Агния Кузнецова (Маркова) - Ночевала тучка золотая...

Она была без сознания. А когда пришла в себя и села, пытаясь понять, где находится и что с нею произошло, была уже ночь. Круглая луна сквозь окно и тюлевую штору бездумно глядела в комнату, заливая ее холодным, спокойным светом.

Вдруг Соня вспомнила все, что случилось, и, подавляя крик ужаса, осторожно поползла в темный, не освещенный луной угол, сознавая, что это бесполезно. И в темном углу ее все равно найдут.

Она прижалась спиной к стене и стала прислушиваться. В квартире было тихо, так тихо, что она отчетливо слышала сумасшедший стук собственного сердца.

Не похоже было, чтобы кто-то, кроме нее, находился здесь. Она долго, бесконечно долго прислушивалась, пугаясь шума, доносившегося из соседних квартир и с улицы.

Вот где-то наверху стукнула дверь, на лестнице послышался беспечный девичий смех, шаги, голоса. Они приближались, и вот молодые люди прошли мимо дверей этой страшной квартиры. Соня вскочила и, отважившись, бросилась в коридор к дверям.

«Закричать? Нет, лучше тихо открыть дверь и выбежать на лестницу, пока эти спят…» Она почему-то была уверена, что те двое, назвавшиеся иностранцами, обязательно спят в соседней комнате.

Она ощупала дверь, нерешительно повернула английский замок. К ее изумлению, дверь легко открылась – и Соня увидела, как мелькнули фигуры спускающихся по лестнице девушек.

Соня выбежала на площадку. Ноги без туфель мгновенно ощутили холод. Она вспомнила, что на ней нет платья, и нерешительно отступила в коридор квартиры, не закрывая двери. Слабый свет с лестницы осветил висящий на вешалке старый прорезиненный плащ. Схватила его, всунула ноги в стоявшие тут же дамские резиновые сапоги и помчалась по лестнице, на ходу надевая плащ и приглаживая волосы.

Она выбежала во двор, потом на улицу и только тогда облегченно вздохнула.

Мелькая призывным зеленым огоньком, приближалось такси. Выскочив на дорогу и загородив собой проезд, Соня подняла руку.

Таксист остановил машину, с любопытством оглядел девушку в плаще и без головного убора. Спросил:

– А деньги-то есть?

– Есть, конечно! – воскликнула Соня, пугаясь своего хриплого голоса, и торопливо влезла в машину.

В такси было тепло. Она откинулась на спинку сиденья и на какое-то мгновение снова потеряла сознание.

… Длинный звонок разбудил отца и мать. Мать открыла дверь и с трудом удержала крик, увидев Соню в чужом плаще, растрепанную, с воспаленными, испуганными глазами. Сзади нее стоял мужчина и равнодушно звенел ключами.

– Мама, расплатись с таксистом! – сказала Соня, опять с ужасом прислушиваясь к чужому, хриплому голосу.

Она хотела снять плащ, но вспомнила, что она в одной комбинации, и пошла, в чем была, в свою комнату, упала на диван и разрыдалась.

Испуганные родители суетились около нее, стаскивали плащ, сапоги, поили валерьянкой. Отец начал было вызывать «неотложную помощь», но Соня приподнялась и истерически закричала:

– Не надо! Меня раздели в подъезде, сняли часы, кольцо, вырвали сумку…

– Тогда в милицию! – настаивал отец.

– Не надо! Оставьте меня в покое! Дайте прийти в себя! Не надо! Никуда не надо звонить!

– Ну хорошо, девочка, хорошо! – растерянно суетился возле нее отец.

Мать, такая же бледная, как и Соня, дрожащими руками подавала ей лекарства.

А «Фридрих» и «Людвиг» уже на несколько сотен километров отъехали от Москвы в поезде южного направления. Они были довольны собой: четыре любительницы Запада попались на удочку. А как удачно удалось использовать квартиру уехавшего в командировку геолога…

«Фридрих» и «Людвиг» были вполне спокойны – вряд ли их жертвы заявят о происшедшем: как они будут при этом выглядеть?..

Нонна и тетя Таня в Мюнхен приехали в темноте. Может быть, потому, что Нонна устала от впечатлений, первая встреча с Мюнхеном оставила ее равнодушной, хотя тетя Таня несколько раз повторила, что Мюнхен называют маленьким Парижем. И провезла ее по самым достопримечательным местам: мимо башни новой ратуши, где с давних пор каждый день в 11 часов начинался бой курантов, сопровождаемый танцами цветных фарфоровых фигур; и мимо Мариинской колонны со статуей богородицы – покровительницы Баварии; и по оживленным площадям Карлсплац и Одионсплац со зданиями резиденций, церковью в стиле барокко Тиатинер-кирхе, с сохранившимся придворным садом Гофгартен и постройками из эпохи баварского короля Людовика I.

Тетя Таня показала племяннице знаменитый оперный театр, величественное здание университета, даже в этот вечерний час окруженное кольцом велосипедов и автомобилей. Провезла Нонну мимо Баварской академии и, конечно, мимо своих магазинов и типографий.

А потом они снова выехали за город, потому что тетя Таня жила на вилле в двадцати километрах от Мюнхена.

Ее вилла стояла в дачной местности. Рядом были такие же двухэтажные дома с гаражами и садиками, отгороженные друг от друга зелеными заборами из причудливо заснеженного и в зимнюю пору не умирающего кустарника.

Тетя Таня загнала машину в гараж и долго возилась на крыльце, открывая дверь несколькими ключами.

«Неужели она живет одна?» – подумала Нонна. И, как бы прочитав ее мысли, тетя Таня сказала:

– Живу, Нонночка, одна в восьмикомнатном доме. Решила продать дом и построить другой, поменьше.

«Вот это да! – в душе смеясь и чуть-чуть злорадствуя, подумала Нонна. – Капиталисты сокращают размах!»

Они вошли в дом, через небольшой коридор прошли в прихожую. Нонна с любопытством огляделась.

Зеркало в рост человека. Вешалка. Пол покрыт зеленой ворсистой материей.

Они разделись. Тетя Таня убрала шубы в стенной шкаф и повела Нонну показывать свое жилище.

– Это вот для тебя.

Они вошли в небольшую комнату с удобным диваном, двумя креслами, низким телевизионным столиком и секретером в углу. Такая же, как в прихожей, ворсистая материя покрывала пол.

Все в доме было предельно просто. Стояли только необходимые вещи.

– Тетя Таня! Вы капиталистка? – спросила Нонна за ужином.

– Все мои капиталы вложены в предприятия. У меня магазины и типографии, Нонночка, не только в Германии, но и в других странах. Живу я, как ты видишь, скромно. На себя трачу мало. Немцы весьма экономны. Мой муж был просто скуп и научил меня ценить не только марку, но и пфенниг. Вот видишь, мой ужин…

Тетя Таня указала на стол.

В честь встречи гостьи из-за рубежа он мог бы быть действительно более богатым. На столе, кроме пшенной каши, салата, тушеных овощей и жареного цыпленка для Нонны, ничего не было. Студенты-стипендиаты театрального училища, собираясь повеселиться, устраивали более обильное угощение.

Нонна очень устала. Тетя Таня заметила, что глаза ее слипаются.