Константин Золотовский - Рыба-одеяло

Поднятый нами в память Сергея Мироновича Кирова, первый за время войны, ленинградский речной трамвай шумно вбегает под своды моста. За ним, изгибаясь, вьется, вся в радужных искрах и переливах, широкая лента пены.

– Узнаете?

Все оборачиваются.

– Наш трамвай! – радостно говорит Лошкарев.

Мы улыбаемся.

– А знаете, кто его сохранил? – спрашивает Калугин. И показы­вает на Степанова. – Со старым кладовщиком оберегали!

Степанов смущен.

– И боцман потрудился, – говорит Федя. – Мешки с песком таскал, чтобы закрыть от вражеских осколков.

Мы взволнованно следим за трамваем, как он стремительно выле­тает из пролетов моста.

– Хороший ход!

– И покрашен здорово!

– Еще бы!.. С настоящей олифой.

– А ведь недавно эту олифу сами ели.

Волна улеглась. А мы все стоим и смотрим вслед речному трамваю, убегающему на Острова по ожившей Неве.

Давно, еще с водолазной школы, я увлекался боксом. А в последние годы только хожу на матчи, сам не выступаю. И вот однажды на наш стадион приехали иностранные спортсмены. Судья по боксу Королев, с которым мы вместе прошли всю войну, вдруг подходит ко мне и говорит:

– Володя, будешь бороться с боксером высшего класса?

– Что ты? Я же не в форме!

– Согласишься, – уверенно сказал Королев, – ведь он наш с тобой старинный знакомый...

– Знакомый?

– А ты посмотри.

Как только я увидел боксера и всмотрелся в его лицо, то даже ахнул от изумления: вот так встреча!

Это был тот самый гитлеровский офицер, с которым мы во время Отечественной войны встретились под водой, в одном из черноморских портов, оккупированных врагами. Гитлеровские водолазы там разгружали свое потопленное судно. А нам надо было обязательно захватить пленного, чтобы узнать о силах противника. С суши выполнить это задание никак не удавалось.

Подводная лодка «Щука» с группой опытных водолазов-десантников, получила приказ пробраться во вражеское логово и достать подводного «языка». Но вход с моря ей преграждали деревянные боны, на которых до самого дна висели противолодочные сети из стальных колец, будто нагрудная кольчуга против пуль и стрел, увешанные гроздями ма­леньких бомб. Эти боны разводит буксир, пропуская корабли.

Когда акустики «Щуки» подслушали шум винтов неприятельского судна, лодка вслед за ним, в затылок, вошла через раскрытые боны и легла на грунте в занятом врагами порту.

План операции детально обсудили всей группой. До затопленного неприятельского транспорта от лодки неблизко, а кислородный баллон водолазного прибора рассчитан на два часа. Правда, иной пройдет за пятнадцать минут такое расстояние, которое другой одолеет только за час. Все зависит от того, как идти, как дышать и какая глубина.

Выкрасть «языка» поручили мне, а Королев должен был встре­тить, чтобы помочь доставить пленного в лодку.

Признаться, я волновался. Приходилось участвовать в десантах, обезвреживать на грунте магнитные мины, освобождать «Щуку» от стальной сети, в которую она однажды попалась. Из затонувшей лодки перетаскивал под водой, через торпедный аппарат, своих моряков. Но никогда еще не приводил пленного. Как схватить его, если начнет сопро­тивляться? Оглушить, конечно! Но как именно?

Осенью вода холодная. Я натянул шерстяные чулки, рейтузы, сви­тер, подшлемник с круглым вырезом для лица, как у лыжников, сверху гидрокомбинезон и на него прибор ИСАМ-48, почти вышедший теперь из употребления.

Когда все приготовления были закончены, я вошел в торпедный аппарат, словно в узкий, темный гроб. В стальной трубе, диаметром меньше метра, водолазу в полном снаряжении ни поднять головы, ни двинуть плечом. Лежишь, как перочинный ножик. Правая рука на кнопке байпаса, подающего из баллона кислород. В левой – зажато кольцо для подачи сигналов. На шее, подобно фотоаппарату, висит ком­пас – стрелка и деления светятся. Ползу по жирному густому тавоту, которым смазана труба аппарата, чтобы торпеда могла легко вылетать. Длина трубы восемь метров. А впереди себя толкаю катушку с путевод­ной нитью. Тесно и жарко.

Но вот дали воздух – давление в трубе станет равным наружному. Как шилом кольнуло в уши. С воем и свистом уходит воздух, будто мчится пожарная команда, и труба медленно наполняется забортной во­дой. Сразу впустить ее нельзя – оглушит сильный гидравлический удар. Она журчит, постепенно покрывает нос, глаза, голову...

Долго тянутся эти несколько минут. Из отсека ударили два раза киянкой – деревянным молоточком, и впереди открывается стальная крышка, отделяющая меня от моря. В трубе сереет. Это луч солнца про­бился сверху сквозь толщу воды. Наконец, слышу, выстукивают мне морской сигнал «добро»: «выход» в море. Распаренный, как после бани, весь измазанный тавотом, я на воле! Могу свободно двигаться в воде. Тихонько выстукал условный ответный сигнал: «вышел благополучно».

Тотчас на звук подплыли прожорливые бычки, проворные барабуль­ки и заглянули в мой иллюминатор, словно спрашивали: зачем вызы­вал? Мне было не до них. Нагнулся и укрепил за выступающий волно­рез лодки конец путеводной нити; она приведет меня обратно к «дому». А катушку повесил за спину и, не теряя времени, отправился на поиск.

Видимость – метров семь вокруг. Магнитная стрелка на компасе закрутилась, как черт, – «чувствовала» металлическую «Щуку». И только когда удалился от нее метров на пятьдесят, стрелка повернулась и указала север. Мне задан курс, рассчитанный еще в лодке. Если откло­нился на несколько градусов, поворачивай, пока не встанешь на свой ориентир.

По песчаному грунту идти нетрудно. А когда ноги увязали в иле, плыл брассом. По водорослям шел пешком, а через большие камни пры­гал, чтобы не обходить их. Время дорого!

Стрелка компаса опять забеспокоилась. Вот и потопленный враже­ский транспорт! Словно огромные кузнечики, копошатся гитлеровцы в зе­леных дрегеровских костюмах, с багрово-красными манжетами. Одни переползают через борт, другие подпрыгивают на палубе, третьи повисли на подкильном конце. Рядом с транспортом покоится затонувшая само­ходная баржа. На ней тоже водолазы. Да, подойти незамеченным к фа­шистам не удастся! Как быть?

Прошло, наверное, минут десять, прежде чем я различил среди «кузнечиков» двоих с сигналами и ножами, в костюмах ИСАМ-48. Как потом выяснилось, они взяли их из наших складов в захваченном порту. Появлюсь возле них, а вдруг спохватятся: откуда тут взялся третий во­долаз в таком же костюме?

Прошел к стенке порта, покрытой темно-зелеными водорослями, под цвет моего комбинезона. Только белесая маска выделяется немножко. Неожиданно споткнулся и заскользил. В иле лежало длинное бревно, облепленное черными мидиями и похожими на опенки гвоздями. Чуть не прикатил прямо под ноги врагам. Хорошо, успел рукой ухватиться за железную скобу, торчавшую из портовой стенки. Присел на мягкую воду, как на стул, уравновешивая себя движениями ладоней.