Анатолий Рыбаков - Водители

Канунников вытаращил глаза: вот она, рука-то! Поляков тоже удивился: он не знал, что Потапов знаком с Ивановым, старик никогда не говорил об этом.

Иванов и Потапов, улыбаясь, смотрели друг на друга.

– А ты все такой же, Иван Акимыч, – говорил Иванов, – ничего тебе не делается.

– А ты вот сдал, Андрей Васильевич, сдал.

Иванов повернулся к своим спутникам и, точно извиняясь, сказал:

– Вы нас простите, товарищи, старые знакомые – вот свиделись.

Сложив руки на животе, чуть наклонив в сторону голову и изобразив на лице умиление, Канунников объявил:

– Это наш золотой фонд, бережем старые кадры.

Всем стало неловко. Иванов нахмурился.

– У меня был точно такой же случай, – продолжал Канунников, – приезжаю в одно село…

– Ну, работай, Иван Акимыч, – перебил его Иванов, – я еще к тебе подойду.

Цех за цехом обходил Иванов автобазу.

– Мастерские, гаражи – все это хорошо, – говорил он, – но имеют ценность, лишь поскольку ваши машины хорошо обслуживают население. Построили вы в районах будки для пассажиров – мелочь, но и по этой мелочи люди чувствуют вашу заботу. А ведь на линии вы представляете государство, вы – предприятие государственное!

– Делаем, делаем, по силе возможности, – твердил Канунников.

За эти два часа он узнал об автобазе больше, чем за два года управления трестом.

Долго осматривали стройку новых мастерских.

В серой дымке наступающего вечера белел короткий отрезок шоссе, проложенный от дороги к мастерским. Иванов вытянул руку, как бы продолжая это шоссе.

– Протянем его дальше, до московской дороги. Весь этот участок должен быть ваш, товарищ Поляков, деритесь за него. Со временем поставим здесь новый гараж для автобусов, станции обслуживания, бензоколонки. Место удобное: на стыке двух шоссе, станция и пристань рядом. Как вы считаете: удобное место?

– Очень удобное, – торопливо заговорил Канунников, – а о станции обслуживания мы давно мечтаем, да ведь это не наше прямое дело, тут министерство должно действовать.

– А кстати, почему стройку ведет автобаза, а не трест? – спросил Иванов.

– Так получилось, Андрей Васильевич, так утвердило министерство. А как стройка закончится, мы эти мастерские подчиним тресту и будем обслуживать всю область.

– Ну что ж, – сказал Иванов, – область давно нуждается в авторемонтном заводе. Все в Москву гоняют.

Иванов попрощался и, позвав с собой Канунникова, пошел к машине.

– Настоящее дело делают люди, – не глядя на Канунникова, сказал он, – надо помогать.

– Андрей Васильевич! Мой аппарат не вылезает с автобазы, все делаем по силе возможности.

– Кстати, товарищ Канунников, – спросил Иванов, – какая у вас специальность?

Канунников растерялся:

– Я, видите ли, Андрей Васильевич, в общем на руководящей хозяйственной работе, в основном.

– Общо, общо, – сказал Иванов, открывая дверцу машины и поворачиваясь к Канунникову. Нужно конкретнее. Вы подумайте, какую работу вы бы взяли, такую, настоящую, чтобы по специальности, а главное, как вы говорите, по силе возможности. Понятно?

– Понятно, – осипшим голосом выговорил Канунников.

Иванов уехал. Вслед за ним, ни с кем не попрощавшись, уехал и Канунников. В кабинете остались Поляков и Тимошин.

Шоферы хлопотали у новых автобусов. Мощные машины, рокоча моторами, выезжали из ворот. Их провожала толпа свободных от смены рабочих. Дежурный диспетчер, посматривая на часы, взмахивал рукой, давая отправление. Была в этом некая торжественность, как и обычно, когда новые машины, выезжая в первый рейс, начинают свою трудовую жизнь.

На стройке, возле склада, выгружали станки в больших деревянных ящиках, меж планок виднелся черный толь. Скоро начнется монтаж оборудования. Исчезнут следы стройки; вместо кирпича и леса здесь будет металл, вместо строительных механизмов – автомобили, и грохот бетономешалок заменит равномерный стук станков.

Поляков видел удачи и неудачи, достижения и ошибки. Но вот стоит большой гараж, и в нем не три машины, как было когда-то, а триста. Вот новые мастерские – начало целого завода. Разве не малое дает жизнь большому?

– Акт на передачу конторы Королева принесли, – сказал Тимошин, разглядывая лежащие на столе бумаги. – Уходят понемногу. Да и мастерские, наверно, скоро уйдут; расстанемся мы с тобой, Михаил Григорьевич.

Уходят Королев и Валя, бывшие грузчик и кондуктор, но уходят они на большое дело, которое сами создали и которое создало их. Уйдет бывший ученик токаря Тимошин – талант-ливый изобретатель, настоящий коммунист. И на смену им идут новые – Демин, Нюра… А там? Кто знает, может быть, Пашка Севастьянов и Венька Гордеев опередят всех? Разве не стоило отдать этому столько лет труда и разве не в этом настоящая жизнь?!

Не отрывая взгляда от станков, Поляков сказал:

– Наши дела – как наши дети: вырастая, они уходят в собственную жизнь.

– Да, – сказал Тимошин, – но из-за этого мы любим их не меньше.

Москва

1949 – 1950