Тахави Ахтанов - Избранное в двух томах. Том первый

— Не в гости едем. Куда спешить? — пробормотал Кошкарбаев.

— Безобразие! Приказа не выполняете? А ну, живо! — крикнул Купцианов.

Солдаты не спеша вылезли из разворошенной скирды, медленно вышли строиться. Иные из них замешкались, возясь с вещевыми мешками.

— Поторопитесь, лейтенант! — сердито подгонял Купцианов, дергая повод и выпрямляясь в седле.

— Ну, ну, поживей, — засуетился Фильчагин. — Что собираетесь, как бабы на базар!

Обветренные, почерневшие от стужи солдаты медленно двинулись по снежной целине. Ветер дул им в спину и загибал полы шинелей к ногам, как хвосты лошадей.

Купцианов вздохнул, глядя вслед тяжело шагавшим по снегу солдатам, согнувшимся под тяжестью оружия и боеприпасов. Эти люди уже несколько месяцев непрерывно отступали, но не потеряли стойкости и мужества.

Трогая коня, Купцианов вспомнил, что командиром седьмой роты был назначен Уали Молдабаев. Он решил было окликнуть Фильчагина, спросить у него, куда же девался Уали, но раздумал — можно узнать обо всем от Конысбаева. Проехав низину, всадники спешились и пошли пешком, поручив лошадей коноводам. Судя по обилию телефонных проводов, где-то поблизости расположился штаб батальона. Впереди расстилалась поляна, на противоположной ее стороне находились наши окопы. Там время от времени разрывались снаряды. Красный маслянистый свет пробивался даже сквозь густо падающий снег.

Купцианов и сопровождающие его люди, надев белые маскировочные халаты, шли смело, не хоронясь.

Безрадостные мысли нахлынули на нового командира. Полк понес очень серьезные потери. Когда генерал Парфенов по радио подтвердил слова комиссара Стрелкова о назначении его на новую должность, Купцианов почувствовал себя так, словно ему доверена чуть ли не вся армия. По сейчас, разобравшись во всем, он видел, что командовать ему предстоит жалкими остатками полка. Два обескровленных батальона — вот и все, что составляло теперь полк. Чего он достигнет с ними, какой совершит подвиг? Одному богу известно, надолго ли сохранят боеспособность измученные, усталые солдаты. Не переоценил ли свои силы Вениамин Петрович. Размышляя о собственном успехе, он вдруг увидел, что по служебной лестнице, которая открылась перед ним, легче скатиться вниз, чем подняться вверх.

А натиск фашистов не слабел: все сильнее разрывы мин и стук немецких пулеметов. Как заставить уцелевших солдат выстоять под этим натиском? Да и сколько придется стоять: день, два, месяц? Раньше Купцианова заслонял Егоров; чуть что, и в ответе был Егоров. А теперь он сам отвечал за полк.

Даже после того, как Мурат Арыстанов со своим батальоном попал в окружение, Вениамин Петрович надеялся, что полк все же выйдет из беды. Он был страшно сердит на Арыстанова: потеря батальона на одну треть ослабила полк.

Если бы сейчас Арыстанов появился с кучкой своих измотанных бойцов, Купцианов приказал бы ему с уничтожающим сарказмом: «Идите, капитан, и принимайте взвод, большего я не могу вам доверить».

Купцианов нашел в штабе командира батальона капитана Конысбаева. Это был толстяк среднего роста, крепкий, как корневище дуба. Плоская голова с залысинами на висках прочно сидела на короткой шее. Лицо в морщинах, на высокий лоб надвинулась шапка черных волос. Из-под густых бровей насмешливо блестят острые темные глаза.

Своей короткопалой шершавой ручищей Конысбаев сильно сжал длинные белые пальцы Вениамина Петровича.

— Каким образом вы потеряли Молдабаева? — нахмурившись, спросил Купцианов.

— Вы, конечно, видели в Казахстане верблюдов. Как бы далеко верблюда ни угнали в степь, он все равно отыщет свой аул, — отвлеченно ответил комбат.

— При чем здесь верблюд? — возмутился Купцианов.

— Я хочу сказать, что умный человек никогда не потеряется.

— А я хочу точно знать, что случилось с Уали.

— Он струсил, бежал с передовой, бросил свою роту.

— Как это бежал? Он храбрый офицер.

— Остатки роты собрали. О храбрости Уали Молдабаева я ничего не знаю.

— Может, он погиб?

— Это мне неизвестно.

Телефонист передал, что Купцианова срочно вызывает генерал...

У деревни Соколово немцы рассекли дивизию Парфенова на две части. Перед генералом встала задача объединить разрозненные подразделения. Несмотря на катастрофическое положение, генерал остался спокойным: как всегда был тщательно одет, выбрит, концы усов подстрижены.

Он знал, как много значит для бойцов в труднейшие минуты боя видеть твердость и самообладание старшего командира. Где-то в глубине души у Парфенова теплилась надежда, что Арыстанов выйдет из окружения и соединится с дивизией. Последние бои и прорыв фронта противником измучили генерала. Но за время отступления он изучил тактику немцев — их клинья и клещи. Вражескими войсками командовали опытные генералы. Следуя по пятам за отходившими советскими частями, они стремились подорвать стойкость наших солдат, вызвать панику ложными маневрами. Парфенов сам допрашивал пленных, читал захваченные документы, стараясь разгадать намерения противника. Он долго думал, что предпринять, и наконец пришел к решению.

Генерал собрался создать в полку Егорова две ударные группы. Для этого он вызвал Купцианова, заменившего раненого Егорова.

Прибыв к генералу и отрапортовав, Купцианов сказал мягко:

— Егоров в тяжелом положении. Ранение очень серьезное.

— Видел я его. Он человек могучий, выдюжит.

— Мне туго приходится. Заместителя у меня нет. Один как перст, — развел руками Купцианов.

— Свободных командиров нет, обойдетесь пока.

Генерал изложил свои соображения о двух ударных группах. Спросил мнение майора.

— В данный момент это самое верное решение, товарищ генерал, — тотчас же отозвался Купцианов. — И вы правы: нужно сейчас каждому полку предоставить побольше свободы действий. — А про себя отметил: «Новая блажь старика».

Парфенов плохо знал Купцианова. Правда, он уже давно приметил вежливого и предупредительного майора. Он казался ему аккуратным, исполнительным командиром. Но Егоров всегда заслонял своей фигурой приятного Вениамина Петровича.

— В полку осталось два батальона, да и те не полного состава, — пожаловался Купцианов.

— Нет каких-либо известий от Арыстанова? — поинтересовался Парфенов.

— Нет! Думаю, что мы лишились батальона.

Генерал спросил:

— Как же так — потерять батальон?.. Не иголка ведь, упавшая в воз сена.

— Да, мы сами виноваты, — согласился Вениамин Петрович.

— Но и обстановка была сложной, — сказал генерал, — отжали, отрезали. Надо уметь пожертвовать бородой, чтобы спасти голову. Потеряли батальон — спасли дивизию... А вы все свое: «виноваты, виноваты». Там, где все виноваты, там никто не виноват. Но у меня теплится надежда на возвращение этого батальона. Батальон не отделение, не взвод.