Владимир Каржавин - Под псевдонимом Серж

И храбрости, воинской доблести было в ту войну предостаточно. Георгиевским крестом были отмечены около полутора миллиона человек. 33 тысячи стали полными кавалерами Георгиевских наград всех четырёх степеней. Медалей «За храбрость» к ноябрю 1916 года было выдано на фронте свыше полутора миллионов. Следует отметить, что тогда кресты и медали просто так никому не «вешали», за тыловые заслуги не давали, а давали только за участие в боях.

Среди тех, кого провожали осенью 1914-го, был и Алексей Балезин. Но на фронт он попал не сразу, его первоначально направили в школу младших офицеров. Поэтому своё первое боевое крещение он получил в апреле 1915 года в должности заместителя командира пулемётной команды и вскоре, после гибели командира, занял его место. И чем чаще видел он наряду с отвагой гибель своих боевых товарищей,разорванные в клочья тела, озлобленные лица солдат, которых война оторвала от земли, дома, жены и детей, тем настойчивей задавал себе вопрос: а за что же он воюет? За Россию? Может быть, может быть… Но, нужна ли России эта война? Что она будет иметь от гибели своих граждан, своих сынов? Много лет спустя в Великую Отечественную он не станет задавать себе этого вопроса – там всё предстанет слишком ясным и очевидным. Нов эту войну…

Балезин закрыл глаза, обхватил голову руками. Хватит, хватит… прочь воспоминания… Как? Ну как от них убежать?..

– Не помешал?

Алексей слегка повернул голову. Справа от него на скамейке сидел приятного вида мужчина лет сорока, с тёмной окладистой бородой, в строгом чёрном костюме-тройке и того же цвета шляпе. Увидеть человека в таком наряде в мае 1919 года в Петрограде было редкостью.

– Что за дело у вас ко мне? – Балезин, закинув нога на ногу, смотрел вперёд, а не на новоявленного собеседника, тем самым давая понять, что не очень-то расположен к разговору.

– Почему вы решили, что у меня к вам дело? – тот, что с бородкой ответил вопросом на вопрос.

Алексей усмехнулся с оттенком презрения:

– Во-первых, если бы вы захотели отдохнуть, присели бы на соседнюю свободную лавочку, а не ко мне. Значит, я вам чем-то интересен. А во-вторых… – Алексей вдруг повернулся к назойливому незнакомцу всем корпусом и глянул в упор. – А во-вторых, вы засветились. Не будете же вы отрицать, что шли за мной от самых ворот порта… на расстоянии, разумеется.

– Браво, – тот, что с бородкой, слегка приподнял ладони рук, как бы признавая своё поражение. – Узнаю работника контрразведки.

– Бывшего.

– Да будет вам… в разведке и контрразведке бывших не бывает.

Теперь уже Балезин с интересом посмотрел на собеседника.

– Вы бы хоть представились.

Незнакомец снял шляпу, давая возможность лучше рассмотреть своё лицо. Это было знаком доверия.

– Моё имя вам мало что говорит, но попробую. Итак, Юргенс Эдуард Артурович, иностранный отдел ВЧК. Слышали про такой?

– Про ЧК? Слышал. В доме, где жила моя тётушка, нескольких человек забрала ЧК. Домой они не вернулись.

Юргенс надел шляпу, вздохнул:

– Я бы не хотел открывать дискуссию о степени их виновности. Как сказал товарищ Ленин: революцию в белых перчатках не делают. Революция это всегда жертвы. И многие жертвы, к сожалению, напрасны.

– Я-то на кой чёрт вам нужен?

– Хотите верьте, хотите нет, но сорок процентов царских офицеров служат в Красной армии.

– Может быть, может быть… Выбор невелик: голодная смерть или паёк.

– Бросьте иронизировать. Не паёк и не главным образом паёк. Просто офицеры – люди в основном образованные и понимают, что победи белые – Россия будет сателлитом у стран Антанты, да и у Америки с Японией. Надо же платить по долгам. А вот мы, большевики, эти долги аннулировали. Наша новая Россия ни от кого зависеть не будет.

Наступила небольшая пауза. Потом назвавшийся Эдуардом Артуровичем спросил:

– Вот вы воевали, а за что?

Он попал в точку. Алексей давно уже был в плену этого вопроса. А его собеседник, похоже, хорошо разбирался в международной политике.

Вдруг в груди сдавило, и Балезин разразился резким кашлем.

– Что с вами? – нахмурился Юргенс.

Алексей откашлялся не сразу.

– Старая история: хлебнул немного газу. Потому и в плен попал.

Юргенс продолжил:

– Так вот: Англия и Франция воевали с Германией. За что? За колонии, за право торговать в Европе. А Россия тут при чём? Зачем Николай Второй полез в войну?

– О судьбе Николая Второго я знаю из немецких газет.

– Не об этом речь. Поймите, мы – большевики, новая власть, власть трудящихся. И я вам предлагаю работать на эту власть.

– То есть вы предлагаете мне вступить в Красную армию и вместо одной войны, которая, слава богу, закончилась, участвовать в другой – Гражданской? Нет уж, увольте. Стрелять в своих бывших товарищей по оружию, которые на той стороне, – это не для меня. И в белой армии меня не будет. Воевать против мужиков? Да у меня почти вся пулемётная команда состояла из них… В общем, хватит, навоевался!

Как ни странно, Юргенс от последних слов слегка повеселел.

– Ничего иного я от вас услышать и не ожидал. Нет, стрелять я вам не предлагаю. Вы с вашими знаниями иностранных языков и опытом работы в контрразведке нужны совсем в другом деле.

Далее Юргенс сообщил Алексею, что некоторые страны готовы признать Советскую республику и установить с ней дипломатические отношения. А значит, нужны грамотные люди, знающие иностранные языки и умеющие работать и легально, и нелегально.

– Вы прошли школу Батюшина, и нам подходите, – заключил он.

При упоминании имени Батюшина Алексей резко повернулся к собеседнику:

– Вы знали Николая Степановича?

– Не только знал, но и работал вместе с ним.

– И где он сейчас?

– К сожалению, у Деникина.

Юргенс разочарованно вздохнул. Потом достал портсигар, предложил Алексею закурить. Тот, не колеблясь, принял.

– Как видите, я от вас ничего не скрываю, – затягиваясь, проговорил Юргенс.

Балезин впервые улыбнулся:

– Нет ничего роднее русской папиросы. Эти немецкие сигареты – такая дрянь! Кстати, благодаря двум из них я вас «вычислил». Я дважды прикуривал, на секунду поворачиваясь, якобы от ветра, в вашу сторону. Этого мне было достаточно… Получается, что и я от вас ничего не скрываю.

– Браво. Но должен вас разочаровать. Я это прекрасно видел. Я ведь тоже из контрразведки.

Молчали, курили.

– По-моему, разговор у нас получается, – нарушил молчание Юргенс. – Так как вам моё предложение?

Алексей ответил не сразу. Предположим, откажется он, а дальше что? Куда ему податься? Домой, в свой городок, что недалеко от Киева? Но там сейчас петлюровцы. Да и сколько лет он там не был, родных-то уже никого не сыщешь. Доучиваться в университет? Но ещё не известно, как отнесётся к нему новая власть.