Александр Волошин - Земля Кузнецкая

Дробот гордился тем, что умеет держать шахту в кулаке, не допуская даже и мысли, чтобы кто-нибудь, без его ведома, что-то переустраивал, что-то перемещал. Так Рогову и было сказано, когда он пришел сюда с назначением на должность районного инженера.

… Вслед за Дроботом и Роговым в кабинет вошел остроглазый чернявенький парень — старший статистик. Не глядя на него, начальник открыл форточку, переставил по-своему, немного наискосок, кресло за столом и, отвернувшись к этажерке с пыльными книгами, спросил угрожающе:

— Ну?

— Не виноват, Петр Михайлович… — голос у парня сорвался, как у молодого петуха.

Дробот медленно оглянулся и подвигал бровями.

— Не виноват? Ты у меня эту десятую процента в пригоршнях будешь таскать из шахты! Из самого поганого забоя! Слышишь? В пригоршнях!

Рогов понял, что разговор идет все о той же утренней истории. Старший статистик, передавая сведения о добыче в трест, назвал фактическую цифру. А Дробот, посмотрев сводки с других шахт, обнаружил, что «его хозяйство» фактически отстало на одну десятую процента от соседней. Немедленно же было приказано недостающую дробь дополнительно передать в трест. Но там заартачились, пожаловались управляющему. Дробот взбеленился и обвинил в ошибке «кавалеров из конторы».

— Молчишь? Парень растерянно переступил с ноги на ногу.

— Я эти несчастные крохи возьму из добычи за сегодняшние сутки, — отчеканил Дробот. — Я вывернусь, а ты запомни: в другой раз кашлянуть вздумаешь — оглянись на меня. Взяли тоже моду: перед государством в ответе я, а командовать каждый лезет. — Дробот махнул рукой: — Отправляйся на место. Он тут же повернулся к Рогову:

— Забои твои мне понравились. Культурно.

Рогов поймал себя на том, что рад похвале, однако тут же и забыл об этом. Момент был благоприятный, чтобы осуществить мысль, с которой он носился последнее время. Заговорил же с запинкой, словно только сейчас, на ходу, обдумывая предложение:

— Петр Михайлович… что если второму району немного увеличить план?

Дробот недоверчиво фыркнул.

— Это почему такое?

— Вы же видели: две новые лавы нарезаны досрочно — хоть сейчас пускать.

— Ну и пускай! — добродушно усмехается начальник. — Твои лавы нам будут давать пять-шесть процентов…

— Правильно, даже больше!

— Подожди! — Дробот нетерпеливо пожевал сухими губами. — Я говорю пять-шесть процентов сверх плана. Понимаешь, какой это капитал? Соседи позеленеют! Мы их обязательно обставим, и, может быть, первую скрипку в этом сыграют твои внеплановые лавы. Значит, держи язык за зубами! — Дробот внезапно подмигнул и, захохотав, похлопал Рогова по плечу.

Несколько обескураженный такой беззастенчивой откровенностью, Рогов с минуту не знал, что сказать. Но, вспомнив, что до завтра едва ли придется с Дроботом встретиться, спросил:

— Петр Михайлович, вы смотрели мою докладную записку? Я считаю дело совершенно неотложным.

— Записку?.. — Дробот сделал неопределенный жест. Лицо его потускнело. — Ах да, записку! Не читал, извини, некогда, я же человек дела, солдат, так сказать. Но я передал все это Филенкову. Зайди к нему.

Пока Рогов ждал главного инженера, ему невольно заново припомнился сегодняшний обход участков вместе с начальником шахты. Хорошо все же Дробот знает свое дело, даже завидно! За это, пожалуй, можно простить и его грубоватость, и безапелляционность суждений, и то, как он круто, почти не думая, принимает решения. Только очень уж часто он подчеркивает, выгораживает доброе имя коллектива. Дело тут, по мнению Рогова, было не столько в коллективе, сколько в «добром имени» самого Дробота. А сегодняшняя история с процентами!

Как-то в мимолетном разговоре с Роговым районный инженер Нефедов рассказал, что Дробот попал на «Капитальную» в самом конце войны. Работал он до этого на одной из новостроящихся шахт и, по всему видно, работал не плохо, по крайней мере слух был, что командовал круто.

— Черт его знает, что с ним случилось — или не сумел перестроиться на мирную созидательную работу, или захотел поспокойней пожить, — Нефедов неприязненно посопел. — В общем не знаю, как у него получилось, но только дело на «Капитальной» не пошло. Не пошло и только. По-моему, он и здесь все решил взять одной командой. Понимаете, Павел Гордеевич, как это плохо даже со стороны выглядит?

Несколько раз Дробота «выправляли» и в тресте и в горкоме, но заметного улучшения не наступало. А время шло, время выдвигало перед шахтой все более трудные, сложные задачи, их нужно было решать по-новому, новыми средствами. Дробот же попрежнему только командовал и назойливо ссылался на старые добрые традиции шахты, из которых он принимал только одну: во что бы то ни стало выполнять план.

Но и план выполнять становилось все труднее.

— Да в чем же дело? — резко спросил на одном из последних собраний Нефедов. — Давайте разберемся наконец, в чем же дело! Силы-то у нас те же самые, механизмов больше…

— План на триста тонн увеличили, — ворчливо отозвался Дробот.

— Вопросов мы задаем очень много, а работаем, прямо сказать, вразвалочку, — сказал кто-то из инженеров.

Рассказывая об этом, Нефедов невольно разводит руками:

— Я просто не нашелся что сказать… А сказать нужно было одно — что коллектив по-прежнему самоотверженно бьется за план, но кое-кто из командиров, слишком положившись на Дробота, перестал ясно себе представлять, как надо работать для нового наступления, для решения не только сегодняшних, но и завтрашних задач. Вот в чем дело!

На шахте все чаще назначались ДПД — «дни повышения добычи». В такие дни план действительно перевыполнялся, но для этого сзывали всех вниз, закрывали подсобные цехи. Даже повара шли в забой.

Предлогов для организации ДПД изобреталось множество: то в начале месяца требовался «рывок», то в конце декады «дотягивали», «дожимали». Но эти своеобразные припарки мало помогали делу. Вслед за рывком почти обязательно наступал спад, забои расстраивались, шахту лихорадило.

— Ваш на баш выходит, — услышал как-то Рогов замечание пожилого забойщика.

А районный инженер Нефедов однажды пожаловался:

— Суетимся, как сто чертей, — спать некогда. Все есть — и люди и механизмы, а поразмыслить над работой не умеем.

Рогов попытался сделать первый практический шаг, изложив в своей записке основные, по его мнению, задачи шахты. Задачи, по существу, сводились к одному — увеличить добычу. Средство — цикличность. Но для достижения цикличности необходимо осуществить массу сложных мероприятий. Выискать среди них главное — дело текущего дня.

Дробот, значит, отмахнулся. Ну, что ж, придется заглянуть в душу главного инженера.

В начале беседы с главным инженером Рогов даже усмехнулся — так Филенков был похож на Дробота интонациями, словами. А может быть, он только старался быть похожим? Мало ли командиров на руднике делают это! Филенков сказал: