Алексей Мусатов - Зелёный шум

Звук становился всё ближе и ближе.

Вот изгородь круто повернула вправо. Вытянув шею, Гошка с Елькой выглянули из травы и заметили, что шагах в двадцати от них жерди изгороди были раздвинуты, и около дыры лежал какой-то мальчишка. Перед ним стояла алюминиевая кастрюлька, и мальчишка осторожно постукивал по ней ложкой. Справа от мальчишки валялась пустая корзина.

— Да это же Митяй! — шепнул Гошка. — Чего ему здесь надо?

А Митька Кузяев, вглядываясь в глубь лагеря, продолжал бренчать ложкой по кастрюльке. Наконец послышалось негромкое хрюканье, и к изгороди подбежали три поросёнка.

Митяй подлез под изгородь и вывалил из кастрюли какую-то еду. Поросята накинулись на неё с жадностью.

Потом Митяй, облюбовав одного из поросят, осторожно приподнял его и опустил в корзину. Поросёнок было взвизгнул, но Митяй сразу же почесал ему за ушами и сунул пятачком в кастрюлю, в которой, как видно, осталось немного овсянки. Поросёнок успокоился и, чмокая, с аппетитом принялся за еду.

— Видала, как орудует! — обернувшись к Ельке, шепнул Гошка. — На кашу поросят приманивает.

— Да нет, быть того не может, — растерянно отозвалась Елька. — Зачем ему поросята? Митька, он не такой.

— Такой — не такой. Кузяевы, они всё к рукам прибирают. Ты смотри, смотри!

Митяй между тем завязал корзину тряпкой, поставил на место раздвинутые жерди изгороди. Затем нарвал травы, положил её поверх корзины и, оглянувшись по сторонам, скрылся в кустах.

— Чего ж мы ждём? — приподнимаясь, заторопилась Елька. — В лагерь надо бежать, тётю Шуру звать, сторожа!

— Пока зовём, Митяя и след простынет, — возразил Гошка. — А его надо с поличным захватить. Давай так: ты в лагерь гони, а я за Митяем следом пойду.

— А как же ты один на один с ним?

— Там видно будет, ты беги скорее.

Елька перелезла через изгородь и помчалась вдоль лагеря, а Гошка, хоронясь за кустами, бросился догонять Митяя. Увидел он его довольно скоро. Митяй вышел из перелеска и свернул на полевую дорогу, ведущую к деревне.

Он шёл неторопливо, бережно неся корзинку и всем своим видом говоря, что он неплохо потрудился за день и теперь со спокойной совестью возвращается домой.

— А-а, удалой-ретивый, как жизнь молодая? — деланно дружелюбно заговорил Митяй, когда запыхавшийся Гошка догнал его.

— Живу — не тужу, — в тон ему ответил Гошка. — А ты всё травой промышляешь?

— Кстати нарвал. Ходил за грибами, да ничего не нашёл. Земля очень сухая, дождь нужен.

— Да, погодка такая…

Перебрасываясь незначительными фразами, мальчишки всё ближе подходили к деревне.

Смеркалось. Синева заливала округу. Густая роса легла па траву и холодила ноги.

Из-за далёкого гребня леса выползал тонкий серпик луны.

Гошка напряжённо прислушивался к вечерним звукам и вглядывался в темноту. И почему до сих пор нет Ельки со сторожем и матерью? Или хотя бы встретился кто-нибудь из мальчишек. Тогда можно было бы налететь на Митьку, сбить его с ног и поднять крик.

А как же нападёшь сейчас, когда кругом нет ни души. Митька, конечно, отобьётся от него и, захватив корзину, исчезнет. Тогда ищи ветра в поле, доказывай всем, что Митяй Кузяев ворюга. А кто поверит, если в руках никаких доказательств?

Не доходя до околицы деревни, Митяй свернул на боковую тропку.

— Бувай здоров, Шарап… Я задами пойду, мне так ближе.

— И я… задами, — вырвалось у Гошки.

— Подумать только, какие мы с тобой дружки нерасставанные, — ухмыльнулся Митяй. — А я и не знал… Ну что ж, пойдём вместе, найдём двести.

Еле различимая в темноте тропка повела ребят под уклон, запетляла среди каких-то бугров и ям и всё дальше уводила от дороги.

«Нет, дальше, пожалуй, идти не следует, — подумал Гошка. — Надо действовать. Но как?»

Сделав вид, что споткнулся, он вдруг навалился на Митяя и с силой встряхнул корзину. Поросёнок в корзине завизжал.

— Та-ак… — насмешливо протянул Гошка. — За травой, значит, ходил?

— А ты, значит, за рыбкой, — в тон ему ответил Митяй.

— Ну вот что, — деловито сказал Гошка, протягивая руку к корзине. — Всё равно мы тебя засекли. И пошли сейчас же в правление!

— Три ха-ха, смех и умора! — отстраняясь, фыркнул Митяй. — Это кто же меня в правление доставит? Уж не ты ли, Шарапчик? — Он поставил на траву корзину с поросёнком и, сбросив пиджак, двинулся на Гошку.

У того противно засосало под ложечкой. Кто же не знает свинцовых Митькиных кулаков! Ну будь что будет!

И не успел Митяй напасть первым, как Гошка с криком: «Караул! Помогите!» — по-кошачьи ринулся ему навстречу, обхватил руками за поясницу и сделал подножку.

Мальчишки повалились на землю. Митяй попытался вырваться и встать на ноги, но Гошка вцепился в него, как клещ, и не давал подняться. Мйтяю ничего не оставалось, как только дубасить его по плечам и по голове.

«А всё равно не выпущу, — упрямо думал Гошка, катаясь с Митькой по влажной траве. — Только бы по носу да по глазам не бил». Он всё теснее прижимался к Митькиной груди и время от времени истошным голосом выкрикивал своё спасительное: «Караул! Помогите!»

А по соседству, в корзине, будто тоже зовя на помощь, визжал поросёнок.

И помощь наконец подоспела.

Из темноты вынырнула Елька, а вслед за ней дед Афанасий и Александра.

— Ой, да они ж всю траву прикатали, — вскрикнула Елька и, выхватив у сторожа колотушку, застучала над головой барахтающихся мальчишек. — Вставай, Митяй! Попался ты нам! Теперь всё равно никуда не денешься!

Дед Афанасий, Александра и ребята привели Митяя в правление колхоза. Сюда же были доставлены и вещественные доказательства — похрюкивающий поросёнок и кастрюлька с овсяной кашей.

Увидев на свету измазанных землёй и зеленью Митяя и Гошку, Александра только всплеснула руками и бросилась к сыну.

— Изувечил он тебя?

— Да нет… Я ему не очень-то поддавался. Мы больше по траве катались, — успокоил Гошка, хотя голова у него и побаливала.

— Ну и ну, — развёл руками Николай Иванович, узнав от Ельки о том, как Митяй прикармливал лагерных поросят и потом крал их. — Всех, значит, наших сторожей и хозяев обвёл. Я-то думал, какой-нибудь дошлый дядя орудует, а тут мальчишка, школьник. Так сколько же ты поросят на кашу приманил? И где они теперь?

— Ничего не скажу, — хрипло выдавил Митяй. — Хоть режьте меня, хоть жгите! — Втянув голову в плечи, он сидел перед столом председателя на длинной скамейке и волчонком поглядывал на собравшихся.

— Что же нам делать с тобой, молодой Кузяев? — вздохнув, спросил Николай Иванович.

— А что ж делать? — подал голос дед Афанасий. — Отправить завтра в милицию, и вся недолга. Малый хоть и беспаспортный, а управа на него должна найтись. В колонии пусть поживёт, ума-разума наберётся.