Владимир Корчагин - Путь к перевалу

Жалобно звякнуло разбитое стекло витрины. Из дверей магазина выбежали женщины, окружили Сашу. Самосвал фыркнул и, выпустив облако сизого дыма, тяжело покатил по улице.

Саша поднялся.

— Хулиган! — послышался пронзительный голос. — Пьяный, что ли? Стекло разбил. Милиционера сюда!

Мальчишка, воспользовавшись суматохой, схватил мяч и юркнул в подворотню. От угла спешили два милиционера.

Толпа расступилась. На мгновенье Люся увидела бледное растерянное лицо Саши. Перебежав улицу, она протиснулась к нему. Женщина с пронзительным голосом продолжала размахивать руками:

— Слушайте вы его, товарищ старшина! Спасал мальчишку! А где он, этот мальчишка? Хватил парень лишнего!

Толпа заволновалась. Вперед выступила пожилая женщина с хозяйственной сумкой:

— Правильно! Учить их надо! Сегодня он окна бьет, а завтра…

Люся не выдержала:

— Неверно все это! Как вам не стыдно? Я все видела.

— Тэк-с! Пройдемте в отделение. Там разберемся. И вы, девушка.

Люся кивнула:

— Хорошо, я пойду!

Люся полагала, что задержится в милиции десять — пятнадцать минут, не больше. Но «разбирательство дела», составление протокола и прочие формальности заняли столько времени, что, когда они вышли на улицу, день близился к обеду.

Саша посмотрел на часы:

— Плакали сегодняшние лекции! Вы уж простите, что я затянул вас в эту историю.

— Так разве нарочно?

— Ну, все-таки. Но что нам теперь делать? Не знаю, как вы, а я страшно проголодался.

Только тут Люся вспомнила, что ушла из дома, не позавтракав.

— Да и я, пожалуй, не прочь.

— Здесь неподалеку есть хорошая забегаловка. Только… я в таком виде… Нет ли у вас, случайно, зеркальца?

— Вот, возьмите.

Саша вытер лицо, пригладил волосы:

— Теперь хоть в театр!

— Нет, уж лучше в столовую, — улыбнулась Люся.

— Да, хватит на сегодня духовной пищи.

В маленькой закусочной не было ни души. Они сели в уголок за столик, и Саша попросил:

— По две порции сосисок, девушка. Да хлеба, пожалуйста, побольше. А то у меня от злости всегда аппетит разыгрывается, — добавил он, словно оправдываясь.

— И у меня тоже… Этот лейтенантик, в милиции, не очень-то вежливый.

— Не будем больше об этом, — сказал Саша.

— А что это за Воронов, о котором вы начали говорить? — спросила тогда Люся.

— Воронов? Заведующий кафедрой минералогии. Но не в этом дело. Я сам еще не знаю точно, что он такое разрабатывает, но на факультете только и разговоров о его работе. Ребята-старшекурсники говорят, он всю геологию хочет на математическую основу поставить. Как физику или астрономию. Здорово? Словом, ученый, каких мало! Я слышал даже, Юрий Дмитриевич, — Саша понизил голос до шепота, — какие-то новые лучи открыл.

— А какое отношение это имеет к геологии?

— Ну, это он так, между прочим. В основном у него, конечно, геологические работы. Только многие наши ученые, в том числе и профессор Бенецианов, наш декан, выступают против него. Тут, говорят, целая война идет…

— Почему же?

— Сам еще не пойму. Но что порядком достается Юрию Дмитриевичу, это точно. Ребята из бюро говорили. И я, знаете, что задумал. Хорошо бы создать на факультете что-нибудь вроде кружка. Еще прошлой зимой я прочел одну книжку Воронова, — у отца была. Интересно! Вот собираться бы нам и разбирать такие работы. Я люблю так вот потолковать, поспорить… А потом, в будущем, всем бы вместе за новую геологию! Может, и труды свои сообща печатать, как «Никола Бурбаки»…

— А кто это?

— Не слышали? Презабавная штука, знаете! В тридцатых, кажется, годах в докладах французской Академии наук начали печататься на редкость важные математические работы. И подписывались они никому не известным именем — Никола Бурбаки. Что ни год, то больше! А работы, скажу я вам… Ну, сила, одним словом! И по форме и по содержанию. Многим из математиков захотелось, тшнятно, увидеть этого Бурбаки, познакомиться с ним. Но тут-то и началось самое интересное. Оказывается, никто его не знал, не видел и даже слыхом не слыхивал ни в самой Франции, ни где-либо в другой стране. Работы выходят, а об авторе никто ничего не знает. Среди математиков — переполох. Шутка сказать — некоторых из них он, что говорится, на лопатки положил. А возразить некому. Стали разыскивать Бурбаки. Взялся за это дело редактор одного американского математического журнала. Долго разыскивал таинственного ученого и, наконец, объявил, что никакого Бурбаки не существует.

— Как не существует?

— А так вот: никакого Бурбаки нет, а есть целая корпорация молодых французских математиков, которая печатает свои труды под псевдонимом Бурбаки.

— Интересно!

— Конечно. А корпорация и не подумала сдаваться. Вскоре появилась очередная статья Бурбаки, в которой утверждалось, что сам этот американец не существует, а имя его — псевдоним целой группы американских математиков. Ну, это было просто выдумкой, шуткой… Но все равно здорово! Так вот и нам собраться бы для начала хотя бы человекам пяти-шести, заняться покрепче математикой и физикой, проработать труды Юрия Дмитриевича и двинуть потом всем вместе…

— А есть уже кто на примете?

— Нет, я никому еще не говорил об этом.

Люся рассмеялась:

— Так что же вы раскрываете свои планы первой встречной?

— Кому это первой встречной? Тебе?! — неожиданно перешел Саша на «ты». — Ну, нет! Не каждая пошла бы в милицию. И вообще…

— Что вообще?

— Ну, сразу же видно человека! — смутился Саша.

Мать встретила ее в прихожей:

— Как дела, Люсенок?

— Все хорошо, мама. Только на занятиях мне сегодня быть не пришлось…

— Как так?

Люся бросила сумку, сняла пальто.

— Да, понимаешь, профессор, который должен был читать первую лекцию, заболел, а потом… — И Люся рассказала обо всем, что произошло в этот день.

Мать покачала головой.

— Я сделала что-нибудь не так, мама? — Люся постаралась заглянуть ей в глаза.

— Нет, дочка, иначе ты поступить не могла. Но… много хлопот доставит тебе эта черточка характера.

— И ты хотела бы, чтобы у меня не было ее, этой черточки?

Мать улыбнулась:

— Нет, не хотела бы.

Люся прижалась к матери:

— Мама, ты знаешь, кто такой Никола Бурбаки?

— Никола Бурбаки? Геолог?

— Нет, его совсем не было. Понимаешь, совсем!

— Ничего не понимаю…

— О, это целая история. Я тебе расскажу потом. А сейчас…

— А сейчас обедать!

— Я не хочу, мама.

— Никаких «не хочу». Все давно готово. Только тебя и жду.

— Ну, хорошо.

Они прошли на кухню.

— А у нас радость, Люсенок.

— Письмо от папы?

— Как ты угадала?

— По тебе увидела. Где оно?

— Сначала обедать.

— Нет-нет-нет! — Люся вприпрыжку побежала в гостиную и нетерпеливо развернула плотно исписанный листок. «Ты впервые выходишь, дочка, в большое плавание. Школа это еще тихая заводь. Университет — уже море», — прочитала она.