Агния Кузнецова (Маркова) - Ночевала тучка золотая...

Если бы Нонна не спешила в посольство, она бы побродила с теткой по улицам Бонна, заглянула в университет, где учился Карл Маркс. Она непременно побывала бы в затертом современными зданиями двухэтажном домике, со скрипящими ступенями, низкими потолками и крошечными комнатками, в котором родился Бетховен.

Но времени не было.

На такси Нонна с тетей Таней проехали мимо бундестага, мимо резиденции канцлера и направились в Роландсэк, в советское посольство, расположенное на высоком берегу Рейна, уже за пределами города.

Нонна думала, что Бонн – столица Федеративной Республики – это огромный, внушительный город, почти как Берлин. На самом же деле он оказался маленьким и каким-то безликим. Она сказала об этом тете Тане.

– Бонн сольется с несколькими близлежащими городами – и тогда станет большим, – объяснила она. – Ну, вот и посольство. Твоя беседа, конечно, затянется, – я отправлюсь по своим делам, а потом за тобой заеду.

Так они и решили, не предполагая, конечно, что увидеться им никогда в жизни больше не суждено.

Посла в Бонне не оказалось. Он на два дня улетел в Советский Союз. Нонну попросили дождаться советника, который должен вот-вот приехать.

Она сидела в приемной, расстроенная и растерянная, не зная, что предпринять. Ей казалось, что без посла советник не решит ее дела. А ждать посла было невозможно. Эти два дня могли стать для нее роковыми: опоздает на пробы, и фильм будут снимать без нее.

Стуча по паркету лаковыми каблучками, несколько раз мимо Нонны пробегала стройная, худенькая секретарша с кипами бумаг. Она заметила растерянную девушку, услышала ее вздохи и присела рядом.

Она спросила что-то по-немецки.

– Я русская, – сказала Нонна.

Девушка улыбнулась ей, как старой знакомой, и спросила:

– У вас что-то случилось?

– Видите ли, у меня очень сложное положение. Решается моя судьба, вот сегодня же. А посол уехал. Мне нужен совет… Я совсем одна и запуталась. Я – студентка Московского театрального училища. Мне предлагают сниматься во французском фильме, нужно срочно выехать в Париж на пробу…

– Марина! Где вы? Марина! – послышался голос из-за полуоткрытой двери.

– Сейчас иду!

Она вскочила, постояла немного в раздумье. То, что сказала Нонна, показалось ей значительным и романтичным. Она решила помочь соотечественнице.

– Знаете что?.. – понижая голос, сказала она. – Не выдавайте меня… Поезжайте на виллу посла, поговорите с его женой. Это умная и добрая женщина. Я убеждена, она вам поможет. Подскажет, как быть.

– А где эта вилла? Как мне добраться туда?

Нонна вспомнила, что даже кошелек с марками оставила в Мюнхене, во всем полагаясь на тетю Таню.

– Подождите меня минутку.

Девушка, стуча каблучками, исчезла за дверью.

Вскоре она так же стремительно вышла и молча пальцем поманила Нонну. Обе почти бегом спустились по лестнице.

В вестибюле стоял мужчина в кожаном пальто, без головного убора.

– Федя, вот эту девушку, пожалуйста, захвати с собой на виллу посла, – сказала Марина. – Да помоги ей пройти к… – Нонна не расслышала имени и отчества жены посла. – Она по-немецки не знает. Учти!

Через минуту машина мчала Нонну к загородной вилле посла.

Жена посла оказалась дома. Она приняла Нонну приветливо, сразу угадав, что какие-то исключительные обстоятельства привели эту девушку к ней.

Она провела гостью в просторный зал. Застекленная стена и дверь отделяли его от веранды, каменные ступени которой спускались прямо в парк, большой, но по-весеннему голый.

Сначала Нонна пила кофе со свежими, еще теплыми слоеными пирожками и конфетами «Мишка». И через полчаса она с девичьей непосредственностью уже была влюблена в приветливую, гостеприимную русскую женщину.

Нонна про себя отметила, что жена посла хоть и не молода, но покоряюще женственна, а ее густые каштановые волосы одного цвета с умными, внимательными глазами.

Хозяйка дома заметила, что, несмотря на волнение, ее гостья с юношеским любопытством разглядывает все кругом.

«Девушке нравится моя прическа, – подумала жена посла. – И это новое платье, сшитое по самой последней моде… Но она не представляет себе, как трудно быть «при параде» с утра до позднего вечера. И нет ни одного дня отдыха от этих модных причесок и платьев, и от чопорных, ничего не значащих улыбок, и от бесед на приемах, которые со стороны кажутся светскими, пустопорожними, не требующими душевного напряжения».

Она чувствовала расположение к этой девушке. Улыбалась ей, потому что хотела улыбаться, говорила с ней, потому что ей хотелось говорить, потому что ее интересовало, кто она, что думает и зачем пришла к ней.

В Москве, в университете, у нее училась дочь. Она приезжала сюда на каникулы и только вчера улетела вместе с отцом. Нонна чем-то напоминала дочку, о которой мать тосковала и беспокоилась, год за годом неся свой трудный долг перед родиной на чужой земле.

Она изумилась, когда Нонна, с восхищением оглядев все вокруг, будто прочитала ее мысли и спросила:

– Вам тут, наверное, очень трудно?

– Очень, – грустно созналась она.

Это признание настроило Нонну на откровенность, и она стала рассказывать о себе все как есть: обо всех невзгодах, об Алеше, о подарке Курта, о предложении тетки остаться в Мюнхене, об обещанном ей наследстве. Она рассказала о будущем фильме «Марфа Миронова» и о странном сценарии, содержание которого не может пересказать режиссер…

Жена посла слушала опустив голову, чтобы взглядом не смущать собеседницу.

Нонна замолчала и с волнением, подавшись вперед, ждала ответа на свою исповедь.

Ответ последовал. Он был сказан твердо и четко. Чем-то даже напоминал приказ:

– Вы должны уехать домой. Думаю, что в Мюнхен вам возвращаться незачем. Поезд утром. Билет мы оформим. Переночуете в Бонне. Мосье Морте в вас заинтересован. Будьте спокойны: он договорится и с вами и с вашим училищем без Курта Брауна и без фрау Татьяны. Думаю, что сценария еще и в помине нет. Все это только что предложил французу Браун или ваша тетя. И надо сказать – предложение их удачно. Пусть будет такая картина… Это же интересно! Они, я думаю, дали Мортье деньги. Но вы для него и без денег клад – сенсация. Не волнуйтесь: если фильм будет сниматься, Мортье вас разыщет. Живая внучка знаменитости!

Она помолчала немного, будто рассуждая сама с собой. А потом продолжала:

– Ваша тетка и ее компаньон хотят, чтобы вы не вернулись на родину. Все пущено в ход: деньги, любовь… Испытывают и ваше тщеславие. Возможно, что фрау Татьяной руководит ее одиночество. А Курт Браун, я думаю, видит в вас выгодную невесту. С вами перешли бы в его руки все капиталы фрау Татьяны. Хотя, может быть, одновременно он и покорен вами. В вас ведь влюбиться совсем не трудно. Если вы сейчас явитесь в Мюнхен и скажете, что посольство вам отказало, будут приняты новые меры, самые неожиданные и, быть может, опасные.