Юрий Гончаров - Последняя жатва

– Ну и что, чем он плох? Шофер второго класса, мастер безаварийной езды.

– Это, точно, мастер. На разные штуки. Прошлый сезон он такой номер отколол. Отвез с утра на ток зерно раз, другой, а потом говорит – клапана стучат, поеду к механику, отрегулирую. И нет его. Два часа. А он баб с картошкой набрал, которые к поезду, в город, да и чесанул на станцию глухой дорогой. Бутылку себе добывал! Мы за обязательства боролись, за красный вымпел передового звена, работали – себя не жалели, совсем уж показателями вышли, а он как раз и срезал… И еще случай был, похожий. Другого давайте, а Митька не нужон. Говорю от имени звена.

– Ладно, проведем с Митькой работу, – сказал Илья Иванович, ставя карандашом отметку в тетрадь.

– Не нужон он, и все. Старших не уважает, огрызается. А сам еще сопляк. Не нужон он в звене! Пускай помнит и выводы для себя делает.

– А кем заменить? Шоферов у нас в обрез, все уже раскрепленные.

– Из города шефы приедут, заводские. Они народ технический, подготовленный. Кого-нибудь на машину и сажайте. А Митьку давно пора с «газона» внять, хоть он и второй класс. Вот и вся с ним работа.

– Шефы-то приедут, да самое большее – только помощниками на комбайн. А машину случайному, временному человеку доверять нельзя.

– А ловчить на колхозном «газоне», как Митька, можно?

– Ну, ладно, подумаем… – примиряюще оказал Илья Иванович, переминаясь у столика.

В лице его, напряженном, покрасневшем, с блестками пота на лбу, под рассыпавшимися прядями густых черных волос, прибавилось хмурой сосредоточенности. Самые тяжкие это дела – вот такие, как с Митькой. Иную техническую закавыку в сто раз легче распутать. А что с Митькой придумаешь? Прогнать нельзя, шоферов не хватает, не поставишь же машину на прикол. Внушения – от него как от стенки горох. И страха у парня никакого нет, потому что знает: пожурят, пожурят, да так и сойдет ему, как не раз уже сходило…

– Какие будут еще замечания по составу звеньев? Есть у кого еще замечания?

Рыбкин освоился, утвердился у столика уже прочно смотрел орлом, высоко держа голову.

– Давайте заявлять все сейчас, чтоб не кроить в последний момент, когда уже в поле ехать, – добавил Илья Иванович.

Люди примолкли, секунда, другая пролетела в раздумье.

– Можно мне оказать?

Голос Володьки Гудошникова прозвучал сипловато, негромко, однако слышно для всех. Он стоял неподвижно, угловатый, кряжистый, руки в карманах, весь точно бы налитый какой-то решительной, тяжеловесной, устремленной силой. Озорства, шутейства уже ни капли не было в нем. Видать, специально готовился заявить свой голос, выбирал момент, – чтоб не в общем хоре, а отдельно, особо, когда бы все внимание обратилось на него.

– Хочу сказать о главном… Запчастя, тут говорили, ремни… Это все техника. Техника без людей мертва. Главное – это трудовой настрой. Борьба за высокие показатели.

– Погоди, Гудошников, не забегай. Сейчас закончим организационную сторону и поговорим про обязательства, – прервал Володьку Рыбкин.

– А я считаю, это на первое место надо ставить. Трудовой энтузиазм – основа успеха.

Володька напряг желваки. Он знал, что говорил слова, с которыми не спорят, и нажимал на них.

– При самой передовой технике решает все равно идейная сознательность. Социалистическое соревнование за высокие показатели. Равнение на маяки. – Володька облизнул сухие губы. – В прошлый сезон наш колхоз по темпам уборки вышел на третье место в районе. А в этом году мы должны взять курс на первое. Лично я намерен трудиться, как положено, с высоким энтузиазмом и передовой сознательностью. Двенадцатого августа прошлого года мной была достигнута самая высокая производительность труда в районе. За двадцать часов бесперебойной работы на своем комбайне я намолотил тыщу сто центнеров хлеба и завоевал районное переходящее знамя. В нынешнем году зерновые у нас не те, но я даю обязательство повторить свои рекорд непрерывной работы и намолотить даже больше. Чтоб опять знамя было у нас.

Володька на миг приостановился, опять облизнул сухие губы. Стоял он все так же кряжисто, по виду – спокойно, говорил без запинки, уверенно, но, видать, изнутри пекло его жаром волнения.

– Если, конечно, – добавил он сниженным голосом, но – как самое важное, – если руководство колхоза и партийная организация обеспечат условия и всю нужную поддержку…

Володька выдохнул из себя воздух, пошевелился и сразу вроде бы опал – и в росте, и в ширине плеч.

На скамьях и бревнах, заполненных народом, некоторое время длилось безмолвие, которое неизвестно как было понимать. Рыбкин стоял тоже застыло, соображая, видно, про себя, как ему, председателю, надлежит отреагировать на заявление Володьки и как теперь дальше вести собрание. Ничего не решив, он, ища помощи и подсказки, обратил свой взгляд на Илью Ивановича, но тут комбайнеры зашумели, все разом, со всех сторон, – точно что-то прорвалось.

– Условия ему подай! Ишь, какой! Рекорды ему понравились! Жаден ты, брат, на славу!

– А мы что – хуже? А нам как – условий не надо? Нет уж, условия – так всем поровну. Вот и ставь рекорд, коль ты такой умелец!

– Ты тогда рекорд бил, а сколько агрегатов в пол-нагрузки работали? Зерно хоть на землю сыпь, все «газоны» тебе одному пригнали. На хрена такие рекорды!

– Правильно! Я б тоже рекорд побил, если б столько обслуги подкинули!..

– Сегодня – рекорд новатора, завтра – норма для всех, – произнес Володька, напрягая желваки и темнея длинным лицом.

– Сегодня, завтра!.. Насобачился повторять! Вот станет в колхозе достаток автотранспорта, мы и без твоего рекорда сумеем по тыще центнеров давать. А то ишь – опять простаивай, заработок из-за него теряй, а он за наш счет будет в передовики выходить!

Собрание шумело бы и дальше, да Илья Иванович весомо сказал, комкая в руках свернутую трубкой тетрадь:

– Это, конечно, нужное дело – образцы, примеры настоящего труда, но таким искусственным способом мы их создавать больше не будем. Правление это обсуждало и решило: вместо отдельных рекордов, как бы эффектны они ни были, бороться за ритмичную, предельно уплотненную работу всех уборочно-транспортных звеньев.

– Защемляете почин! – насупился Володька. – Закрываете дорогу новаторам!

– Почему? Почин и новаторство – проявляй, пожалуйста. Приветствуем. Но каким путем? Ищи у себя скрытые резервы. Их много. Рациональное использование каждой минуты рабочего времени. Отличная подготовленность агрегата – тоже резерв производительности, бесперебойной работы…

– Коростылев, да что ты ему объясняешь, первогодок он, что ли? Сам все знает. Давай говорить по делу. Про звенья. Мы вот своим звеном подумали и вот что хотим оказать…