Варткес Тевекелян - Гранит не плавится

— В этом можешь не сомневаться!.. Я только мильтонов не люблю, а в остальном — свой в доску…

— Скажи, хочешь помочь нам?

— Смотря в чём… Я лягавым не буду, корешей не выдам.

— Никто не собирается трогать твоих друзей! Тут дело посерьёзнее… Ты знаешь содержание письма, которое принёс?

— Нет, оно ж было запечатано.

— Хочешь, прочту?

— Прочти! — Он пожал плечами, как бы говоря: «Меня это не очень-то интересует».

Я прочёл ему анонимку.

— Это пишет один из заядлых врагов Советской власти. На днях они хотели убить нашего председателя. Не думай, девушка тут ни при чём.

— Про председателя слыхал, что его пришить хотели…

— Хотели, да не вышло, — сказал я. — Руки оказались коротки. Вот это письмо тоже написал один из них.

— Нет… Не может этого быть! — Телёнок беспокойно заёрзал на стуле.

— Не не может быть, а факт! Кто дал тебе это письмо?

— Один парень… Одет форсисто, курит дорогие папиросы… А вот имени его я не знаю.

— Где вы встретились с ним, что он сказал?

— Утром, на базаре… Подошёл и спрашивает: «Парень, хочешь заработать?» — «Хочу, — отвечаю я, — если, конечно, работа не очень пыльная». — «Совсем не пыльная», — говорит. Повёл меня в сторонку и по секрету сказал: «Одному человеку нужно вручить письмецо, — он, подлец, ударяет за моей девушкой, хочу его предупредить. Получишь сто тысяч советскими. Половину сейчас, половину после. Не бойся, не обману». Я сразу согласился передать письмо, — дело-то плёвое, а сто тысяч хоть и небольшие деньги, но всё же на них дня три с братвой жить можно.

— Дальше, дальше рассказывай, — торопил я его.

— Дал он, как мы условились, полёта. Вот они. — Телёнок вытащил из кармана пачку кредиток и сейчас же спрятал обратно. — Повёл на эту улицу. Встали мы с ним за углом, ждали. Издали показался ты, — в этом костюме я тебя не узнал. Он говорит: «Это он, вручи ему письмо и — ходу». Остальное ты знаешь. Закурить можно?

— Кури. — Я протянул ему пачку.

— Дешёвые куришь, а ещё начальник!.. Хочешь, достану хороших?

— Нет, спасибо. Я к этим привык… Послушай, Миша, буду говорить с тобой по-честному. Захочешь помочь нам — скажи. Нет так нет, насиловать не стану.

— Давай говори…

— Я уже сказал тебе, что письмо это написал один из буржуйских сынков. Они, понимаешь, не хотят, чтобы была Советская власть…

— Вот сволочь! А говорил про девушку…

— Девушка здесь только ширма!.. Понимаешь? Когда пойдёшь за остальной половиной денег, попроси прибавки — скажи, что тебя забрали в Чека, чуть не посадили. Знай, мол, такое дело, не согласился бы и за миллион!.. О знакомстве со мной ни слова. Понятно?

— Ещё как!

— Он, конечно, поинтересуется, кто и о чём спрашивал тебя в Чека. Отвечай: человек, которого ты не знаешь. Мытарил долго, но ты ничего не сказал, потом заплакал, и тебя выпустили. Если он поверит, — ты увидишь это по его лицу, — закинь удочку: не будет ли ещё работёнки? Самое главное — узнай, где он живёт. Сам за ним не ходи — уговори одного из своих друзей незаметно проследить за ним.

— Я и сам могу!

— Нет, так не годится, — он знает тебя в лицо и сразу догадается, что дело нечисто. Не думай, они тоже не дураки. Ну как, сумеешь наладить дружка?

— Запросто даже!

— Я дам тебе один адрес, — завтра, в четыре часа, придёшь туда и всё мне расскажешь. Сюда ходить тебе нельзя. Договорились?

— Вполне!

— А теперь иди. За помощь наградим тебя.

— Я не из-за денег, — хмуро сказал Телёнок.

— Ладно, знаю, что ты не такой парень!

Я объяснил, по какому адресу он найдёт меня, и отпустил его.

Чтобы оградить себя от возможных случайностей, я тут же договорился с товарищами не выпускать из виду Мишку Телёнка.

Пошёл с докладом к Челнокову. Выслушав меня, он поморщился.

— Мальчишки, сопляки!.. Анонимками балуются, своих девушек от чекистов оберегают… Несерьёзно всё это, но вредить могут, если дать им волю. А твой Телёнок не подведёт, не станет двойником?

— Нет, он парень хороший! Его можно наставить на путь истинный, и я займусь этим, — заверил я своего начальника.

— Ты прав, — продолжал Челноков развивать свои мысли. — Этот молодой, что прислал письмо, — мелкая сошка, вроде связного у них. Ты пока его не тронь… В остальном план твой одобряю. Нужно взять их всех вместе, отсортировать — одних приструнить и выпустить, а наиболее заядлых врагов изолировать… Есть тут ещё одно обстоятельство: как бы не пришлось выпустить твою эсерку!..

Я опешил.

— Ольгу Шульц?! Не может быть!

— Из центра получена директива провести соответствующую работу среди бывших меньшевиков, эсеров, анархистов, дашнаков и членов прочих политических партий. Если они осознают свои заблуждения и подпишут декларацию, оставить их в покое. Арестованных на тех же условиях выпустить.

— Неправильно это! — вырвалось у меня.

— Партия и Ленин лучше нас с тобой знают, что правильно, что нет, — сухо сказал Челноков.

В тот же день вечером я уже имел некоторые сведения об авторе анонимок: бывший гимназист, сын пекаря, зовут Жоржем, фамилия Зурабов. Родители имеют собственный дом и сад. Проживает недалеко от базара. Бильярдист и танцор. До установления Советской власти в националистской организации молодёжи формально не состоял. Узнал также, что Белла действительно исчезла из города, — кажется, уехала в деревню к дяде…

В условленный час Телёнок явился по нужному адресу и сияя подтвердил уже известные мне сведения. Он добавил:

— Всё сработано на большой! Мой форсистый парень отсчитал деньги до копеечки, от добавки отказался. Обещал подумать насчёт новой работёнки. По вечерам он пропадает в бильярдной, играет здорово — шары кладёт без промаха, сам видел. А живёт он у базара… — Телёнок сказал адрес Зурабова.

Я протянул ему десять тысяч рублей.

— Распишись и получай деньги! Пока ничего не предпринимай, нужен будешь — дам знать.

От денег он отказался наотрез, даже обиделся.

— Сказал же, не за ради денег!..

Никакие уговоры не помогли.

— Спасибо! Ты настоящий парень, только не знаю, как будешь жить дальше?

— Сам не знаю… В коммуну не пойду!

— Давай так: сперва покончим с буржуйскими сынками, потом подумаем, — может, работу настоящую подберём тебе или учиться куда устроим. Нужен буду — письмо напишешь и бросишь в ящик. Адрес такой: Чека, Силину.

— Ладно!

Телёнок не спеша направился к выходу.

В последующие дни, кроме основной работы, на меня навалилось ещё много хлопот с арестованными меньшевиками, эсерами, дашнаками. Челноков дал мне список и поручил вызвать каждого в отдельности, поговорить с ними и предложить подписать декларацию о выходе из партии. Сделавших это тут же освободить.

Разные люди прошли передо мной. Бородатые, очкастые, старые и молодые. И вели они себя тоже по-разному — одни тут же соглашались, подписывали Декларацию и, радостные, уходили домой. Другие для пущей важности просили дать им время для обдумывания и в конце концов ставили свою подпись? Были и «идейные», — они отказывались. Их было мало.