Алексей Мусатов - Зелёный шум

— Тогда вот что, — подумав, сказал Гошка. — От косьбы я тебя освобождаю. Плыви в лагерь и скажи матери насчёт плота. И начинай разыскивать брёвна, доски.

— Есть разыскивать! — откозырял Борька и, не раздеваясь, бросился в озеро и поплыл к лагерю.

Прошло ещё несколько дней, а Никитка почти не показывался на улице. Не заглядывал он и в летний лагерь, не заходил и к Гошке домой. Только изредка «команда ретивых» встречала Никитку вместе с Митькиной компанией.

Ребята ничего не понимали: ещё совсем недавно они оберегали Никитку от Митькиных кулаков, а теперь те жили душа в душу и ладили, как голубки.

— Я ж говорил, что Никитка дезертиром заделался, — убеждал Гошка Ельку. — Изменил, отступился от нас.

— Наговариваешь ты на него, — возразила девочка. — Совсем он не такой. Давай вот проверим.

Однажды утром Гошка с Елькой направились к Краюхиным.

Дом их находился за прудом, недалеко от околицы деревни, и был обнесён крепкой изгородью. Войти на участок можно только через калитку с улицы. Запор у калитки с секретом, но Гошка хорошо знал этот секрет. Он просунул руку сквозь частокол, нащупал тонкую проволочку и потянул её, но калитка почему-то не открылась. Гошка дёрнул ещё несколько раз и с недоумением пожал плечами. Неужели запор с секретом испортился или у Краюхиных никого нет дома?

Тогда Гошка вспомнил про тайный лаз и переулком повёл Ельку к их огороду. Здесь они пробрались через заросли крапивы к изгороди и осторожно отвели в сторону два непрочно закреплённых горбыля. Это и был тайный лаз. Пользовался им Гошка не часто и только в тех случаях, когда нужно было срочно вызвать Никитку, да так, чтобы не попасть на глаза его матери.

Пробравшись через лаз, Гошка с Елькой очутились на краюхинском огороде. Гошка огляделся и ахнул.

Он не был здесь с прошлого года. Тогда это был обычный огород, как у многих колхозников: несколько грядок с капустой и морковью, кусты смородины, малины, остальная земля была засажена картошкой. А сейчас весь приусадебный участок у Краюхиных был занят ровными, аккуратно разделанными грядками.

На них росли огурцы, помидоры, редиска, морковь, салат но больше всего было посажено лука. Был тут лук на перо и лук на семена. Добрую треть грядок занимали посадки клубники. У изгороди, словно заледеневшие лужи, поблёскивали застеклённые парнички с рассадой.

Около двора, отгороженные проволочной сеткой, гуляли куры и утки.

Продвигаясь вдоль изгороди к дому, Гошка с Елькой принялись считать грядки и вскоре сбились со счёта — так было их много.

— Ой, сколько же тут посажено всего! — шепнула Елька. — И зачем на одну семью столько? А, Гоша?

— Да-а… это огородик, — удивлённо протянул Гошка и смолк: за кустами смородины он заметил тётю Ульяну и Никитку. Они сидели на корточках около грядки с луком, обрывали зелёные перья и складывали их в корзину.

— Ба, гости заявились! Не званы, не прошены. — Ульяна поднялась и, поморщившись, туже затянула на пояснице шерстяной платок.

— А мы за Никиткой, — поспешил сообщить Гошка. — У нас к нему дело есть.

Ульяна подозрительно оглядела Гошку и Ельку.

— Как вы попали сюда? Я ведь калитку на ключ закрыла.

— А мы… мы, — начал было Гошка, но, заметив взгляд Никитки, понял, что про тайный лаз лучше помолчать. — Мы через верх перелезли.

Ульяна нахмурилась.

— Скажи на милость, какие ловкачи-перелазчики! Теперь к лету пойдёт разбой — за ягодами мальчишки полезут, за огурцами. — И она обратилась к Никитке: — Там у нас в сарае проволока с колючками есть. Нынче же натяни поверх частокола.

Вспыхнув, Никитка что-то пробормотал, ещё ниже нагнулся над грядкой и в замешательстве вырвал из земли вместе с зелёными перьями и луковицу.

— Ты мне не охальничай! — ударив сына по рукам, прикрикнула на него мать. Она отобрала у Никитки луковицу и, как пробку, воткнула её в землю. Потом посмотрела на солнце и кивнула на соседнюю грядку. — Хватит лук собирать, за редиску берись. А мне скоро и в больницу пора.

— Тётя Ульяна, а можно Никитке в лагерь пойти? — осторожно заговорил Гошка. — Он ведь тоже в нашу команду записан.

— Ну вот что, ловкачи-перелазчики, — недовольно сказала Ульяна, поправив платок на пояснице, — школа теперь в роспуске, и вы Никитку мне не замайте. У нас своих дел по дому невпроворот. А я женщина хвóрая, работать мне трудно, и, пока не подлечусь, малый при мне должен быть.

— Мамка, так я же со всем управлюсь, — подал голос Никитка. — И тебе помогу, и с ребятами побуду.

— И вы всякими там придумками Никитке не докучайте, — не слушая сына, продолжала Ульяна. — И к поросятам его не припутывайте. А сейчас… вот вам дорожка, вот вам калитка.

Она подошла к калитке и, отперев ключом замок, широко распахнула её. Гошка с Елькой выскочили на улицу.

— Вот так Краюха! — со злостью выдохнул Гошка. — Не мог от матери отбиться. А говорил тоже: «Я всегда с вами. Только сигнал подайте».

— А ты пойми, каково ему сейчас, — посочувствовала Елька. — Тётя Ульяна и впрямь хворая, платком вся обвязана, в больницу собирается.

— Хворая-то хворая, да себе на уме. Видала, какой огородище развела? — И Гошка с досадой отшвырнул пальцем босой ноги рыжий комок глины. Тот описал дугу и шлёпнулся в середину утиного выводка, что пасся на зелёной лужайке около дома Краюхиных.

Жёлтые пушистые утята, неуклюже переваливаясь на коротких лапах в красной обувке, испуганно шарахнулись в сторону. Елька сделала протестующий жест.

— Так им и надо! — буркнул Гошка, выискивая глазами новый комок глины.

— Очень даже глупо, — пожала плечами девочка. — Утята здесь ни при чём.

И, присев на корточки, она принялась ласково сзывать и успокаивать утят. Потом бросилась догонять Гошку, который направился вдоль улицы. С трудом приноровившись к его размашистому шагу, она заговорила о том, что раз у Никитки заболела мать, то они, пионеры, не могут оставить его в беде. Надо будет помочь Никитке и огород полоть, и утят кормить, и за тётей Ульяной ухаживать.

И тут же на ходу Елька принялась распределять обязанности.

— Ты будешь за лекарствами в аптеку бегать для тёти Ульяны.

— Я? За лекарствами? — удивился Гошка. — Да она меня и на порог не пустит.

— Ну, тогда я за лекарствами, а ты Никитке на огороде поможешь.

— На огороде? — фыркнул Гошка. — Да чтоб я, как Никитка, к этим грядкам прирос!

— А Никитке одному, думаешь, сладко? — не унималась Елька. — А если бы у тебя мамка заболела или у меня? Нет, мы обязательно всех ребят на выручку ему поднимем.

Гошка только пожал плечами. Наверное, Елька права, но как-то не лежала у него душа к краюхинскому огороду. И зачем Краюхиным такое огромное хозяйство? Почему Никитка, как каторжный, целыми днями копается в грядках, полет сорняки, без конца таскает воду из пруда для полива? От «команды ретивых» он совсем отошёл, в лагерь к поросятам не заглядывает. Даже на улице почти не показывается.