Александр Бартэн - Всегда тринадцать

— Не стану я препираться с вами, Яков Семенович. Лучше пускай наверху начальство решает. Прямо от вас к нему и пойду!

— Что ж, это идея, — не без облегчения вздохнул Неслуховский. — Мне ли тебе препятствовать, Сереженька. Сходи!

Он и в самом деле был доволен таким оборотом разговора. Как знать! Характером Сагайдачный не обижен: возможно, и в самом деле отобьется.

Яков Семенович излишне обострять отношения с артистами не любил. Тем более с ведущими.

Тем временем на втором этаже сделалось по-дневному шумно.

Какой цирковой артист, проезжая Москву, не заглянет в свой главк: один — договориться о репетиционном периоде, другой — о новых костюмах, третий — о репертуаре. Если же нет неотложных дел — все равно приятно повидаться с товарищами, новостями последними обменяться. В дневные часы коридор на втором этаже неумолчен.

«Ничего не скажешь: хитро обошлись! — думал Сагайдачный, подымаясь по деревянной лестнице. — Сначала чин чином — нуждаемся в вашем совете, спасибо за помощь. А потом…»

Полнясь все более сердитым упорством, он решил без промедления переговорить если не с самим управляющим, то с его заместителем. Но дойти до его кабинета не успел.

— Сергей Сергеевич! — преградил дорогу Сагайдачному мужчина средних лет — высокий, худощавый, с костистым лицом, удлиненным залысинами. — Рад нашей встрече!

При этом воздел обе руки ладонями вверх — тем плавным и нарочитым жестом, какой обычно свойственен иллюзионистам. Так оно и было: перед Сагайдачным стоял Леонид Леонтьевич Казарин. На афишах он именовался Лео-Ле, а номер его: «Чудеса без чудес. И все-таки чудеса!»

— В данном случае особенно рад! — с жаром повторил Казарин.

— В данном? Что вы имеете в виду?

— Только одно. Насколько знаю, вас переадресовывают, Сергей Сергеевич, в Горноуральский цирк?

— Предположим.

— Потому и радуюсь. Давно мечтал поработать в одной программе с вами!

Час от часу не легче. Все труднее становилось Сагайдачному таить дурное настроение. «Мало того, что маршрут нарушают. К тому же фокусника этого подсовывают!»

— И еще одному я порадовался, — продолжал Казарин; он точно не заметил, как угрюмо замкнулось лицо Сагайдачного. — Порадовался предстоящей встрече с сестричкой. Как она, Анечка? Давно не видел!

— Спасибо. Жена здорова.

Анна Сагайдачная родом была из старинной цирковой семьи. Прадед — Луиджи Казарини — когда-то, столетие с лишним назад, пришел из Италии, и с тех пор семья успела пустить глубокие корни в русскую почву. Леонид Леонтьевич Казарин, еще в юные годы видоизменивший свою фамилию, приходился Анне двоюродным братом. Рано осиротев, он воспитывался в ее семье.

— Одного не пойму, — отрывисто кинул Сагайдачный. — Какой резон прокатывать нас в одной программе. Номер ваш, насколько слышал, до того разросся, что самостоятельным аттракционом стал.

— Преувеличение, клянусь, преувеличение! — снова воздел Казарин руки. — И во сне не позволил бы себе зваться аттракционом. Многого еще недостает для этого! Кстати, именно потому и еду в Горноуральск. На одном из тамошних заводов для меня аппаратура новая изготовляется. Вот когда аппаратуру эту освою — тогда и развернуться смогу!

Сагайдачный промолчал. Все претило ему в родственнике жены: аффектированность жестов и интонаций, ненатуральный блеск глубоко запавших глаз — тем более ненатуральный, что черты лица сохраняли холодную скованность. Да и самый номер — все эти чудеса без чудес — вызывал у Сагайдачного раздражение. Привыкший вкладывать в свою цирковую работу не только строжайший расчет, но в равной мере и мускульную силу, физическое преодоление, Сагайдачный свысока относился к иллюзионному жанру, считал его второсортным искусством.

И еще имелась скрытая причина для неприязни. До Сагайдачного доходили слушки, будто в молодости Казарин был неравнодушен к Анне и она… Да нет, пустые, вздорные слушки. Ни разу Анна не дала повода для подозрений! И все же Сагайдачному было неприятно, что кто-то может связать имя его жены с этим Лео-Ле, с этим фокусником!

— Что ж, Леонид Леонтьевич, — проговорил наконец Сагайдачный (это прозвучало все равно как — что тут поделаешь!). — Раз начальство решило — значит, ему видней! — А про себя подумал: «Тем более надо принять все меры, отбиться от Горноуральска!»

Он собирался двинуться дальше, но Казарин опять загородил дорогу:

— Одну минуточку, Сергей Сергеевич. Вы и не подозреваете, какую новость я припас напоследок. Зуеву, Надю Зуеву, полагаю, не забыли?

«Зуеву?» — переспросил Сагайдачный одними глазами. Лицо его сразу обрело напряженность.

— Вижу, что не забыли, — кивнул Казарин. — Так вот. Занятное совпадение! Зуева сейчас находится в Горноуральске. Она сначала на Волге жила, а потом.

— Откуда знаете?

— Чистая случайность. Недавно заезжал в Горноуральск и повстречал на улице.

— Занимается чем?

— Все тем же, — пожал Казарин плечами и точно афишу вслух прочел: — Цирк на сцене. Надежда Зуева со своими четвероногими друзьями. Замечу в скобках: сдала, обрюзгла, излишне к рюмочке тянется. Вы ведь, кажется, давно не виделись?

Сагайдачный лишь кивнул. Сделав шаг вперед, он еще раз попытался закончить разговор. И опять Казарин воспротивился этому:

— Еще не все, Сергей Сергеевич! Честь имею доложить: там же, в Горноуральске, вы сможете полюбоваться и дочерью.

— Вы говорите о Жанне? Жанну тоже видели?

— Не совсем, — чуть замялся Казарин. — То есть видел, но лишь на фотокарточке. Мать, хвалясь, показывала. Действительно есть чем похвастаться. Привлекательная, интересная девушка. К тому же, чувствуется, с характером. Удивляться не приходится: наследственность, в отца!

В последней фразе мелькнуло нечто ироничное. Однако Сагайдачный не услыхал или не захотел услышать. Лишь досадливо тряхнул головой:

— За новость спасибо. А теперь прощайте. B Москву я на день всего, дел еще уйма, спешу!

Казарин отступил, но, пропустив Сагайдачного, успел крикнуть ему вслед:

— Ваша дочка на заводе трудится. Слышите, на заводе. Выходит, все же дала наследственность осечку!

Сагайдачный не обернулся, не откликнулся. Идя дальше по коридору, он поймал себя на странном ощущении — одновременно и удивления, и досады, и какого-то внезапно прихлынувшего волнения. И еще почувствовал нечто такое терпкое и жгучее, что даже не сразу мог разобраться, что же это такое. «Гляди-ка, куда Надежду с Жанной занесло. В Горноуральск, в тот самый Горноуральск. Действительно, совпадение!»

Дойдя до кабинета замуправляющего, Сагайдачный взялся было за дверную ручку, но тут же ее отпустил. Еще с минуту постоял, переступая с ноги на ногу. И отошел, направился в находившееся неподалеку буфетное помещение.