Агния Кузнецова (Маркова) - Ночевала тучка золотая...

Она встала и пригласила Нонну следовать за собой.

Они прошли по коридору в небольшую комнату с секретером, книжным шкафом и креслами.

Так же молча она указала Нонне на кресло, а сама подошла к телефону, стоявшему на круглом столике, сняла трубку.

– Степан Николаевич, вы у себя? Я сейчас подъеду к вам с русской девушкой. Она приехала в Мюнхен по приглашению своей тетки и попала в весьма сложное положение. Спасибо.

Она положила трубку и сказала:

– Ну, девочка, поехали завершать этот мюнхенский приключенческий фильм.

Он был завершен на следующий день утром.

Шофер дядя Федя привез к поезду чемодан Нонны, который был доставлен из Мюнхена. Он вручил ей отчаянное письмо тети Тани: «Сердце мое не зря было полно ужасных предчувствий, когда я оставляла тебя одну в этом посольстве. Но я не думала, что ты будешь арестована и немедленно выслана обратно, в Россию. Я горюю. Рыдаю! Курт в отчаянии».

Нонна невольно улыбнулась, читая эти высокопарные строки.

Тревога оставила ее, как только в поезд вошли пограничники Германской Демократической Республики.

Она залезла на свою верхнюю полку и заснула так крепко, как ни разу не спала в Мюнхене.

На другой день совсем исчезли усталость и напряжение. Поезд мчался по родной земле. В купе она была одна. Ей и хотелось побыть одной. Она сидела у столика, отодвинув белые занавески, смотрела и думала, смотрела и думала…

Иногда ей казалось, что все это было не на самом деле, а случилось во сне. Но о том, что это был все же не сон, а действительность, напоминала роскошная голубая шубка, висевшая в углу, и браслет на руке.

Вчера, когда шофер Федя привез на вокзал чемодан и ее старую шубу в целлофановом мешке, она решила снять с себя подарки, положить их в целлофановый мешок и отправить обратно в Мюнхен. Но неожиданно ей стало жаль расставаться с чудесными подарками… она оставила их.

Иногда ей становилось немного стыдно перед собой за такой компромисс. Но она убеждала себя, что любая девушка поступила бы точно так же.

В Москву поезд пришел утром. Нонна стояла у окна в коридоре, в своей старой шубке и старой шапочке. Когда поезд на полном ходу еще проходил мимо пустых перронов подмосковных станций, волнение охватило Нонну: знакомые места – тут она бывала в летние дни, отдыхала в пионерском лагере…

Мужской голос в радиоприемнике торжественно объявил: «Поезд подходит к столице нашей Родины – Москве». Вагон заполнила с детства знакомая песня «Широка страна моя родная…».

У Нонны защипало в носу. Она с трудом удержала слезы, которые могли размазать тушь на ресницах, и в этот момент увидела за окном Алешу, Соню и Антона.

Она удивилась, что они все такие же. Казалось, с момента разлуки прошли долгие годы.

Алеша принял Нонну в объятия прямо с верхней ступеньки вагона, вместе с чемоданом. И расцеловал ее при всех, счастливую, раскрасневшуюся и пораженную этой его первой нежностью.

Соня с Антоном на некоторое время отступили, а потом тоже обрушились на Нонну с объятиями, поцелуями и расспросами.

Антон сразу же сообщил, что Люся снимается в роли Неточки Незвановой и поэтому не приехала на вокзал. А на восемь вечера он назначил репетицию «Дня и ночи».

С вокзала вся компания поехала к Нонне.

Бабушка соскучилась по внучке и с нетерпением ожидала ее, даже принарядилась к ее приезду в черное платье с высоким воротником, отделанным белым рюшем. Сидя в своем удобном кресле, она подставила Нонне для поцелуя щеку. И когда та передала ей привет от фрау Татьяны, сказала:

– Мерси. Передай ей сердечный привет при случае.

Компаньонка, тоже принарядившаяся в честь возвращения Нонны, так и вилась вокруг девушки, ожидая подарка, о котором та совершенно забыла, находясь в Мюнхене.

Алеша извлек из кармана пальто бутылку шампанского. Пробка выстрелила, к восторгу присутствующих, ударилась в потолок, в бокалах поднялась пена.

– За возвращение домой! – провозгласил Алеша.

– А могла бы и не вернуться… – сказала Нонна, этой фразой и волнением своим вызывая изумление друзей.

Она отодвинула бокал и стала рассказывать обо всем, что произошло с ней в Мюнхене, предвидя гнев и волнение Алеши и Антона. А Соня… Она знала, что Соня скажет или подумает: «Ну и дура! Отказалась от наследства, от возможности жить за границей! Форменная дура!»

Действительно, Алеша и Антон разволновались. Они то и дело перебивали Нонну вопросами и восклицаниями. А Соня слушала молча, опустив голову. Нонна ее не узнавала.

Нонна не скрыла и того, что пожалела вернуть в Мюнхен подарки фрау Вейсенбергер и Курта Брауна.

В подтверждение своих слов она приподняла рукав шерстяной кофточки, сняла браслет и протянула его Алеше. Но тот отдернул руку и не притронулся к драгоценной змейке, точно она могла выпустить жало.

Антон ваял браслет и с интересом оглядел его. Подержала его и Соня, вспоминая о своем бриллиантовом кольце и со вздохом положила браслет на стол.

Алеша, добрый Алеша, стукнул кулаком по столу и решительно произнес:

– Чтобы я никогда не видел его у тебя на руке!

– Хочешь, я сейчас же его выброшу в форточку? – с радостью предложила Нонна.

– Дура! – остановила ее Соня. – Ты лучше отнеси ювелиру!

– Верно! – согласился Антон. – А деньги пожертвуй в фонд «Дня и ночи». Мы такие декорации отхватим – закачаешься!

Нонна взглянула на Алешу.

– Как хотите, – сказал он, – но чтобы на руке у тебя его не было.

Нонна была счастлива. Алеша целовал ее на вокзале, он ревновал ее к Курту и даже к его подарку. А на подарки фрау Татьяны не обратил никакого внимания.

Вечером на большой сцене шла репетиция. Алеша был в зале. Смотреть пришли многие студенты. Они наслышались от всезнающей нянечки Матильды (она была прежде Матреной), тридцать лет работающей в гардеробе училища, что спектакль получается удачным, и сама Александра Антоновна просидела почти до утра на репетиции, а потом сказала, что все идет хорошо.

Незаметно пролетела весна. Началась горячая пора экзаменов.

Алеша не знал, что судьба его предрешена. Его оставляли при кафедре невропатологии.

Правда, однажды ректор его спросил:

– Увлекаетесь гомеопатией?

– Увлекаюсь, – ответил Алеша.

– Пустяки! Романтика молодости и влияние деда. Это пройдет. – Он усмехнулся самоуверенной покровительственной усмешкой старшего, никогда не ошибающегося в своих воспитанниках.

Но на этот раз он ошибся. Алеша отказался от выгодного предложения и, к всеобщему изумлению, просил направить его в любое село, но обязательно Томской области. Свое желание он мотивировать отказался. Не хотел раньше времени выдавать свои мечты, связанные со свет-травой, цветущей под сибирским солнцем и, как чудесно говорилось в легенде, видимой только тому, кто искал ее с чистым сердцем, с мечтой принести человеку счастье.