Михаил Скрябин - Светить можно - только сгорая

Рассказывая об этом наутро товарищам, Урицкий, отхохотавшись, заметил:

— Вот какие бездушные машины готовятся в царской армии. Когда мы будем свергать царско-помещичий строй, то и царь и помещики немного сделают с такими защитниками. Солдаты же, то есть рабочие и крестьяне, пойдут не за ними, а против них, и мы создадим свою, революционную армию.

В середине октября стачечный комитет красноярских рабочих образовал Выборную комиссию от рабочих, ставшую прообразом Совета рабочих депутатов. Именно она взяла на себя функции революционной власти в Красноярске. Митинги временно прекратились. Наступило затишье. Местные власти никаких мер против восставших рабочих не предпринимали, не имея опоры в воинских частях, которые держали дружеский нейтралитет по отношению к рабочим. Рабочие же не преследовали представителей старой власти, довольствуясь «завоеванной свободой».

Оценивая такое положение равновесия в октябре 1905 года, Владимир Ильич Ленин писал:

«…Двор колеблется и выжидает. Собственно, это правильная тактика с его стороны: равновесие сил заставляет выжидать, ибо власть в их руках.

Революция дошла до такого момента, когда контрреволюции нападать, наступать невыгодно.

Для нас, для пролетариата, для последовательных революционных демократов, этого еще мало. Если мы не поднимемся еще ступенью выше, если мы не осилим задачи самостоятельного наступления, если мы не сломим силы царизма, не разрушим его фактической власти, — тогда революция будет половинчатая, тогда буржуазия за нос проведет рабочих».

Эти дни Урицкий много сил отдавал выпуску «Стачечного бюллетеня», который печатался в захваченной рабочими правительственной губернской типографии. 19 октября он просто ворвался туда, размахивая царским манифестом от 17 октября, в котором Николай II заявил о «даровании» народу гражданской свободы, неприкосновенности личности, свободы совести, собраний и союзов.

— Борис! — с порога крикнул он Шумяцкому, — надо немедленно выпустить прокламацию, разоблачающую истинный смысл этого мошеннического документа. Я уже согласовал это с членами комитета.

Здесь же в типографии Урицкий написал:

«…манифест направлен на то, чтобы рабочие прекратили борьбу, после чего с ними легко будет справиться всевозможным монархистам…»

Отпечатанная прокламация разнеслась по городу и железнодорожным предприятиям с удивительной быстротой. Многие рабочие прочли ее даже раньше, чем манифест.

Но не дремали и те, кому социал-демократы объявили войну. Либералы из царских чиновников и купцов бегали по городу, трясли манифестом, объявляя его документом, несущим благо всему народу. В тот же день в Красноярске была создана так называемая «Свободная народная партия». 20 октября некоторые ее деятели явились в Стачечный комитет с предложением объединения.

— Как вы себе мыслите объединение огня с водой? — усмехаясь спросил Урицкий. — Я лично ни одной точки соприкосновения не вижу. И если вы действительно хотите знать мнение народа по этому поводу, приходите завтра на всенародный митинг, который устраивает наш Стачечный комитет.

21 октября, словно в поддержку действий Стачечного комитета, выдался теплый, ласковый день. Начался он митингом в сборно-паровозном цехе главных железнодорожных мастерских. Опасения некоторых членов Стачечного комитета, что не найдется желающих выступить на этом митинге, не оправдались. Один за другим поднимались на трибуну рабочие мастерских. Они страстно призывали не верить царскому манифесту, а идти революционным путем, добиваясь не только экономического улучшения жизни, но и политических свобод. Выступали и либералы с подготовленными заранее текстами. Они уговаривали рабочих пойти на соглашение с царизмом, просить конституционных уступок…

Поднялся на трибуну и Урицкий. Он много не говорил, а просто предложил принять резолюцию, отвергающую жалкую подачку царя, выраженную в манифесте, и призвал рабочих к дальнейшей революционной борьбе.

Это предложение было встречено бурной овацией. По окончании митинга все двинулись в Народный дом. Впереди рабочих шли бойцы боевой дружины с красными знаменами и транспарантами, на которых были написаны политические лозунги.

Народный дом был переполнен. Председателем собрания единодушно был избран Урицкий.

— Товарищи, — начал он, — черносотенцы готовят свою манифестацию, будут пытаться сорвать наш митинг. Каждый выстрел внутри здания будет считаться провокационным.

Затем Урицкий пункт за пунктом обстоятельно разобрал мошеннический царский манифест, особо подчеркнув отсутствие в этом документе разрешения рабочего и земельного вопросов.

Опасения Урицкого подтвердились. Черносотенцы подошли к Народному дому с пением «Боже, царя храни», с криками «Да здравствует монархия». Их сопровождал казачий дивизион. В отдельных выкриках можно было разобрать требования о выдаче «жида» Урицкого, сдаче оружия и выходе на улицу всех участников митинга. Чтобы спровоцировать беспорядки, черносотенцы открыли стрельбу по дружине, охраняющей вход, те не дрогнули и ответили дружным залпом…

Митинг продолжался. Около часу ночи боец боевой дружины сообщил Урицкому, что казаки и черносотенцы в панике разбегаются. Оказалось, что, узнав об осаде Народного дома, пришел на выручку рабочим 2-й железнодорожный батальон.

На сцену вышли трое вооруженных солдат. Их Урицкий знал хорошо. Это по его почину во 2-м железнодорожном батальоне была создана солдатская организация в виде комитета представителей рот и команд. Задачу солдатских комитетов Урицкий видел в том, что они, объединяя солдат, привлекали к революционной борьбе рабочих.

Когда стих радостный гул в зало, Урицкий дал слово одному из солдат.

— Да здравствует братство рабочих, крестьян и солдат! — волнуясь, сказал солдат и замолчал, но больше говорить ничего и не надо было.

Выступление Урицкого на митинге в Народном доме было одним из последних в Красноярске. С приближением холодной зимы болезнь давала себя знать все сильнее. По решению Красноярского комитета РСДРП в конце октября Урицкий покинул город. Но дальнейшие события, развернувшиеся в Красноярске после его отъезда, продолжали волновать, заставляли продумывать все удачи и ошибки руководителей «Красноярской республики», как она была названа в истории революции 1905 года.

Вскоре после отъезда Урицкого Выборная комиссия от рабочих была переименована в Совет рабочих депутатов города Красноярска, который затем преобразовался в объединенный Совет рабочих и солдатских депутатов.

В середине декабря Совет произвел разоружение полиции и жандармов. Охрану города взял на себя 2-й железнодорожный батальон. Не считая возможным возлагать на солдат батальона и народные дружины розыск воров и прочих уголовных преступников, Совет постановил, что он «берет на себя охрану города для предупреждения грабежей и насилий и защиты свободы собраний, но розыск воров и расследование уже совершившихся краж возлагается по-прежнему на полицию и судебных следователей».