Алим Кешоков - Вершины не спят (Книга 1)

— Такой поддержки Астемир не ожидал. По толпе прошел шум одобрения.

Саиду не оставалось ничего другого, как присоединиться к заключению верховного кадия и объявить перерыв.

— Аллаха забудешь — твоя дорога от это го не станет краше, — пробормотал Аша.

Астемир спешил уйти.

Едва он вышел на улицу, как из-за угла выскочила группа всадников на взмыленных конях. Впереди скакал Эльдар. Карьером подскакав к зданию суда, Эльдар спрыгнул с коня и увидел Астемира. По его глазам он понял, что не случилось ничего плохого.

— Астемир! — воскликнул Эльдар. — Говори, что там решили?

— Хорошо решили, — улыбнулся Астемир. — Оставь свой кинжал в покое.

Из дверей вышел Матханов.

— Здравствуй, Эльдар, — с важностью кивнул он. — Я рад сообщить, что дело теперь только за тобой. Не откладывай свадьбу в долгий ящик. Хочешь ты этого или нет, я приеду к тебе на свадьбу.

Утро застало Эльдара в бывшем доме Жираслана.

Свадебные обряды начались, и Эльдару не подобало находиться близко к невесте. Отсюда же, из дома, принадлежавшего теперь Эльдару, до невесты не дотянешься через плетень.

Обязанности тамады и посаженого отца принял на себя дед Баляцо. Сыновья его, Казгирей и Аслан, а с ними кунаки и соратники Эльдара начали готовить жениха к встрече с невестой. Вскоре пришли еще Еруль, Исхак и девушки, подружки Сарымы, которым надлежало ехать с посаженым отцом за невестой. Все гости с любопытством и опаской оглядывали сад, двор, комнаты дома.

С вечера всем тут заправляла Думасара, посаженая мать, но сейчас она ушла в дом невесты. Добрая женщина всю ночь приводила в порядок свой давний свадебный наряд, извлеченный из глубокого сундука. Как знать, не понадобится ли он в последнюю минуту Сарыме?

И вот к калитке подкатил нанятый в городе фаэтон, сопровождаемый восхищенной толпой мальчишек. Перед домом собрались нарядные всадники, тут были и джигиты из Шхальмивоко, и бойцы из отряда Эльдара, размещавшегося в Нальчике. Баляцо с доверенными жениха, веселыми парнями и зарумянившимися девушками, вышел из дому. Фаэтон тронулся, всадники окружили его, и поезд двинулся к дому невесты.

Там, как и следовало ожидать, столпились женщины и девушки, стараясь подсмотреть приготовления невесты.

Согласно обычаю, невеста со своими наперсницами заперлась в доме матери. На душе у Сарымы было тревожно и радостно.

Веселее всех чувствовала себя Рум. Из ребенка она уже превратилась в подростка, вот-вот наденут на нее кожаный корсаж, какой сегодня снимут с Сарымы. Но по-прежнему сладкий пряник мог принести ей радость. Она гордилась старшей сестрой, гордилась и тем, что Эльдар станет ее братом. Можно ли осудить ее за то, что вчера вечером она прибежала к Думасаре и тревожным шепотом сообщила, что нана Диса прячет все платья Сарымы?

И вот Думасара с девушками раскладывают свадебный наряд для Сарымы, еще отдающий запахом старого сундука. Диса угрюмо следит за ними.

Уже слышны крики, возгласы всадников, фаэтон, громыхая, въезжает во двор через распахнутые ворота.

Седобровый и огнеусый, в нарядной черкеске, с дорогим кинжалом на поясе, помолодевший дед Баляцо лихо соскакивает с подножки. Думасара встречает его с традиционным рогом в руках.

Махсыма хороша. Утирая усы, Баляцо говорит:

— Исполнен долг гостя, угощению нанесен урон. Приступим к делу.

Приоткрылась дверь из комнаты, где девушки заканчивали одевание Сарымы, блеснул чей-то глаз, кто-то ахнул, дверь захлопнулась.

Все поняли, что наступила важнейшая минута.

Баляцо шагнул к дверям.

Сарыма стояла посреди озаренной солнцем комнаты. Рум могла гордиться сестрой, хотя мать и пальцем не шевельнула для того, чтобы чем-нибудь украсить дочь.

Говорят, каждой сестре по серьге, а тут получилось — по сережке от каждой подружки. Особенно расщедрилась смуглолицая Гашане. Она и добрая ее мать Уля отдали невесте и хо- рошенькие сафьяновые туфельки, и цветистый шелковый платок с длинной бахромой, и даже то легкое батистовое покрывало, под которым, как под чадрой, укрылась сейчас невеста.

Увидев перед собой Баляцо, Сарыма вдруг села и заплакала.

И было от чего! Баляцо, сопровождаемый доверенными жениха, переступив порог, протягивал к девушке руки. Несколько десятков всадников выстроились перед домом, окружив поблескивающий черным лаком фаэтон с кожаной откидной крышей.

Сарыма повернула голову к Баляцо, подруги приподняли фату. На глазах Сарымы еще не высохли слезы, но она улыбнулась.

Баляцо, оглядев девушек, воскликнул:

— Клянусь аллахом, здесь трудно выбрать самую хорошенькую… Придется брать не одну.

И хотя Баляцо был уже по эту сторону порога, девушки всплеснули ладошами и закричали:

— Порог высок — не переступишь.

Но уж там, где дело коснулось поговорок да присказок, перещеголять деда было невозможно.

— На крыльях унесу, — бодро отвечал он.

— О скалы ударишься, — погрозили девушки. Дед и тут нашелся что ответить:

— Выше скал взлечу, — и расправил усы.

— Не взлетишь — ноша не по тебе.

— На коне умчу.

— Стремена оборвутся. Тогда дед сдался:

— Ах, наказание божеское! Вижу, от вас просто не уйдешь. Делитесь. — Баляцо выгреб из карманов карамель и пряники, от приехав ших с ним девушек принял сахарную голову и передал Сарыме. — А это билеты на дорогу, — широким жестом дед бросил пачку кредиток.

Девушки закричали хором:

— Дорога тебе открыта, дедушка Баляцо! — но при этом игриво загородили Сарыму. У некоторых на глазах все еще блестели слезы.

И, принимая эту игру, дед с деланным усилием стал подбираться к Сарыме. Взял ее за руку:

— Пойдем к солнцу, дочь моя.

— Зачем уводишь? — сопротивлялись девушки. — Здесь ее дом.

— Нет, ее дом уже не здесь. Но пусть и в этом доме никогда не исчезнут ее следы и лучи солнца.

— Да будет Сарыме новый дом солнцем! — восклицала одна часть девушек-подружек, а другие вторили:

— Пусть и Сарыма для нового дома будет желанна, как пух и мед. Пусть будет она мягче пуха и слаще меда, какою она была до сих пор здесь.

Баляцо повел Сарыму за собой.

Диса с криком загородила им путь. Заголосили подружки, зарыдала Сарыма. Мать жадно обнимала дочь. Баляцо остановился, давая Дисе возможность проститься с дочкой.

— Какие слова мне сказать? — вскричала Диса. — «Не позорь нас, не позорь дочь свою» — вот что должны были бы сказать мне люди. Аллах прощает меня, и люди не говорят мне этих слов, но я сама их скажу! — Диса ударила себя в грудь. — О негодная мать! По чему так скупо одела дочь свою? Не враг ли ты ей? Почему она уходит из дому нищенкой? О Сарыма, о дочь моя!

Диса бросилась к сундуку и, откинув крышку, начала выбрасывать оттуда какие-то цветные ткани, платья, платки.