Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы)

«Вот он, знаменитый 5600-й номер», — подумал Виктор, увидев утром почтенное кильское издание в библиотеке обсерватории. Здесь было множество книг и журналов, за которые так и хотелось засесть немедленно, приобщиться к скрытой в них мудрости. На эту тему зашел разговор с Костинским. И кто знает, не тогда ли были глубоко осмыслены некоторые аспекты научной работы?

Профессор Костинский был обрадован, когда Виктор сказал, что внимательно прочитал книгу Петражицкого «Университет и наука».

— Вы, конечно, обратили внимание на советы автора молодым ученым? — спросил Сергей Константинович.

— Да! Они даже записаны у меня, — ответил Виктор, доставая толстую записную книжку.

Профессор, открыв записную книжку, стал читать вслух громко и назидательно:

— «Картину слишком раннего перехода к научно-продуктивным процессам без надлежащего рецептивного усовершенствования научного мышления и подчас очень поразительные печальные плоды этой ошибки приходится нередко наблюдать в университете (иногда и вне университета) в тех случаях, когда недоучившийся человек сам углубляется в самостоятельную научную работу и занимается этим более или менее продолжительное время. Это всего чаще случается именно с особенно даровитыми и талантливыми студентами, которые, увлекшись какой-либо отраслью проблем и чуя врожденную «богатырскую силу» ума, не укрепившись надлежащим образом в научном мышлении путем слушания лекций и чтения, пускаются в плавание по океану научного мышления в избранном направлении. Опасность усиливается тем, что именно талантливому по врожденным способностям недоучке чрезвычайно легко «открывать Америки», и это увлекает дальше».

Полезное предупреждение! Я отношу эту реплику к тем молодым людям, — сказал Костинский, — которые легкомысленно отправляются в полет по просторам науки… Разрешите, пожалуйста, прочесть дальше.

«Вообще для успеха и здорового влияния самостоятельного научного полета или попыток полета прежде необходимо поработать в достаточной мере рецептивно, усвоить в известной степени надлежащую технику мышления — под страхом напрасной растраты сил на бесплодные попытки вместо усвоения драгоценного капитала, достигнутого другими уровнями мышления, и даже под страхом прямой порчи и искажения типа мышления, так что потом иногда и исправить трудно».

Я сам погрешил этим в свое время, — доверительно сказал Костинский, — и знаю, что значат слова «потом иногда и исправить трудно». Особенно дорого пришлось заплатить за пренебрежение к иностранным языкам… Да, да, именно так у него и говорится:

«Для того, чтобы иметь свободный доступ к научной литературе указанного качества и пользоваться возможностью выбора, необходимо владеть соответствующим языком. Как в средние века без языка науки — латинского языка, так и теперь в мире науки трудно обойтись без немецкого языка. В некоторых областях науки более всего важен английский, в некоторых — французский…»

Очень советую вам изучить все три языка — немецкий, английский и французский, — добавил Костинский. — Вот и потратьте первые два года на основательное изучение языков, физики и математики. Только после этого, имея солидную подготовку, можно приняться за серьезное изучение астрономии.

«Полезный совет! Надо все это обдумать еще раз потом. А сейчас — все внимание астрономическим инструментам…»

Оснащение Пулковской обсерватории произвело сильное впечатление. Но общее впечатление сложилось несколько неожиданно. Виктор подумал, что инструментальные средства обсерватории сравнительно невелики, если вспомнить, какие задачи решены и решаются в Пулкове.

И он не один раз оглянулся на Пулковские высоты, когда шел пешком не к станции Александровская, а к Детскому селу, чтобы не мерзнуть в ожидании поезда, а заодно привести в порядок мысли и чувства, взбудораженные визитом в Пулково.

Говорят, что нужно побродить по Летнему саду или по островам, чтобы получить представление о ленинградской зиме. Нужно, говорят, увидеть в зимнем убранстве деревья на фоне ажурной решетки ограды, статуи, причудливо запорошенные снегом, иней, сверкающий в свете фонарей, а вдали — в морозной дымке — шпиль Петропавловской крепости, купол Исаакиевского собора и гладь льда на Неве.

Первая зима в Ленинграде была для Виктора богата событиями и переживаниями. Конечно, делались лишь первые шаги: и в научной работе, и в ученье. Занятия в Педагогическом институте шли как положено. Особенно охотно посещал Виктор лекции профессора Фихтенгольца.

Вся семья собралась наконец под одной крышей — в Ленинград приехал отец. Он подробно расспросил о делах учебных и научных.

— Это хорошо, что ты слушаешь видных профессоров, — заметил отец. — Я уверен, что ты вполне хорошо понимаешь, что значит «всестороннее, глубокое, научное образование». Быть ученым — не значит быть узким специалистом. Узость специальной подготовки сковывает познавательный процесс, заграждает путь к широкому научно-философскому творчеству. Функция познания требует большой эрудиции и широкой осведомленности, дабы творческие силы могли развиваться вширь и вглубь.

Современное миропонимание отличается синтетическим единством. Отсюда — настоятельная необходимость знания всех сопредельных с избранной специальностью наук. Мои советы таковы: по мере возможности прослушай все те дисциплины, которые так или иначе могут соприкасаться с избранной специальностью. В частности, тебе необходимо быть знатоком теоретической физики и всех разветвлений математики.

— Я согласен с тобой, папа, — отвечал Виктор. — До поры до времени я решил послушать все основные курсы по математике. Кроме того, постараюсь без пропуска посещать теоретическую физику, другие сопредельные дисциплины и все, что необходимо для студентов-астрономов.

Вообще, ты же знаешь, меня очень интересует космогония. В этой науке существуют целые ряды неразрешенных проблем. Не разрешенных вследствие слабости математического анализа. Трудности, которые тут приходится испытывать математическому анализу, Джинс называет «ужасными». Здесь переплетаются всевозможные комбинации труднейших задач, и величайшие математики пасовали. Необходимо подняться до самых вершин математических знаний, чтобы приняться за разработку этих проблем. Поэтому я так нагружаюсь математикой. Мне необходимо решением всевозможных задач научиться применять математику к различным проблемам.

Отец и сын частенько находили время для бесед. Одна из них была особенно памятной.

— Папа, — сказал Виктор, — у меня имеется самостоятельная математическая работа, изложенная в нескольких тетрадях. Мне бы хотелось показать ее кому-нибудь из профессоров математики. Что ты можешь посоветовать?