Наталья Баранская - Девочка у моря

Голубое море в розовых отсветах накатывало на берег мелкие волны. Солнце было горячим, но вода холодная, никто не купался. Скамьи и кресла под тентом на санаторном пляже в этот утренний час пустовали. Только в одном кресле сидела женщина с раскрытой книгой и смотрела на море.

Вера Алексеевна приехала в Крым, не дождавшись конца учебного года. Врачи обнаружили затемнение в легких. Сказали, ничего страшного, но подлечиться надо. В школе забеспокоились — заслуженная учительница. Выхлопотали путевку и проводили с добрыми пожеланиями.

Отдыхом в непривычное время Вера Алексеевна тяготилась. Две недели она в санатории, погода отличная, красота необыкновенная, а ей хочется домой и в школу. Досадовала, так и леченье не пойдет впрок. Может, скучала: не было никого, с кем хотелось бы поговорить, погулять. Поэтому Вера Алексеевна много читала.

— Всегда вы с книгой. Сидите согнувшись. Неполезно, совсем неполезно!

Это был молодой врач из их корпуса.

— А что же делать, доктор? — Вера Алексеевна улыбнулась деловитому доктору, отрастившему для солидности усы. — Что делать, если не читать?

— Как «что делать»? — притворно возмутился доктор. — Гулять, веселиться, флиртовать! — он слегка смутился: последняя рекомендация, кажется, была здесь неуместна и, нахмурившись, добавил: — А плечи и спину надо держать вот так, — он показал, как, — и при вдохе поднимать подбородок.

— Доктор, а можно мне мороженое? — Вере Алексеевне было жаль, что сейчас он уйдет и она опять останется одна. И действительно, ей захотелось мороженого.

— Мороженое? — он подумал. — Не часто, маленькими дозами, предварительно согревая во рту, пожалуйста…

И он побежал к следующему тенту, как будто полетел на полах вздутого ветром халата.

«Как это скучно — согревать во рту мороженое, думать, как надо вдыхать и выдыхать воздух!» И все же Вера Алексеевна выпрямилась, подтянулась и вдруг увидела в соседнем кресле девочку.

Девочка появилась незаметно, бесшумно, как будто ее принес и посадил сюда ветер. Тоненькая, загорелая, с белыми бровями, она сидела прямо, изредка отодвигая рукой светлые волосы, которые ветер надувал на глаза. Голубое ситцевое платьишко было тесновато в плечах, высоко открывало длинные смуглые ноги. Она покачивала стоптанной туфлей, висевшей на пальцах левой ноги, и задумчиво рассматривала Веру Алексеевну.

Учительница улыбнулась и хотела спросить, как ее зовут, но не успела.

— Тетенька, — сказала девочка с легкой хрипотцой в голосе, — чего я хочу спросить, или вы можете дать мне на мороженое?

Вера Алексеевна растерялась. Первое привычное желание ее было — поправить девочку: она говорит неправильно, второе — пожурить. Разве просят деньги у незнакомых? Но, несколько удивляясь себе, Вера Алексеевна спросила:

— А какое мороженое ты любишь?

Девочка подумала и, взглянув на Веру Алексеевну каким-то приценивающимся взглядом, ответила неуверенно:

— Может, за двадцать восемь — трубочку?

— Шоколадную трубочку с кремом и орехами, — уточнила Вера Алексеевна. — Я тоже люблю трубочку. Знаешь, у меня к тебе просьба: сбегай в парк и купи две порции — себе и мне. Я подожду тебя здесь.

Вера Алексеевна достала кошелек: в нем оказалось два рубля и немного мелочи. Вера Алексеевна помедлила, потом протянула девочке рубль.

— Мелочи не хватает, принесешь сдачи. Вот тебе газета, заверни, чтобы не растаяло.

Девочка деловито сложила газету, зажала в руке рубль и побежала по деревянному настилу, а потом па асфальтовой дорожке. Вот она повернула к парку и скрылась за изгородью подстриженного кустарника.

«Интересно, вернется ли она», — подумала Вера Алексеевна и тут же устыдилась. Дело не в деньгах, конечно. Не следовало вводить в искушение ребенка, вынужденного просить на мороженое у посторонних. Странно, почему она, имея прочные навыки обращения с детьми, так легко нарушает собственные правила.

— Тетя, вот вам, держите! — произнес за спиной Веры Алексеевны запыхавшийся голос. Разжав кулак, девочка пересыпала в ладонь учительницы горстку горячих влажных монет и положила на колени сверток. — Трубочек нема, взяла два сливочных пром… пломбира и два стаканчика клубничного по семь копеек…

— Да ты не спеши, остынь сперва, а то простудишься…

Но девочка уже отмерила зубами кусок пломбира и жевала его, как хлеб.

— Разве так едят мороженое? Надо понемножку. — Вера Алексеевна тихонько лизала тающую сласть, подставив руку с носовым платком.

— Не, я так кушать не люблю. Я люблю, чтобы полный рот! — девочка засмеялась и принялась вылизывать бумажную обертку.

Вера Алексеевна протянула ей стаканчик.

— Я клубничного не хочу — возьми. Только не торопись, давай поговорим немножко. Как тебя зовут?

— Наяда.

— Наяда? Это твоя мама придумала такое имя?

— Не. Имя это не придуманное, а на самом деле такое. Есть даже в книжке написанное: На-я-да. Я сама видела. А схотела назвать так не мама, а бабушка.

— Захотела. Не «схотела», а захотела… Это редкое имя, поэтому я спросила. Можно я буду называть тебя Надей?

— Зовите, мне что. Я записана Надей. А вас как звать?.. Вера у меня есть тетя. Только в другом городе. Можно я вас буду звать «тетя Вера»?

— Хорошо, зови. Только правильней называть взрослых по имени и отчеству.

— До свиданья вам, я ухожу. — Надя вдруг повернулась и побежала. Остановилась у асфальта и оттуда крикнула «спасибо!»

Вера Алексеевна помахала ей рукой. Почему девочка убежала? Может, обиделась, подумала, я не хочу называться «тетей Верой»?

Прошло два дня. Девочка не появлялась, и Вера Алексеевна жалела, что сделала ей замечание. Она привыкла поправлять, выправлять, — таков уж долг учителя. Может, следовало промолчать в данном случае. Такая славная девочка!

А видно — ребенок запущенный. Мать, наверное, целый день на работе, в сезонное время здесь все стараются заработать, берут дополнительные нагрузки. Дети бегают с утра до ночи без присмотра, благо тепло. Речь у девочки неправильная… Ясно: читать не приучена, за лето, наверное, книги не откроет.

Вера Алексеевна потянулась за своей книгой, положенной у ног, но книга исчезла. Учительница недоуменно повела глазами вокруг и, наклонясь, заглянула под кресло. Из-под кресла торчали две розовые пятки. Послышался смех. Вера Алексеевна обрадованно воскликнула: «Надя, это ты?» Под креслом завозились, девочка вылезла на четвереньках с книгой, которую держала, как поноску, в зубах, и положила на колени Вере Алексеевне.

— Я собака, умею бегать на четырех ногах, знаете, как быстро, и лаять! Хотите, покажу?

И, не дождавшись ответа, Надя, проворно перебирая ногами и руками, двинулась к морю, показывая Вере Алексеевне зад в коротеньких синих трусиках.