Акакий Гецадзе - Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе

В те времена ринулись на Рачу орды османов: туркам удалось захватить крепость и замок Хидикари и висевший между ними единственный мост.

Рачинцы укрепились наверху, в узких расселинах, и не подпускали чалмушников ко дворцу своего князя Эристави. Захватчики и обороняющиеся долго стояли друг против друга. Как турки не могли продвинуться дальше, так и рачинцы не могли высунуться наружу. Одна лишь Риони не обращала никакого внимания на стражу и беспрепятственно проделывала свой обычный путь.

Вражеское войско расположилось неподалёку от Хидикари, на равнине, и готовилось перейти в наступление.

Вдруг ночью, в кромешной тьме, в лагере османов послышались истошные вопли, а случилось вот что, — неизвестный смельчак подкрался к предводителю неверных, шатёр которого находился у самого берега Риони, рассёк ему мечом голову и скрылся. Часовые заметили лишь тень убегающего, они выстрелили в него и решили, что он убит. Но оказалось, что убитым был жеребец, а всадника и след простыл. Лагерь всполошился. Турки решили, что в их ряды проникли переодетые рачинцы. С перепугу они совсем растерялись, и пошла кутерьма, — своих принимали за рачинцев. Стало светло, как днём, от сверкающих мечей. Но это было ещё не всё. Паника перекинулась на занятые турками крепости.

— Ай! Валла! Валла! — вопили турки. — Они нас обошли и бьют с тыла! Скорей, скорей отсюда!

К рассвету в той местности не осталось ни одного турка. Лишь одни вражеские шатры пестрели на равнине да валялись вокруг брошенные трупы, испачканные в кровь чалмы и обломки кинжалов и мечей.

Неподалёку шумно ржали оставшиеся без присмотра лошади.

Из-за горы налетело вороньё и набросилось на неуспевшие ещё остыть тела.

Наутро вся Рача была на ногах: что за чудо случилось? Но тайна свершившегося была известна лишь одному человеку…

За дворцом рачинского Эристави, на другом берегу Риони, приютилась маленькая деревушка Мухли. Тамошний крестьянин Агла обещал княжескому сыну доброго жеребца. Но так как шла война с турками, то крестьянин опоздал со своим подарком. Тогда княжеский сын послал к нему одетого в доспехи вооружённого Гобеджу. Агла наотрез отказался выдать скакуна гонцу, под предлогом, что жеребец пока необъезжен и может сбросить с себя молодого князя. Однако гостя приняли с почётом и хорошо угостили. Когда Гобеджа захмелел, он стал настаивать, чтоб ему разрешили сесть на жеребца. Этим он думал убить двух зайцев: обуздать коня и доставить его княжичу. Молодой князь, мол, поручил мне это, как же мне явиться пред ним с пустыми руками? Пока гость и хозяин препирались, настала ночь. Тем не менее Гобеджа добился своего: вскочил на жеребца, схватил его за гриву и помчался вниз. Неподалёку от дворца Эристави жеребец бросился в реку. С Гобеджи мигом слетел весь хмель, и он, испугавшись, стал тянуть коня обратно на берег. Но не смог выйти, а к тому времени вокруг уже не было видно ни зги. Риони торопливо катила к врагу свои волны, а жеребец опережал их. Крики Гобеджи пропадали в шуме реки. Тогда Гобеджа решил, что участь его решена и ему суждено погибнуть в реке. И, покорившись воле коня, отдался на милость волн. Человек с конём бесшумно проплыли под мостом Хидикари, так, что ни один часовой даже не кашлянул. Дальше река уже вышла на равнину и растеклась по ней рукавами, жеребец подплыл к берегу, и Гобеджа очутился пред шатром турецкого военачальника. Ну, что было потом — вы уже знаете. Тайна раскрылась, когда молодой князь спросил про жеребца.

Народ решил, что теперь Гобеджу наградят золотым мечом и возведут во дворянство. Но как бы не так. Эриставский сынок дал отважному герою хорошего пинка: если, мол, сам ты вырвался живым, почему не уберёг красивого жеребца?! И Гобедже ничего не оставалось, как, понурив голову, вернуться в свою Сакивару.

А в те дни Дау вернулся домой с промысла. На этот раз ему на редкость повезло, и он принёс домой три кисета золота. Узнав, что произошло с братом, он решил подарить ему один кисет, чтобы тот купил себе земли и встал на ноги. Дау, однако, знал, что если он предложит Гобедже принять в подарок золото, тот сочтёт это унизительным и ни за что не возьмёт. Гобеджа непременно сказал бы: у меня, слава богу, и руки и ноги целы, да и сил достаточно, я не попрошайка, чтобы жить на подачки! Поэтому Дау пустился на хитрость. И вот однажды, когда Гобеджа находился на другом берегу реки, Дау подкараулил его у моста и бросил на дороге кисет с золотом. А Гобеджа подошёл к мосту и подумал: «Смешно! Сколько лет здесь хожу, а ни разу не прошёлся с закрытыми глазами, дай-ка, пройду теперь». — И он, закрыв глаза, спокойно перешагнул через мешочек.

«Эх, видимо, такая уж судьба у моего братца — добра под носом не увидит, пройдёт мимо», — огорчился Дау и сунул мешочек обратно в карман.

Так вот, наш род как раз от Гобеджи и происходит. Однако у этого как будто неудачливого человека, но большого труженика родился ещё более трудолюбивый сын Рехвия. Парень никогда не смотрел в небо, а надеялся только на землю и на свои натруженные руки. Этот славный малый столько копошился и копался в земле, что однажды продырявил её и, всунув голову в дыру, высунул её в чужой стороне.

Да, милые и уважаемые мои!

Сын Гобеджи, Рехвия, и был тем человеком, который встретил вступившего с корабля на американскую землю Колумба и предложил ему отведать горячего лаваша и свежего хаши! Теперь вы понимаете, почему рачинский повар оказался в Америке гораздо раньше Колумба. Потому что он был работягой и любил землю. Да! Такой путь в Америку оказался куда короче!

Наверное, когда-нибудь настанет время, и в Раче родится великий учёный: он заглянет в глубь земли и, найдя там следы, оставленные Рехвией, проведёт по ним железнодорожный туннель. А потом и вопрос об открытии Америки тоже, наверное, обернётся в нашу пользу. Да что и говорить, разве мало подобных примеров, так отчего же мы, рачинцы, должны молчать и уступать другим наши замечательные заслуги пред человечеством? Ведь это же мы, рачинцы, впервые открыли Америку, мы! И напрасно это Колумбу приписывают, а Америго Веспуччи — тот и вовсе потерял совесть, взял и назвал своим именем открытую нами землю! Ну что вы на это скажете? В конце концов надо же положить этому конец! Пусть никто не считает нас простаками! Правда, мы ведём себя в высшей степени скромно, но это не значит, что нам можно сесть на голову! Ах… что это! Я чуть не разозлился, а ведь это не пристало истинному рачинцу!

После того как слава открытия Америки была присвоена другим, минуло каких-нибудь четыре сотни лет, поэтому нам, рачинцам, ещё не пришло время злиться. Ну, а насчёт того, как велика заслуга Гобеджи и его сына пред человечеством, вы только что убедились сами. Скажите: не следует ли, светлой их памяти, воздвигнуть хоть совсем маленький памятник?