шахматной доски. Около письменного стола стояла Грейс. Ничего не понимая, удивленно смотрела она то в глаза Алехина, то на пешки, нелепо торчащие из его ушей. Грейс, очевидно, что-то говорила - губы ее беззвучно шевелились. «Ругает меня, а я не слышу, - подумал Алехин, и его охватила безумная радость. - Здорово я провел музыкантов и Грейс! Вошла, а я даже не слыхал!»

Алехин вынул пешки из ушей. В голову с злобной назойливостью ворвались звуки, только и ждавшие момента, чтобы отомстить за обман. Громче всех слышался низкий голос Грейс.

- …шахматный отшельник, - разобрал Алехин последние слова фразы.

- Что ты говоришь? - спросил он жену.

- Я говорю: выходила замуж за культурного, воспитанного человека…

- А оказалось? - спокойно спросил Алехин.

- Оказался шахматист. Мастер передвигать деревяшки, - съязвила англичанка.

- Лучше хорошо двигать деревяшки, чем плохо пиликать на скрипке. Музыканты!

За открытой дверью на лестнице послышались торопливые шаги: по- Видимому, Гарольд, поднявшийся с Грейс на второй этаж, услыхав ворчливый разговор супругов, устремился вниз.

- Вы опять пьяны! - скривила губы Грейс. - Тогда оставайтесь лучше здесь. Мне не нужно будет краснеть за такого мужа!

Закрыв дверь, Грейс торопливо сбежала с лестницы.

Алехин поднялся из-за стола, подошел к книгам и вынул бутылку. «Ну что ж! Пьян так пьян!» - горько усмехнулся он. Осушив две рюмки коньяку, он прошелся по кабинету. Внизу опять зазвучала музыка, на этот раз один рояль. Разозлившаяся Грейс играла что-то стремительное и бравурное: видимо, в пику мужу она извлекала аккорды с максимальной силой. Алехин безразлично махнул рукой. Мстительная выходка Грейс не затрагивала его, он уже стал привыкать к подобным вспышкам.

Походив по кабинету, он вновь сел за письменный стол. Буду тренироваться по Ботвиннику, - подбодрил он себя. Вместо радиоприемника будут Грейс с Гарольдом». Но вскоре он опять увлекся позицией и забыл про шум и музыку. Хотя он не затыкал больше ушей, до его сознания уже не доходила и не мешала ни громкая музыка, ни голос Грейс, что-то объяснявшей внизу своим коллегам.

Вывел его из задумчивости стук в дверь. «Опять Грейс», - подумал Алехин в первый момент. Дверь распахнулась, на пороге стояла Мадлен.

- Вас просят к телефону. Из Парижа, - сказала горничная. Алехин спустился вниз. Здесь звуки музыки стали заметно громче. Дверь была раскрыта - еще одна месть Грейс. Алехин увидел жену, сидящую за роялем, молодого худого Гарольда со скрипкой и коренастого мужчину с эспаньолкой и тщательно прилизанными волосами. Короткие толстые ножки сидящего мужчины осторожно обнимали виолончель.

- Кто говорит? - не расслышав, переспросил Алехин. - Гвендолина? Здравствуй, - закричал он в трубку по-русски. - Что?! Когда?! - нетерпеливо переспросил Алехин и вдруг, раздраженный неуместной музыкой, пронзительно закричал в открытую дверь гостиной:- Прекратите играть!… Сейчас же!

В горячке Алехин крикнул сначала по-русски, затем, увидев вытянувшиеся лица, повторил по-французски.

- Отчего умерла?! - допрашивал Алехин Гвендолину. Его пронзительный голос звучал жутко во внезапно наступившей тишине. - Неизвестно? Когда похороны? Я приеду.

Повесив трубку, он бегом поднялся на второй этаж, зашел в кабинет и зло повернул на два оборота ключ в двери.

Бутылка коньяка перекочевала с полки на письменный стол и опустошалась с невероятной быстротой. «Вот уже нет Нади, - повторял сам себе и все-таки не мог поверить Алехин. - Ушла совсем, навсегда. Единственный человек в этом мире, кто любил тебя по-настоящему. Надя, она отдавала все свои силы, чтобы создать условия для твоего успеха, охранить от злой судьбы. Что таить, еще большой вопрос: стал бы ты чемпионам мира без Нади? И чем ты отплатил ей? Черной неблагодарностью, бросил одну, потерянную, забытую. Даже и не вспоминал. А она?! До последней минуты ее мысли были о тебе, о твоей судьбе терзалось ее доброе сердце».

Алехин вспомнил последнюю встречу с Надей. Небольшой турнир в пригороде Парижа, полдень, ласковое солнце позднего бабьего лета. Алехин доигрывал длинную партию, отложенную накануне. Нудная позиция - прямого выигрыша нет, приходится выжимать небольшой перевес в эндшпиле. Все было ясно Алехину; не думая, делал он очевидные ходы п сразу отправлялся гулять между столиками. Народу в зале было мало, доигрывалось всего четыре партии.

Вдруг Алехин остановился в оцепенении. В углу зала, там, где красный канат прикреплялся к стене, сидела Надя. «Не может быть, - в первую минуту не поверил глазам Алехин, - что ей здесь делать?» Но это была она. Надя сидела молчаливая и притихшая, черный костюм подчеркивал ее потерянность в пустом зале. Алехин не отрывал глаз от одинокой фигурки в черном. Но вот она подняла голову, их взгляды встретились. В глазах Нади на мгновение промелькнул испуг.