Николай Вагнер - Белые камни

И снова завершился длинный трудовой год. Одним из признаков этого для Магды и Александра было очередное появление в их доме ничуть не стареющего, всегда элегантного Семена. Его приезд внес оживление. Он без конца о чем-то рассказывал, будоражил несбыточными затеями, например предлагал всем вместе отправиться в путешествие по Средней Азии или поехать к морю, в Сухуми, а лучше всего слетать на недельку в Париж. Потом он сказал, что есть возможность прокатиться по Каме и Волге. Это было соблазнительно. Но в этом году Алешка сдавал выпускные экзамены, а потом собирался поступать в военное училище. Магда и Александр решили провести отпуск на даче у Белых камней.

В ближайшее воскресенье они поехали к Белым камням. На Магде, Валерии и Александре были поизносившиеся походные куртки, спортивные трико и кеды, и только один Семен не пожелал расстаться со своим единственным темно-серым костюмом-тройкой, шляпой и начищенными до блеска полуботинками. Сидя на скамье электрички, он постоянно оглядывался по сторонам, любуясь сменяющими друг друга пейзажами, а иногда вскакивал и прохаживался. Наступив на ногу одной из женщин, он пробормотал: «Прошу пардона», — и, не обращая больше на нее внимания, пошел дальше. Вслед он услышал: «Вот, ходют тут нероботи разные, аж прямо по ногам. А еще в шляпе!»

Семен сел против Александра, уставился на него неподвижным взглядом и спросил:

— Может быть, вы мне объясните, Александр Александрович, на каком основании какая-то тетка говорит мне грубости? — Он не отводил глаз и ждал ответа. — Вы только подумайте, сколько поколений интеллигенции пострадало ради того, чтобы дать вот таким, как она, нормальную человеческую жизнь! Ту, что они имеют сегодня со всеми своими благоустроенными квартирами и прочими удобствами. А стоит войти в троллейбус или электричку, они же тебе орут: «Эй ты, в шляпе!»

— Вам бы дать визу и лишить возможности видеть всю эту красоту.

— Нет уж, извините, Россия — это мое! А все остальные ваши дела меня просто не волнуют. — Семен посмотрел на Валерию и Магду. — «О, как милее ты, смиренница моя! О, как мучительно тобою счастлив я»… — продекламировал он.

— Почему мучительно? — спросила Валерия. — Безнадежная любовь? Надежды юношей питают. Или вы уже не чувствуете себя юным?

— Я-то чувствую, важно, как меня воспринимают…

— Воспринимают! — успокоила Валерия.

От станции до залива они дошли незаметно, неторопким прогулочным шагом.

По дороге им встретилась компания пьяных парней с волосами, отросшими до плеч. Они попросили закурить и, когда Александр достал из кармана пачку дешевых, но крепких сигарет, которые он обычно курил, спросили: «А с фильтром нет?»

— По воскресеньям без фильтра не принимаем, — попытался было съязвить Семен, о чем сразу пожалел Александр. Он еще помнил не такую давнюю историю, которая произошла примерно в этих же местах с Владиславом.

Парни глянули на Семена и, видимо подумав, что дело имеют не иначе, как с высоким начальством, извинились, поблагодарили за курево и пошли. На сердце у Александра отлегло. Встреча могла принять и другой оборот, а надеяться в таком случае Александр мог только на себя, по крайней мере, не на Семена.

Тот шел теперь немного впереди по вьющейся тропке, среди буйно зеленеющей травы и беспечно насвистывал. Потом обернулся и сказал:

— Вот вам — плоды вашего воспитания. Жалею, что из-за провинциальной щедрости и обходительности Александра я не разделался с ними!

Ответом на эти слова был дружный смех. Смеялся и Семен.

— Нет, в самом деле, — снова обернувшись, сказал Семен. — Какого черта — ходят тут всякие разные и хамят. А почему? Вы задумывались? — Ничего не услышав в ответ, он произнес последнее за всю дорогу: — Вот то-то! — И дальше шел молча до самого залива.

На даче Магда занялась георгинами. Валерия сидела за столиком под высоченной разлапистой елью и курила. Она и не подумала там, на дороге, угощать сигаретами пьяных парней. Они были глубоко ненавистны ей — все пьянствующие длинноволосые лоботрясы, ненавистны с тех пор, как от них пострадал Владислав. И в этот раз, поведи они себя агрессивно, она била бы их по пьяным мордам всем, что бы ей ни попалось под руку. «А Семен все же молодец, — подумала она. — Не испугался…»

— Вот вас бы с вашей культурой, — сказала Валерия, — командировать в здешний колхоз.

— Меня? — удивился Семен. — Это за что же?

— Не за что же, а для чего же. Культуру прививать. Глядишь, по вашему примеру и другие бы пить перестали. Им же заняться нечем. Отработали и — гуляй!

— Вы наивны, — заключил Семен и повернулся к Александру, внезапно появившемуся из-за елок. — Где вы пропадали?

— «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои», — ответил Александр.

— Ну, и как? Все на месте?

— К сожалению, опять исчезло несколько елок. Это — страсть деда. Он не любит тень и вырубает потихоньку подрост.

— Не волнуйтесь, — заявил Семен, — у человека никогда не хватит сил срубить все деревья. И этому я очень рад. Он даже не в силах их сжечь.

— Мне всегда жаль, когда губят лес, даже деловой, тем более меня интересует данный кусок природы, который доверен мне. Тут, как и во всяком деле, должен быть индивидуальный подход. Мы со своими прихотями исчезнем, а чтобы вырасти такой красавице елке, под которой сидит Валя, потребуется сто лет. Какое же мы имеем право бездумно размахивать топором?

— То речь не мальчика, но мужа!

Когда они поднялись по узкой прямой тропке высоко в гору и посмотрели с этой крутизны в сторону моря, чарующая панорама окрестных лесов и сверкающего на солнце бескрайнего водного простора открылась перед ними. Семен так и замер с блокнотом в руках, не в силах выговорить ни слова.

Никто не заметил, как подошел к ним Аркадий Анатольевич Плетнев, успевший уже натянуть на себя вконец протертые джинсовые брюки и накинуть безрукавую рубаху. До этого он в одних трусах таскал цемент и гравий, перемешивал их в железном корытце и укладывал собранные на берегу камни в цокольный этаж дачи. Александр посмотрел на его измазанные цементом руки и высказал предположение, что Плетнев, как всегда, на даче трудится в поте лица.

— Так ведь за нас никто ничего не сделает, — подтвердил Плетнев характерным для него тихим, вкрадчивым голосом. — Все, Александр Александрович, приходится делать собственными руками. Притом, заметьте, я не беру взяток, не имею блата, не ворую. Я всего лишь патологоанатом. Так что вот, работаем понемногу, авось к концу пятилетки завершим. Кстати, где наш московский гость? Я имею в виду Евгения Семеновича.

Александр объяснил, что Леонидов болен.

— Но у нас есть другой московский гость! — сказал он приподнято. — Семен Каташинский, художник. Знакомьтесь!