Варткес Тевекелян - Гранит не плавится
- Название:Гранит не плавится
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство «Удмуртия»
- Год:1977
- Город:Ижевск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Варткес Тевекелян - Гранит не плавится краткое содержание
Книга известного советского писателя В. Тевекеляна посвящена «рыцарям революции — чекистам».
Главный герой романа — Иван Силин, чекист, воспитанный на славных традициях Ф. Э. Дзержинского. Судьба ставит перед ним нелёгкие жизненные испытания, из которых он выходит победителем благодаря своей верности идеям коммунизма, несгибаемой честности, высокой принципиальности.
Гранит не плавится - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И ещё я любил представлять себе, как, закончив войну, поеду в Москву, отправлюсь в консерваторию и скажу: «Мои пальцы одеревенели потому, что долго держали винтовку. Мой слух притупился потому, что вместо музыки я слушал орудийную канонаду. Прошу вас, примите меня в консерваторию!» Потом рисовал себе картину: я стал музыкантом, выступаю в лучших концертных залах страны. Слушать меня придут комиссар, Овсянников, Костя и непременно Шурочка, — все они будут восторгаться моим талантом. Акимов покачает головой, прищурит глаза и скажет: «Вот, оказывается, ты какой! И такого парня чуть не расстреляли из-за паршивой пары сапог…»
Во время очередной перевязки врач наконец сказал:
— Вы родились под счастливой звездой, опасность миновала, рана затягивается.
Я поблагодарил его и спросил:
— Помните, доктор, как вы уговаривали меня согласиться ампутировать ногу?
— И правильно уговаривал!.. На моей практике из сотен случаев гангрены выздоравливали единицы. Не думайте, победило не ваше упрямство, — хотя и в нём вам отказать нельзя, — а молодость и сильный организм. Вы долго будете жить!..
Рана моя затягивалась, но на правую ногу ступить было нельзя. Дали мне костыли, и я тихонько ковылял по палате.
В госпитале кормили скудно — четыреста граммов чёрного хлеба, по две тарелки так называемого супа и вдоволь кипятку. Зато было тепло. Печки-буржуйки топились круглые сутки. Железнодорожная станция находилась поблизости, и те, кто мог ходить, собирали на путях каменный уголь.
От нечего делать мы с азартом забивали козла, а по вечерам собирались около печки и слушали рассказы бывалых бойцов. В особенности увлекательны были воспоминания питерского рабочего Севастьянова, который участвовал во взятии Зимнего и однажды видел Ленина.
Стояла южная зима с холодными ветрами, мокрым снегом и надоедливым дождём. Я часто садился у окна, подолгу смотрел на голые деревья в саду, на свинцово-серые облака и с тоской думал: когда же наконец вырвусь отсюда и догоню свой полк?…
Этот день наступил скорее, чем я предполагал. В госпиталь непрерывным потоком поступали больные тифом, и, чтобы освободить для них место, выписывали всех выздоравливающих. Выписали и меня.
Надев помятую, пахнущую дезинфекционной камерой одежду, нацепив наган, я взял документы, полагающиеся четыреста граммов хлеба, попрощался со всеми и вышел на улицу.
День был тёплый, солнечный. От свежего воздуха закружилась голова, пришлось сесть на ступеньки госпитального крыльца. Куда идти? Чужой город, ни родных, ни знакомых. В кармане — ни гроша…
Однако на что-то нужно было решиться. Не сидеть же до вечера на ступеньках госпиталя и чего-то ждать. Собравшись с силами, я спустился на дорогу, что вела в город. В палате я сравнительно легко орудовал костылями, но здесь, на мощённой булыжником дороге, которая была вся в ямах и рытвинах, передвигаться было трудно. А до города целых два километра. К счастью, скоро меня догнала подвода. Возчик придержал коня и предложил сесть.
Кое-как взобравшись на подводу, я положил костыли и разлёгся на сене, но тут же пожалел об этом: подвода тряслась и подпрыгивала, каждый толчок отдавался в ноге, причиняя нестерпимую боль.
— Останови, пожалуйста! Лучше я сойду, — попросил я старика возчика.
— Почему сойдёшь?
— Не могу, нога болит.
— Ай-ай-ай, нехорошо! Пешком совсем трудно. — Старик цокнул языком, покачал головой. Положив около своего сиденья охапку сена, он накрыл его мешком и предложил мне сесть. — Держись за доску, больной нога пусть висит, — посоветовал он.
Я пересел. Нога хотя и болела при толчках, но не так сильно — можно было терпеть.
Въехали в город. Он показался мне пыльным, грязным. По обеим сторонам узких улиц и кривых переулков тянулись высокие заборы, за ними, как за крепостной стеной, глинобитные одноэтажные дома с плоскими крышами. Навстречу нам медленно шагали нагружённые до отказа ослики; поднимая облака пыли, проезжали фаэтоны. Шумели дети, кричали уличные торговцы.
Миновали окраины. Возчик остановил коня и спросил:
— Куда пойдёшь?
— Сам не знаю…
— Первый раз приехал?
— Из госпиталя я.
Старик задумался.
— Гостя уважать надо, — наконец проговорил он. — Пойдём домой. Еды мало, вино есть, пить будем!
— Спасибо! Лучше в военкомат пойду. Скажи, как туда добраться?
— Прямой пойдёшь, налево пойдёшь, спросить будешь.
Я слез и, мало что поняв из его объяснений, медленно заковылял по мостовой.
В центре города улицы были шире, дома — двух-, трёхэтажные, с балконами. Нижние этажи из гранита, верхние из серого и розового туфа.
Рассматривая их, я увидел стеклянную вывеску красного цвета — «Городской комитет РКП(б)». «Почему бы не зайти? — мелькнуло в голове, и я зашёл. В большой комнате сидели две девушки. Одна, совсем молоденькая, двумя пальцами стучала на пишущей машинке. Другая, чуть постарше, в красной косынке, писала за столом.
— Вам кого, товарищ? — спросила она, взглянув на меня.
От этого простого слова — «товарищ», а главное, от того, как оно было произнесено, сразу потеплело на душе.
— Откровенно говоря, сам не знаю. Я коммунист, сегодня выписался из госпиталя. В этом городе никого не знаю, вот и зашёл…
— И правильно сделали! Лучше всего вам поговорить с секретарём горкома, товарищем Брутенцём… Садитесь, он скоро освободится.
Не прошло и трёх минут, как мы непринуждённо беседовали. Я рассказал девушкам, как был ранен, как мне хотели отнять ногу.
Машинистка принесла чайник, разостлала на столе газету, поставила три жестяные банки из-под сгущённого молока. Секретарша вынула из ящика стола коробочку с сахарином и пригласила меня пить кипяток.
— Извините, товарищ, чая и сахара у нас нет!
Я, в свою очередь, вытащил из кармана шинели завёрнутый в бумагу хлеб, разделил его на три доли.
— Не нужно! Мы дома, паёк получаем, — запротестовала машинистка. — Ешьте, пожалуйста, сами!
— Пировать, так всем вместе! Если бы ещё соли…
— Есть и соль.
Хлеб, посыпанный солью, запивали горьковатым от сахарина кипятком.
Из кабинета секретаря горкома вышел посетитель. Я вошёл.
— Выписанный из госпиталя после ранения политрук второй роты горнострелкового Красной Армии полка Иван Силин!
Тщательно проверив мои документы, секретарь дружески пожал мне руку и указал на стул:
— Садись, товарищ Силин! Чем могу быть тебе полезен?
Рассказывая вкратце о себе, я разглядывал секретаря. Красивый, молодой — лет двадцати пяти. Немного усталое, смуглое лицо. Чёрные непокорные волосы падали на широкий лоб, и, разговаривая, он часто откидывал их рукой назад.
— Всё нормально! Куда же обращаться коммунисту в твоём положении, если не в партийную организацию? — сказал он, выслушав мой рассказ. — Давай подумаем вместе, как быть дальше. Ехать тебе на фронт, по-моему, рановато. Только обузой будешь. Не лучше ли задержаться у нас? Поправишься, научишься ходить без костылей, — догонишь свой полк. А мы за это время узнаем, где он находится.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: