Михаил Скрябин - Светить можно - только сгорая

Комиссар над Всероссийской по делам о выборах в Учредительное собрание комиссией М. Урицкий».

Чтобы предотвратить попытку созыва Учредительного собрания в другом месте, взамен депутатского мандата всем прибывшим депутатам выдавалось временное удостоверение за подписью комиссара Урицкого. Оно-то и должно было служить пропуском в Таврический дворец в день открытия Учредительного собрания.

Первое такое удостоверение Моисей Соломонович заполнил на имя Владимира Ильича Ленина:

«2 января 1918 г.

Временное удостоверение.

Предъявитель сего член Учредительного собрания Ульянов-Ленин Владимир Ильич от Балтийского флота.

Удостоверение выдано по свидетельству Всероссийской комиссии.

Комиссар М. Урицкий».

5 января 1918 года в 4 часа дня Учредительное собрание начало свою работу. Комендант Таврического дворца Урицкий сделал все, чтобы подготовить помещение. Зал был полностью отремонтирован, тесная сцена была расширена за счет расположенной за ней комнаты, позади председательского стола поднимался второй амфитеатр.

В половине четвертого стали собираться делегаты. Первыми явились эсеры, уверенные в своем большинстве. В сюртуках, наглухо застегнутых доверху, с красными розетками в петлицах, торжественные, они заполнили центральные и правые ряды. Между эсерами разместились национальные группы. Немногочисленные кадеты устроились в сторонке, рядом с ними — Церетели, представлявший собой «фракцию меньшевиков». За дубовой оградой, окаймляющей сцену, расположились лидеры большевистской партии и почетные гости.

Перед началом пленарного заседания депутаты собрались на краткие совещания по фракциям. Фракция большевиков поручила открыть первое заседание Якову Михайловичу Свердлову от имени ВЦИК. Он должен предложить собранию обсудить ленинскую «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», и в случае отказа ее принять фракция должна немедленно уйти с собрания, объявив от имени правительства о его роспуске.

Но эсеры тоже не дремали: они поспешили открыть собрание до окончания совещания большевистской фракции. Открыл его эсер Швецов, а председателем был избран эсер Чернов.

Когда кончилось совещание большевистской фракции, Урицкий провел в президиум Ленина, Свердлова, Дзержинского, Бубнова, Коллонтай и других членов правительства. Выполняя поручение своей фракции, Свердлов прошел на председательское место и спокойно взял из рук оторопевшего от неожиданности Швецова колокольчик.

— Учредительное собрание объявляю открытым, — звучным голосом произнес Свердлов и, не обращая внимания на враждебные выкрики эсеров, предложил одобрить декреты и постановления Советской власти и прочитал текст «Декларации».

Обсуждать «Декларацию» эсеры отказались. Один за другим они поднимались на трибуну со злобной клеветой на Советское правительство.

Шел второй час ночи, когда, как говорилось в «Декларации», «не желая ни минуты прикрывать преступления врагов парода», большевики покинули Учредительное собрание, «с тем чтобы передать Советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания».

Владимир Ильич попросил собрать народных комиссаров в правительственную комнату. Несмотря на то что вопрос о закрытии Учредительного собрания уже был обсужден в ЦК, Ленин посчитал необходимым принять окончательное решение после санкции Совнаркома. Обменявшись мнениями, все пришли к заключению: в настоящее время собрание не прерывать, дать возможность депутатам высказаться, а на другой день, не возобновляя заседания, объявить Учредительное собрание распущенным.

Эсеры же решили продолжать собрание и провести его в одно заседание, приняв все подготовленные решения.

Уже в пятом часу утра Моисей Соломонович подошел к матросам, которые по его указанию несли охрану собрания.

— Что скажешь, Анатолий, об этом собрании? — шутливо обратился он к матросу Железнякову, командиру отряда.

— Тягомотина, — зевнул Железняков.

— Пожалуй, пора прекратить, — как бы советуясь с товарищами, сказал Урицкий.

— Есть прекратить! — весело отозвался матрос.

В зале тишина, похоже, многие депутаты спят. Нудно, вполголоса тянется речь очередного оратора.

— Довольно! — раздается громко из матросской ложи. Сна как не бывало. Головы депутатов испуганно повернуты к матросской ложе.

— Довольно!

Председательствующий Чернов поднимает колокольчик, по не звонит, понимая, что звонить сейчас нельзя. По его знаку запнувшийся оратор продолжает чтение.

Но за спиной председателя вырастает мощная фигура матроса. Начальник караула властно кладет руку на плечо Чернова. В зале привстали со своих мост, депутаты смотрят на матроса с испугом, солдаты и матросы — с живым интересом.

— В чем дело? — пытается сохранить достоинство председатель.

— Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, караул устал, — говорит Железняков.

— Какую инструкцию? От кого инструкцию? — спрашивает Чернов.

— Я начальник охраны Таврического дворца и имею инструкцию от комиссара, — невозмутимо отвечает матрос.

— Все члены Учредительного собрания тоже устали, но никакая усталость не может прервать заседание, — повышает голос председатель.

В ответ несутся из зала голоса солдат и матросов:

— Довольно!

— Долой!

Возмущенные реплики депутатов-эсеров тонут в общем шуме, но отчетливо слышится:

— Караул устал. Я прошу покинуть зал заседания.

Комкая ход заседания, Чернов пытается все же как-то довести его до конца, исчерпать намеченную повестку.

— Внесено предложение закончить заседание данного собрания принятием без прений прочитанной части закона о земле, остальное передать комиссии, — скороговоркой говорит Чернов, — а также принять обращение к цивилизованному миру…

— Довольно! Половина пятого! Долой! — скандируют сотни солдат и матросов.

Чернов порывисто отодвигает кресло и выходит из-за стола:

— Заседание Учредительного собрания объявляю закрытым.

— Давно бы так! — несется из зала.

Там стало шумно и весело. В ложах перекликаются солдаты, потягиваются, разминаясь после длительного сидения. Понуро, втягивая головы в плечи, идут к выходу депутаты.

Так 6 января 1918 года бесславно закончилось сборище противников Советской власти, надеявшихся на этом Учредительном собрании утвердить буржуазную демократию, противопоставив ее диктатуре пролетариата.

Опустело здание Таврического дворца. Комендант Урицкий обходил все помещения, в воздухе еще чувствовался запах крепких духов и одеколона, смешанный с махорочным дымом, запахом солдатских сапог. Мысли уносили его в недалекое прошлое, оживала в памяти «Красноярская республика», железнодорожный батальон, выручивший социал-демократов от расправы монархистов. Но то были явные враги, борющиеся за сохранение всех благ и привилегий, которые так щедро дарила им царская власть за счет рабочих и крестьян. Эсеры же называли себя социалистами, а на деле… Нa деле — сегодняшнее собрание… На деле — открытый переход на сторону буржуазии. А раз так, нужно с ними бороться всеми имеющимися средствами…