Иван Щеголихин - Должностные лица

Отбоярился от одного, прикатила другая — Зябрева на машине секретаря обкома отобрать шкурки каракуля не черного, не коричневого, а серого. Машина остановилась возле цеха выделки, Вася психанул моментально, раскалился, хоть прикуривай от него, завалил Зябреву шкурками — выбирайте, мне некогда, план горит. Она там чихала и морщилась, а он вышел и пристал к мужичку из охраны:

— На территорию машина прошла, чуть тебе ноги не отдавила, видел?

— Ну?

— А чья она?

— Да какая-то баба приехала.

— Не баба, во-первых, ты не на базаре, говори — женщина, и все внимание на машину — откуда она, из какого учреждения?

Охранник хлопал глазами, не мог понять, чего от него требует Махнарылов — в первый раз, что ли? Всегда въезжали как к себе домой.

— Ты когда брился? — продолжал воспитывать Василий Иванович.

— Вчера.

— А теперь когда будешь бриться?

— Завтра.

— Вот так и живешь, то вчера, то завтра. Волокешь, к чему я говорю? У тебя жизни нет, понял? То вчера, то завтра. А как раз сегодня вверенное тебе предприятие растаскивают. Номер видишь КРА 00–03, чья это машина? Обкомовская, понял? И другим скажи, своему сменщику, начальнику караула, что приезжала машина обкомовская, чтобы они записали номер.

— Что мне, больше всех нужно? — уныло тянул охранник.

— Ты чего ждешь, когда потащат отсюдова крышу и радиаторы парового отопления?..

Не помогали накачки. Растащат комбинат до приезда Шибаева, хоть замки вешай, пломбы везде лепи, и Каролина пропала, мать-перемать, Вася ее вообще на работе не видел, сегодня узнал — укатила с Шевчиком на голубые озера аж в Кокчетавскую область. Вот и несут из ее цеха пошива по девятнадцать комплектов того-сего. Пробудет еще неделю Роман Захарович в Москве, и комбинат разворуют, и рабочие разбегутся. Какой там план, доход, приход — сплошной отход. Отказался Вася разговаривать по делу с Голубем, а он возьми да прикати к нему сам прямо в кабинет под вывеской: «Что ты сделал для плана?»

— Василий Иванович, я, собственно, по вашей просьбе. Хотел бы ответить на вопрос, куда девать сто тысяч.

Вася сердито смотрел в сторону, был очень недоволен, но все-таки вежливо спросил, куда.

— Вы даже не предлагаете мне сесть, — упрекнул Голубь. А Вася опять расстроился, охрана мышей не ловит, опять пропустили постороннего на личной машине, мало ли, что офицер, нам погоны — не пропуск.

— У меня к вам, Василий Иванович, деловое предложение. Я посоветовался с товарищами и заручился их поддержкой, — продолжал напористо Голубь.

— С какими конкретно? — насторожился Вася, зная, какие у него товарищи.

— С авторитетными. Как вы считаете, начальник цеха крупная фигура на производстве или так себе?

— Очень крупная. Бывает, крупнее самого директора.

— Я тоже так считаю. Нам достоверно известно, когда Шибаев был начальником цеха, он самостоятельно проворачивал очень большие дела. Михаил Ефимович завидовал — вот умеет. А тот, кто умеет, тот и имеет. А что мы видим у вас, Василий Иванович? Где ваша самостоятельность?

Вася любил тонкий намек, а когда работали грубо, это его обижало.

— Что вы этим хотите сказать? — задал Вася вопрос нападающим голосом. Однако Голубя это не смутило, от намеков он перешел к делу _ почему бы Махнарылову не вести часть дела самостоятельно? И доходами распоряжаться бы самому, вот как к примеру, он распорядился выручкой от каракуля в Чимкенте, двадцать пять тысяч рублей — и все себе. Вася похолодел — откуда? Кто? Когда? Но Григорий Карлович не стал вдаваться в детали, сказал, что делаются такие дела довольно просто, путем утайки от компаньонов. Однако в одиночку можно и погореть, нужны помощники, чтобы своевременно устранять помехи. Про Чимкент Голубю кое-что стало известно, а почему? Потому что Василий Иванович оторвался, зазнался.

— Я маленький человек, — сказал Вася, сурово сдвинув брови, — всего лишь начальник цеха.

— В науке управления, Василий Иванович, есть правило; чем больше решений принимается в самом низу, тем эффективнее действует управление. Понимаете?

— Не совсем. Это как, в самом низу? Если вахтер на проходной примет решение шмонать не всех, в через одного, какой будет эффект? — Науку управления Вася зарубил на корню.

— Давайте вернемся к вопросу о вашей самостоятельности как начальника цеха.

— Я вырос у вас на глазах, Григорий Карлович, и у меня никогда не было своей охраны, кто я такой? — У Васи в голосе почти слезы. Выросло дитя без охраны, а если и охраняли его, так временно, три срока в зоне.

— Как это, кто такой!? — изумился Григорий Карлович и даже нервно встал. — Вы начальник цеха! Вы фигура, главная, можно сказать, фигура, на производстве, нельзя себя унижать. Унижение паче гордости, говорили древние.

— Факт остается фактом. А без охраны я воровать не могу.

— Фу-у-у, Василий Иванович. При чем здесь воровство, уважаемый? Речь идет о долевом участии в производстве материальных благ. От каждого по способностям, каждому по труду, это наш принцип. Если вы на все сто процентов выкладываете свои способности, а оплачивают вам всего лишь процентов пятьдесят, разве это справедливо? Кто эту разницу будет возмещать? Никто, кроме вас самих, такое время. Никогда не произносите в нашей среде, Василий Иванович, таких грубых и пошлых слов, как воровство, хищение и прочее. Вы очень грамотный человек, непревзойденный организатор производства, нельзя так выражаться. Надо говорить — резервы, прибыль, доход.

— Как ни говори, а охраны у меня нет, — прежним обиженным тоном продолжал Вася.

— А если охрана будет?

— Тогда и дело будет.

— Разрешите, я позвоню с вашего телефона? — Голубь набрал номер, кому-то сказал: — Я жду вас на комбинате в цехе Василия Ивановича. — Положил трубку, взял со стола газету «Труд». Вася теперь не расставался с газетой, читал каждый номер. — Вы можете заняться своим делом, я вам не буду мешать.

Васе как раз это и нужно, он вышел в цех, пальцем поманил свою верную подругу, а ныне старшего мастера Тасю Пехоту. Так и так, у меня будет сбор тузов, даю тебе задание, выполнишь, когда я нажму кнопку.

Вскоре к цеху выделки подъехала синяя «Волга», за ней милицейский газик с мигалкой. По комбинату сразу слух — приехали забирать Мах-нарылова. А директора уже взяли в Москве, везут этапом. Из «Волги» вышел Лупатин, из газика вышли Цой и капитан Парафидин из Октябрьского райотдела. Вася встретил их у входа, проводил в свой кабинет. Четыре человека охраны для одного только Махнарылова, это вам не трали-вали, столько офицеров не приезжало сразу даже к самому Мельнику. Лупатин, конечно, помнил, как Вася его стопорил на самосвале возле «Мороженого вина», но сделал вид, что не узнал проказника, а видит перед собой фигуру — начальника цеха.