Евгений Фёдоров - Шадринский гусь и другие повести и рассказы

— Пощади, царица-матушка! Видит бог, телятина свежая.

— А ты пропой, какая телятина, — благосклонно улыбнулась императрица.

Молодец растерянно оглянулся на придворных, те подталкивали, ободряли его:

— Пой, орясина! Ну, пой, дурень…

«Господи, спаси меня и помилуй», — подумал молодец, глубоко вздохнул и во всю силу своих обширных легких грянул:

— Све-жа-я те-ля-ти-на!

— Сколь восхитительно! — умилилась государыня. — Гофмаршал, сего певуна извольте взять в поставщики для моей кухни.

У разносчика подкосились ноги, он бухнулся в землю:

— Матушка государыня, облагодетельствовать изволили!

Лакеи отвели молодца в гофинтендантскую контору, и там он назвался Савкой Собакиным. Гофинтендант склонил перед ним голову:

— По указу ее величества будем числить вас, сударь, в поставщиках императорского двора. Льстим себя надеждой отныне питаться отменно свежей телятиной.

Гофинтендант выложил перед Савкой горку червонцев:

— Извольте задаточек, сударь.

Савка жадно сгреб их.

— Премного благодарен, ваше сиятельство. Уж будьте покойны, телятину доставим отменную.

Облагодетельствованный не чуял под собой ног: «Шутка ли, поставщик двора ее императорского величества! Уж не морок ли то?»

Но червонцы в тугой кисе подтверждали счастливую перемену.

Молодец Савка Собакин недавно пешком пришел в Санкт-Петербург из своего родного городишка Осташкова, Тверской губернии. У него было родительское благословение да полтина в кармане. В столице малец упросился в артель и стал разносить по улицам телятину. Счастливец Савка к вечеру явился в артель и поклонился старосте:

— Времена ноне пошли, батюшка, невиданные; я жар-птицу, счастье свое, за хвост сграбастал. Отныне, батюшка, ты мне не указчик, а я тебе не холоп.

Бородатый староста ощерил пасть, прищурил лукавые глаза:

— Он как, ишь ты! А ну, дыхни, окаянец!

Савка, не смутясь, подошел к артельному старосте и дыхнул.

— Ишь ты! — весьма удивился мужик. — И не пахнет брагой!

Молодец присел к столу и загоготал на всю горницу:

— Не унюхал, кто я, то-то! Был Савка-разносчик, а ноне поставщик ее величества государыни-матушки Елизаветы Петровны. Он как! Чуял?

Артельный староста опасливо покосился на дверь:

— Братцы, рехнулся парень! Эх, Савка, Савка…

Но молодец, не долго думая, достал кису и со звоном высыпал на стол добротные червонцы.

— Он как, Савка!

— Ограбили! — ахнул артельный староста и заорал благим матом: — Караул! Детушки, вяжите разбойника!

Разносчики окружили Савку и начали его вязать…

Чем бы кончилась эта пренеприятная история, неизвестно. Весьма возможно, Савка не досчитался бы полдесятка зубов, и, что еще горше, исчезли бы со стола звонкие червонцы. Но в эту минуту красноречивых восклицаний и решительных действий внезапно за окном раздался стук колес, и к дому, в котором обитали разносчики, подкатила нарядная карета с дворянским гербом. С козел проворно соскочил рослый гайдук и открыл дверцу. Из кареты неторопливо вышел дородный господин в малиновом кафтане. Он осторожно поднялся на крылечко и степенно спросил:

— Поставщик ее величества двора купец Савка Собакин здесь изволит пребывать?

Эти слова поразили артельщиков как гром, — все рты разинули.

Прошло не малое время, пока все очнулись и вытолкали молодца на крыльцо;

— Савка… Савелий Яковлевич, тебя кличут!

Собакин не моргнул глазом, соблюдая достоинство, он поклонился приезжему:

— Чем могу служить, ваша милость? Господин надул выбритые до синевы щеки и с важным видом изрек:

— По поручению его светлости камергера двора князя Голицына, управляющим конторой коего я имею честь состоять, покорнейше прошу, ваше степенство, не отказать в любезности быть поставщиком, — господин тяжело перевел дух и поклонился.

Собакину немедленно был вручен задаток; он же не преминул его благосклонно принять…

В этот день суждено было поразить артель дальнейшими событиями. Весь день к Савке являлись нарочные, посыльные, дворецкие, — многие знатные вельможи, желая угодить государыне, поручали избранному ею поставщику снабжать их кухни телятиной.

Наконец-то артель воочию убедилась в несомненном счастии Савки. Все разводили руками и приговаривали:

— Ну и талант выпал Савке! Теперь успевай наш земляк загребать денежки! Не ходить теперь кудрявому, как нам грешным, с утра до вечера по улицам и не голосить без толку.

С этого дня Савка Собакин быстро пошел в гору. Карманы и сундуки его невиданно быстро стали наполняться червонцами и богатством. Поставщик открыл на Сенной обширные мясные. Не прошло и трех лет, как на Невском он отгрохал каменный домище и завел бойких молодцов-приказчиков. В церкви Спаса на Сенной во время церковных служб Савка занимал особо почетное место, и священнослужитель подносил ему для целования крест первому. Гильдейские купцы, когда Савка сходил с церковного крылечка на паперть, бережно брали его под локотки и заискивающе просили:

— Вы, Савва Яковлевич, извольте осторожней. Церковный причт возглашал Савке многолетие, и было за что. Он присылал духовным отцам под праздники балычку, икорки, телятинки, не забывал и про вино. Покатилась жизнь Савки Собакина привольно, как по широкому полю-полюшку…

Савка Собакин на вид был прост, но это впечатление было весьма ошибочно. Про себя вновь испеченный купец полагал: «Ласковое теля двух маток сосет», «Не пойман — не вор», «Украл, да ушел — ровно нашел». Эти изворотливые изречения купецкого ума Савка усердно применял на житейской стезе. Никто не ведал, что в Савке схоронился отменно умный дипломат.

Государыня императрица Елизавета Петровна пребывала в преклонных годах, и нетрудно было предугадать, что не за горами последняя колесница, которая отвозит и великих и малых сих в небытие. В последние годы государыня усиленно жаловалась на несносные колики. На глазах придворных она заметно слабела, и часто на вечеринках в Эрмитажном театре во время беседы государыня клонила голову и безмятежно засыпала. Такое столь не блестящее состояние здоровья императрицы внушало одним страх и трепет, а другим — смелые ожидания. Кто знает, что может случиться, если государыня, к прискорбию, как и все смертные, оставит земную юдоль, наполненную скорбями и печалями?

Один Савка Собакин, видя быстрое увядание своей покровительницы, не унывал. Проворный купец все знал, предвидел и по-своему усердно вносил посильную лепту в придворные интриги.

Было известно, что при дворце воспитываются и готовятся к престолонаследию принц голштинский Петр и привезенная из Штеттина захудалая принцесса, нареченная в крещении Екатериной. Обе эти наследные особы пребывали в весьма стесненном материальном положении. Савка не замедлил безотказно и в долг снабжать скромный двор наследника необходимыми припасами и вином, а весьма привлекательную на вид и очень доброжелательную в обхождении с ним цесаревну Екатерину он снабжал и червонцами.