Александр Фадеев - Черная металлургия (Главы из романа)

Мой геолог (Дорохин) в больнице, история с веткой, которая сама находит воду (см. книжку № 16). Сюжетно - это возможная "экспозиция", то есть первое появление Дорохина в романе. И одновременно это первый выход на работу жены Сомова - врача.

Линия инженерская, хозяйственная, быт - все в книжке 16. Вообще не забыть эту книжку, как необходимую в первую очередь в разработке плана романа.

Сомов в самолете. Он очень неразговорчив. Бука. Но он летит со своим маленьким сыном. Сын капризничает. И вот маленькая ручка сына в его большой руке. Сомов достает из портфеля книжку Маршака для маленьких детей. И, не обращая внимания на других пассажиров, читает вслух сыну все то лучшее и благородное, что всегда существует в стихах Маршака. Ребенок затих и слушает, слушает папу.

Сельская линия. Старик, участник войны 1905 года, сказал о Ляодунском полуострове: "Их лошади никогда там не паслись".

Великий энтузиазм первых лет строительства и история стройки (см. тетрадь Г.).

Вера Каратаева. Разве есть на свете город лучше нашей Магнитки!

Две подруги-вальцовщицы, члены партии, мужей потеряли на фронте, никак не могут выйти замуж. Однажды, в хорошую минуту, сидят, выпивают четвертинку, одна, старшая, говорит:

- Скушно, знаешь, без мужика. Я бы хоть погуляла, да неудобно, скажут, партийная…

- Слыхали вы ее? Партия ей мешает, погулять мешает.

- А ей-богу, мешает.

Смеются.

(Найти в записных книжках старых (37-38 годы) записи - заготовки к пьесе, - вполне подойдут сюда.)

Старик вальцовщик (или кто-нибудь вроде) как-то им говорит:

- Ух, какие вы молодые бабки - привереды. И как же это вы замуж не выскочите у нас на Магнитке? Вы больше на доменщиков, на сталеплавильщиков поглядывайте, там одни мужики…

- Нужны они нам, грязнули! Мы - прокатчицы.

- Ишь аристократия какая!

Багдасаров воспитывает своих детей в демократическом духе, - они похожи и по манере одеваться, и по требовательности, предъявляемой к ним, соединенной с их "пролетарской" свободой, то есть ранней самостоятельностью в жизни, и по всякому отсутствию привилегий в их быту, столь часто предоставляемым ответственными людьми их детям, и по естественности и простоте отношений между родителями и детьми, - они похожи на обыкновенных детей обыкновенных родителей, и именно поэтому они очень хорошие дети.

Семейная жизнь Багдасарова. Его жена. Семейная обстановка. История женитьбы и семейной жизни Багдасарова.

Павлуша Кузнецов. Показать освоение новых марок стали в дни войны. Первые пробы. Это напряженно и величественно!

Ударить по "шпаргалке"!

Разоблачить "работников" и "руководителей", которые не любят "черной" работы и не любят прислушиваться к массам, к голосам жизни снизу, а только заботятся о том, чтобы быть видными "сверху", "изображают" деятельность перед стоящими выше, "угождают" "руководству".

Мой профсоюзник выдвинулся на делах, связанных с агаповскими известковыми карьерами и фабрикой - той самой, в строительстве которой участвовала Даша Панина в первые годы пребывания на Магнитке. Он разоблачил и добился суда над помощником директора по быту. Его борьба за правильную охрану труда. См. тетрадь Д2.

О положении (вернее, о бытовом устройстве) интеллигенции - главным образом учителей, медработников, актеров, библиотекарей, служащих, не связанных непосредственно с заводами и комбинатами, - в городах типа Магнитогорска. Архиважный вопрос, с точки зрения культурного развития города, - без интеллигенции не может быть современного культурного города! Может быть, это Сомова (Челнокова) выскажет напрямик секретарю обкома партии или еще кому-нибудь из "руководящих"!

Может быть, сюжетно связать мой колхоз с городом через одну из девушек колхоза, приехавшую в гости к своим подругам.

В развитие разговора - объяснения Балышева и Сомовой. Возможно, он происходит после того, как Сомова уже побывала у своей подруги в областном центре (подруга - доктор наук, профессор мединститута, бактериолог), договорилась о научной деятельности. Перед ней большая дорога. Она говорит: "У детей Сомова другого отца не будет". Он пытается высмеять ее "аскетизм". Она смеется. Нет, она не осуждает тех, кто может, она не осудила бы и себя, если бы смогла, но она не может. "Но вы еще молоды, неужели вы думаете, что выдержите так всю жизнь? Не зарекайтесь!" - "Я не зарекаюсь, я знаю себя". Удивительно цельный характер: при физическом здоровье, жизнелюбии, жизнерадостности - это ее заверение не плод ума, а плод чувства. Она могла любить в жизни только Сомова. И уже совсем не могла любить Балышева. Он убеждается, что она бессознательно забавлялась им, как может забавляться очень добрый, уравновешенный и веселый ребенок чужой замысловатой, яркой игрушкой: привлекла внимание, повеселился, а взять ее себе даже желания не возникает, настолько органично чувство - "не мое".

Сомова делает маникюр, а рядом местная "львица" Олимпиада тоже делает маникюр у Леночки. "Львица" только что из Сочи, руки, плечи - все покрыл южный загар.

- А вы где загорели, Леночка?

- На трамвайных остановках.

Сомова заливается краской.

О стимулах повышения производительности труда при коммунизме. Отмирание индивидуалистического стимула и все большее место - стимул государственный, народный. При всеобщем достатке отпадет ревность в вопросе: "иметь и не иметь". Но стимул "славы", нового честолюбия - в смысле все большего признания тебя за пользу, принесенную тобой народу, - вырастет ли он или нет? Естественно, он, этот стимул, а главное - норма поведения в этих делах - станут (уже становятся) совершенно иными.

Две подруги-коммунистки, прокатчицы

Два характера, и два типа красавиц.

1. Очень светлая блондинка лет тридцати, белозубая, зеленоглазая, умная, опытная, даже скептик, с полными характерными губами (уголки книзу), с подпухшими (чуть-чуть!) веками, подбородок мягкий и сильный, - очень складная, неторопливая, полноватая, в мягком теплом тонком белом шерстяном платке, вольно, свободно повязанном, как бы небрежно накинутом, в яркой пестрой кофточке (знает, что надеть!), в черной юбке и черных ботинках на высоких каблуках. Улыбка - необъяснимая: и поманит и не допустит. Особенность выражения ее лицу придают брови: они светлые, но четко очерченные, и внутренние крылья бровей чуть шире и поставлены выше, чем тонкие, внешние. В спокойном состоянии в ее лице есть что-то грустное или печальное, что-то ею пережито тяжелое, - и вдруг - эта улыбка необъяснимая. Но может вдруг улыбнуться так, что пойдешь за ней, - уж очень женская и умная улыбка! Иногда она так огорчается или сердится, или обижается или презирает, что нижняя губка ее подпухает, даже тень ложится под губой. На самой бороздке над верхней губой у нее родинка, родинка на подбородке. Все формы ее тела и черты лица пропорциональные, округлые, такие же движения.