Михаил Скрябин - Светить можно - только сгорая

После объединения «Русской социал-демократической группы» со студенческими кружками польских и литовских социал-демократов пропагандистская работа в рабочей среде стала более целенаправленной. По предложению Мельникова для более четкого руководства ею в конце 1895 года был образован Рабочий комитет, который стал подбирать надежных пропагандистов для руководства кружками на фабриках и заводах. Одним из руководителей такого кружка комитет утвердил и Моисея Урицкого.

Рабочий комитет, понимая, что распространением социал-демократических идей среди узкого круга лиц, посещавших кружки, трудно всколыхнуть рабочие массы, принял решение об усилении агитации.

— Без издания прокламаций, обращенных к рабочим, а также без своей рабочей газеты не разбудить пролетарское сознание рабочих, — говорил Ювеналий Мельников.

Печатание прокламаций было поручено скрывающемуся в Киеве от жандармов Альберту Поляку. Работал на вывезенном из Гомеля гектографе и ремингтоне с мимеографом…

Встретился Урицкий с другом на конспиративной квартире Софьи Владимировны Померанц. В ее небольшом домике на Подоле и было смонтировано это примитивное печатное оборудование. Софья Владимировна готовилась стать зубным врачом, и посетители ее дома — пациенты — не вызывали подозрений полиции.

— Ну что ж, поработаем теперь в Киеве, — такими словами встретил Урицкого Поляк.

— Поработаем, — приветствовал старого товарища Моисей. — Только я вижу, в моей помощи здесь не очень нуждаются. Это ведь твоя работа? — Он достал из кармана пиджака аккуратно сложенную газету: — «Bосьмого декабря 1896 года», — прочел он дату выпуска первого номера газеты киевских социал-демократов «Вперед». — Что-то долго до нас она шла.

— Так это только помечено время, а вышла она на днях, то есть шестого января 1897 года, — конспирация, — засмеялся Поляк.

Гектограф, на котором печатался первый помер газеты «Вперед», был чрезвычайно изношен. По просьбе Поляка па первой странице была сделана выразительная надпись: «Лучше кривыми буквами говорить правду, чем прямыми и красивыми ложь».

Как и прежде, в Гомеле, Моисей зачастил к Поляку. Он помог другу отпечатать партию прокламаций по поводу петербургской стачки с перечислением требований рабочих и объяснением причины стачки.

28 февраля Поляк с гордостью показал Урицкому свеженький второй номер газеты «Вперед». «Сила рабочих — в их союзе, счастье рабочих — в их собственных руках», — прочел Моисей девиз газеты и от души поздравил товарища.

— А поздравлять-то и не с чем, — вздохнул Альберт. — Боюсь, что это последняя работа старика-гектографа, нужно новое оборудование.

В Гомеле был надежно спрятан Поляком типографский шрифт. Но кто ого доставит в Киев? Вопрос о создании в Киеве прилично оборудованной типографии обсуждался в мастерской Мельникова. О поездке Поляка в Гомель нечего было и думать — его там отлично знали и полиция и жандармерия.

Урицкий был уверен, что доставку шрифта поручат ему, по Мельников сказал:

— Поеду сам.

Однако в поезде, по доносу своего бывшего роменского одноклассника Романа Данчича (которого, кстати, в свое время Ювеналий спас от петли, приготовленной за ябедничество соучениками), Мельников был арестован жандармами и снова посажен в Лукьяновскуго тюрьму.

Иван Чорба недаром так тщательно изучал чертеж подвала дома Урицких в Черкассах. Совсем не склад политической литературы задумал он. И когда для подготовки к государственным экзаменам осенью 1897 года в Черкассы выехал Моисей Урицкий, группа «Рабочее дело» (к этому времени она объединилась с группой польских социал-демократов, преобразовалась в киевский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» — по образцу петербургского «Союза борьбы…») поручила Урицкому подготовить место для организации подпольной типографии.

— Мне нужна печатная машинка, государственные экзамены требуют кучу всяких бумаг, — сказал он Берте.

Разве могла Берта догадаться, что вместо печатной машинки в комнате любимого брата обосновался стгрый гектограф Альберта Поляка. Он устарел для печатания газеты, а листовки, прокламации, воззвания выходили на нем вполне подходящие — читателей не смущали кривые буквы.

Вскоре генерал-майор Новицкий получил донесение, что в среде черкасских рабочих и ремесленников «обнаружена вреднейшая политическая литература».

Какие только меры не принимали полицейские ищейки чтобы выполнить приказ Новицкого — «источники крамолы установить, распространяющих листовки и прокламации арестовать и доставить в Киев». Рабочие и ремесленники молчали, а дом Урицких был пока вне подозрений. «Профессор конспирации» утверждал шутливое прозвище, данное ему Эйдельманом. Один из чинов местной полиции, правда, спросил как-то Берту, почему кроме торгового люда ее дом стали посещать рабочие, окрестные крестьяне? Но узнав, что «господин юрист» пишет им официальные просьбы, прошения и жалобы, успокоился.

Урицкий хорошо знал, что нельзя недооценивать нюх полицейских. Добрые люди предупредили Берту, что полиция предполагает начать повальные обыски в черкасских домах. Пренебрегать этими сведениями было бы глупо.

И снова пригодился отцовский «дубок». В первую же ночь после предупреждения Моисей вместе с младшим братом Соломоном отправился «на рыбалку». Крепко смазанный колесной мазью, плотно запакованный в брезент, печатный станок был погружен в днепровский омут до лучших времен, а печатные рамки, шрифт и другие приспособления утром вывезены на пристань для отправки в Бердичев по надежному адресу.

По «доброй старой традиции» полиция нагрянула к Урицким в полночь. Но ничего предосудительного, что могло быть предъявлено в качестве «вещественных доказательств», обнаружить не удалось.

Обманутый в своих ожиданиях, посланный Новицким из Киева жандармский ротмистр Беклемишев покинул Дом, не скрывая раздражения. Он почти не слушал заверений местного урядника, обещавшего вести постоянное наблюдение за подозрительным студентом.

А наблюдать-то было не за чем. Приближались сроки государственных экзаменов, и Моисей плотно уселся за подготовку к ним. Беспокоило Урицкого только отсутствие каких-либо сведений от Бориса Эйдельмана, избранного, как знал Моисей, от киевской группы «Рабочей газеты» (наряду с изданием нового общероссийского органа группа вела подготовку к съезду партии) делегатом на первый съезд социал-демократической партии, который должен состояться в Минске с 1 по 3 марта 1898 года.

Не дождавшись обещанного Борисом сигнала, Моисей в середине марта выехал в Киев.