Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 2)

Эти дикие, глухие места издавна служили приютом для тех, кому нужно было укрыться от людских глаз и властей. Здесь конокрады прятали украденных у кочевников-скотоводов лошадей.

Несколько лет назад в этих лесах скрывались те, кто не хотел идти в колхозы. Тут они считали себя в полной безопасности.

Сам Ярмамед, когда в районе начали создавать первые колхозные артели, испугался и скрылся в лес на несколько дней.

Ярмамед был человек могучего телосложения, высокий, статный, широкоплечий, подвижный, с густыми усами. Круглый год носил черную остроконечную папаху, пиджак из домотканого сукна и, такие же штаны, заправленные в длинные, до самых колен, шерстяные носки. Обувал удобные чарыки из сыромятной кожи, с острыми носами. Этот крупнотелый человек легко, как горный козел, ходил по крутым горным тропам, без промаха стрелял в парящих высоко в небе орлов, не боялся вступать в единоборство с медведями. У него было обыкновение одаривать медвежьей шкурой пришедших к нему в дом наиболее уважаемых гостей. Была у Ярмамеда лошадь под седлом, резвая, выносливая, хорошо приученная к горным дорогам, — под стать хозяину.

Когда Ярмамеду стукнуло двадцать пять лет, шесть лет назад, он женился на дочери односельчанина Чиловхана-киши. Единственная дочь в семье (кроме нее у Чиловхана было еще семь сыновей), Гейчек росла своенравной и избалованной. У нее было круглое, широкоскулое лицо, густые брови, яркие, румяные щеки, красивые крепкие руки.

Гейчек недавно исполнилось двадцать пять лет. Она была бесплодной, и, возможно, это помогло ей сохранить девичью живость и своеобразие характера.

Когда Ярмамед, не желая вступать в колхоз, скрылся из деревни, Гейчек ходила к нему на свидание в лес, приносила ему еду, отварную баранину, хлеб. Шла ночью, ничего не боясь, словно съела, как говорится, волчье сердце. Притаившись между скал, ждала мужа, прислушивалась к ночным звукам. В последний момент неожиданно выскакивала из засады, желая попугать Ярмамеда. Тот вскидывал ружье, а она весело заливалась:

— Ты чуть не убил меня!..

ЯрмамеД страстно обнимал жену, говорил:

— Вторую пулю пустил бы в себя.

Со временем их любовь не угасала. Напротив, все больше крепла. Жили они в достатке.

Ярмамед сам был неплохим хозяином, да к тому же родные жены постоянно помогали им, не скупились на подарки и прочую житейскую помощь. "Наш зять никогда ни в чем не будет нуждаться!" — говорили они.

Тесть, Чиловхан-киши, молол для них зерно. Зимой присматривал за их коровами. Летом, когда жители селения Чайарасы поднимались в горы на эйлаги, теща заготавливала для молодых на зиму масло и сыр. Ежегодно близкие Гейчек одаривали чем-нибудь своего зятя. Родители и братья Гейчек старались угадать каждое желание своей любимицы, баловали ее, не позволяли ее ресничке упасть на землю, как говорится. Видя все это, Ярмамед проникался к жене еще большей любовью и уважением.

Был он большим хлебосолом. Приходу гостей радовался так, словно этот день был для него самым большим праздником. И гордился своей славой гостеприимного хозяина, это было ему очень приятно.

Год тому назад, зимним ненастным днем, к ним в деревню приехал председатель районной Контрольной комиссии Сейфулла Заманов. Закончил все свои дела только к вечеру, прильнул лицом к окну сельсовета, увидел: на дворе идет густой снег. Сказал:

— Если бы нашлась комната, мы бы остались переночевать. Вон какая непогода! Словно кто отруби сверху сыплет.

Сидевший возле окна Ярмамед поднялся, улыбнулся приветливо Заманову:

— У нас для гостя всегда есть место! Пойдем ко мне, дорогой товарищ.

Находившиеся в сельсовете крестьяне одобрительно загудели.

Заманов, внимательно посмотрев на Ярмамеда, шепотом спросил стоявшего рядом с ним комсомольца, бывшего батрака:

— Он не кулак?

Тот ответил неопределенно, тоже шепотом;

— Живет неплохо…

— Батраков не держит?

— Нет.

— Родственников кулаков нет у него?

— Как будто нет.

— Права голоса не лишен?

— Нет, не лишен.

— Значит, не вражеский элемент?

— Нет.

Перешептывание Заманова и бывшего батрака не понравилось Ярмамеду, он рассмеялся, взял Заманова под руку:

— Ты меня не бойся, не смотри, что у меня такой рост и плечи широкие. Это все от здоровья… Сам знаешь, горы и леса порождают крепких людей, богатырей. Мы здесь вырастаем такими без всяких лекарств и врачей.

Так Заманов оказался гостем Ярмамеда.

Гейчек приветливо встретила гостя. Ярмамед позабавил его, рассказав несколько любопытных преданий отцов. Затем заговорил об охоте. Заманов с интересом слушал его. Тем временем Гейчек угощала гостя. Обычно Заманов плохо сходился с людьми, но к этой супружеской паре почувствовал необычайное расположение. Наутро он уехал.

Спустя три дня Заманов узнал, что Ярмамед ушел из деревни в лес. Заманов огорчился, да и встревожиться было от чего: Субханвердизаде мог обвинить его, главу районной контрольной комиссии, в связи с бандитом. Сейфулла тотчас поставил в известность о случившемся Гиясэддинова. После этого тайком съездил в Чайарасы, поговорил с Гейчек.

— Передай мужу, — сказал Сейфулла, — пусть выдаст властям нехороших людей, у которых он скрывается. А сам пусть возвращается домой. Мы не тронем его, я отвечаю за его голову. Пусть верит, мы ведь разделили с ним хлеб-соль.

Старания Заманова не пропали даром. Ярмамед помог властям задержать пятерых опасных бандитов. Сам же вернулся в деревню.

С того дня начала крепнуть его дружба с Замановым. Обычно, инспектируя окрестные деревни, Сейфулла, приезжая в Чайарасы, останавливался ночевать у Ярмамеда.

Еще не начало светать, когда вдруг по деревне разлетелась страшная весть: "Убили Заманова! Застрелили!" Жители Чайарасы всполошились. Говорили разное:

— Ярмамед и Заманов забыли хлеб-соль, которые ели вместе. Заманов позарился на жену Ярмамеда, а тот не стерпел этого…

— Да нет же, Ярмамед и Заманов были как братья. Тут совсем другая причина…

— Во всем, как всегда, виновата женщина! Кто же еще?..

— Женщина, только женщина!.. Женщина способна натворить такое, что даже шайтану не под силу!

Медленно светало. Жители деревни, мужчины и женщины, сходились к дому Ярмамеда. Заглядывали в окно, у которого на кровати, истекая кровью, лежал Заманов. Его рана продолжала обильно кровоточить, хоть и была туго перевязана.

Ярмамед и Гейчек, растерянные, бледные, находились на грани отчаяния. И было от чего. Сейфулла Заманов ранен в их доме! В их доме стреляли в гостя! Позор!..

"Лучше бы меня убили!" — сокрушался Ярмамед.

Гейчек слушала перешептывание женщин, ей было мучительно стыдно. Люди не спускали с нее глаз, следя за каждым ее движением. Многие думали: "Наверное, Гейчек давно была близка с Замановым… Видать, в эту ночь муж не спал, когда Заманов прилез к ней, вот ей и пришлось, спасая свою честь, поднять крик: мол, гость пристает ко мне… Но если так, почему они не добили его второй пулей?.. Добили бы, а труп спрятали в лесу. — Очевидно, Ярмамед растерялся от вида крови… Теперь, наверное, попытается свалить вину на кого-нибудь другого, скажет, что стрелял не он…"