Вера Панова - Собрание сочинений (Том 4)

Ш е м е т о в а. Да...

Б а б у ш к а. Поняла меня?

Ш е м е т о в а. Да.

Г о л о с Ш е м е т о в о й. А о том разговоре, что был у вас после моего отъезда, о разговоре с Арефьевым, - не хотите напомнить? Ну да, мне ведь о нем знать не полагается...

...Бакченин готов к отъезду: уложил чемодан, перебирает старые письма. Арефьев смотрит на него.

Б а к ч е н и н. Вот и конец. Странно...

А р е ф ь е в. Что странно?

Б а к ч е н и н. В частности - что мне двадцать семь. Я на днях сообразил. Еще не много, верно?

А р е ф ь е в. Смотря для чего.

Б а к ч е н и н. Еще все можно наверстать при желании. Одно время мне казалось, что я уже лет сто живу-живу, из них девяносто девять воюю. (Напевает.) "Все, что было задумано, все исполнится в срок"... Да, вот так.

А р е ф ь е в. Что у тебя было задумано?

Б а к ч е н и н. Жизнь у меня была задумана. Жизнь!.. Вопрос: на какой курс подавать, на пятый или четвертый?

А р е ф ь е в. Ты же четвертый кончил?

Б а к ч е н и н. А что я помню? Через это решето все вылилось... На четвертый, на четвертый, Сергей Георгиевич! Только так! Затягивай, студент, пояс потуже.

А р е ф ь е в. Слушай, Сережа...

Б а к ч е н и н. Если откровенно - не надеялся. Абсолютно! Считал крышка. Кто-то выкрутился, а с вами, товарищ Бакченин, всё.

А р е ф ь е в. Неужели совсем не надеялся?

Б а к ч е н и н. Веришь - совсем.

А р е ф ь е в. Как же воевал? Чувствуя себя смертником? Вот бы никогда, на тебя глядя... И давно?

Б а к ч е н и н. С самого начала. Когда первый раз услышал, как мяукает мина.

А р е ф ь е в. Да что ты.

Б а к ч е н и н. О, мерзкий звук! Так и хочется крикнуть - ну на, жри!

А р е ф ь е в. А это не от страха?

Б а к ч е н и н. Ну, знаешь! Пойди кому-нибудь скажи, что Бакченин трус! Пойди! Не веря вот настолько, что уцелею, - лез в самую кашу, к черту на рога, скажешь нет?

А р е ф ь е в. Ну да, нервы тянули - надо, не надо - к черту на рога.

Б а к ч е н и н. Что ж, человек цивилизованный обладает повышенной реактивностью, это известно.

А р е ф ь е в. Слушай, цивилизованный человек, зачем ты соврал Оле?

Б а к ч е н и н. Прошу тебя!

А р е ф ь е в. Ну-ну, скажи: зачем?

Б а к ч е н и н. Ты что, письмо прочел?

А р е ф ь е в. Нехорошо!

Б а к ч е н и н. А письма чужие читать хорошо?

А р е ф ь е в. А ты не расшвыривай, это раз. А во-вторых, письмо было от мужчины, не от женщины. А в-третьих, я чувствовал, вот чувствовал, что ты врешь, и хотел проверить. А в-четвертых, ты на вопрос отвечай: почему не сказал прямо? Чтоб она держала тебя за порядочного? Не обозвала прохвостом? И как это, я не понимаю, - получить подтверждение, что жена умерла, что ее уже четвертый год на свете нет, и врать, не моргнув глазом, что она жива, наплести сказки про бомбу, про операции, чего ты еще там навертел... Уже одно это кощунство - покойницу поднять из могилы, чтоб она, понимаешь, в амурных твоих спекуляциях участвовала... Дух ее оскорбить...

Б а к ч е н и н. Дух... ты что, в бога веруешь?

А р е ф ь е в. Тут не в боге дело, а в людях. В уважении к живым и мертвым. Я ведь трезво мыслю, без сантиментов. Раз ты так поступил, раз ты смог так с ней поступить, - я о живой говорю, - какой ты ей спутник, что у вас могло получиться лучезарного? И с этой точки зрения даже неплохо, что вы расстались сейчас, не потом, - но меня форма возмущает, ложь твоя возмущает!

Б а к ч е н и н. Поверь мне: солгать было лучше. Поверь.

А р е ф ь е в. Никогда лгать не бывает лучше!

Б а к ч е н и н. Ну положим... Ты учти характер. Гордость. Решительность. Тут правдой такого можно наделать... Именно уважая, да, уважая ее и щадя, - я солгал, да. Я и ей тоже - не только себе! - создал позицию для отступления.

А р е ф ь е в. Я понимаю, что ты ее не любишь и что она тебе сейчас лишняя.

Б а к ч е н и н. Не надо. Тут все слова не те, не то. Не люблю? На веки вечные это будет самое святое воспоминание!

А р е ф ь е в. Что ж ты делаешь, спрашивается! Лети, догоняй, проси прощенья! Она простит, она в твоей путанице разберется! Сережа, такой человек полюбил тебя, идиота, по-настоящему, и ты этим швыряешься, для тебя пустячки?

Б а к ч е н и н. По-настоящему... С ненастоящей, чтоб ты знал, легче. Настоящая - это такая...

А р е ф ь е в. Обуза?

Б а к ч е н и н. Ответственность.

А р е ф ь е в. Мужчина принимает ответственность как должное. За себя и за женщину.

Б а к ч е н и н. Ты меня только прописями не долбай. Прописные истины - не для моего положения. Мне на голом месте начинать. Я должен быть свободен, чтоб заставить себя заниматься, заставить сидеть над книгами в Публичке, вообще переключиться с этой жизни на ту, не машины же мы, чтоб переключаться нажатием кнопки! Я должен иметь право существовать на стипендию - впроголодь, уже нет тех рук, что меня когда-то поддерживали. А учиться и работать - это значит ни то ни другое... Дома одни стены, я эту свою шинель года три таскать буду и укрываться ею буду, а она с девочкой приедет, представляешь - смотрят на тебя две пары глаз муж! отчим! - а у тебя на яблоко нет ребенку... Девочка хорошо жить привыкла, у них там ученые все, и Оля привыкла, хоть и фантазирует, что ей, видишь ли, стекол не нужно, без стекол обойдется... И ее отношение к нашим отношениям. Она уже не разбирала, где ее рука, где моя. Где был, куда идешь, что прочел, что подумал... Ничего не имей за душой, все на стол, как деньги из карманов... Рабство!

А р е ф ь е в. Противоречишь себе. То ответственность, а то рабство.

Б а к ч е н и н. А это звенья одной и той же цепи!

А р е ф ь е в. Подойди к этому всему с крупной меркой. Как она подходила.

Б а к ч е н и н. Я - с крупной. Или она и всё, что с ней и от нее. Любовное служение. Или - я чем-то стану стоящим. А двум господам служить не умею.

А р е ф ь е в. Не любишь. Себя, во всяком случае, любишь больше.

Б а к ч е н и н. Жизнь мою, чудом сохраненную, больше люблю. Это преступление? (Закрывает чемодан.) Ну, так. Что ж, поцелуемся?

А р е ф ь е в (целует его). Жалко мне тебя. Больше, чем ее. Гораздо больше. Может, полетишь все-таки? Попросишь прощенья?

Б а к ч е н и н. Ты бы мог сообразить - в таких вещах не сознаются. Ах, боже мой, ухожу - и сколько за спиной остается, боже мой... Ну, еще раз. Прощай, дорогой. Не поминай лихом.

А р е ф ь е в. Прощай, Сережа.

Перед занавесом проходит н а ч а л ь н и к а э р о п о р т а, окруженный п а с с а ж и р а м и.

Н а ч а л ь н и к а э р о п о р т а (он притомился, но продолжает держаться молодцом). Я все, товарищи, понимаю. Но я же не бог, так? - чтоб по моему мановению переменилась погода.

П а с с а ж и р. Я летаю регулярно уже четверть века, сколько раз приходилось летать в метель, и ничего.

Н а ч а л ь н и к а э р о п о р т а. Летали в метель, совершенно верно, когда она не сопровождалась грозовыми явлениями. Речь идет о вашей жизни, товарищи. И мы уж вам натопили, кажется. И ресторан к вашим услугам, хотя смена и не пришла и работники, что называется, выдохлись. И кресла у нас покойные. И для товарищей преклонного возраста персонал уступил свои помещения. Покушайте, товарищи, я вам советую, и вздремните. Утро вечера мудреней.