Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 2)

Люди хотели дружить с ним, заискивали перед ним. Взять, к примеру, телефониста Тель-Аскера… Что ему надо было от бедного звонаря-курьера Кесы? А ведь он ходил за Кесой как тень. Когда Кеса хворал, ежедневно проведывал его.

Вот перед мысленным взором Кесы встает картина воскресного базара… Толпы снующих туда-сюда людей!.. Прямо-таки людской муравейник! Перекупщики-посредники, сидя верхом на осликах, спешат, пробиваются в глубь базара, где у забора расположились со своими мешками и тюками приехавшие из дальних деревень крестьяне. Кудахчут куры, блеют овцы!..

И он, Кеса, тоже здесь, ходит по рядам! Он и тут персона! Все его знают, то и дело слышится: "Смотрите, это наш Кеса!"

Каждую неделю по воскресеньям Кеса прогуливается вот так по базару. Торговцы наполняют его огромные, как мешки, карманы грецкими орехами, фундуком. Кеса не хочет брать, отказывается, но карманы все равно наполняются. Торговцы так уважают Кесу, что хотят непременно одарить его чем-нибудь. Некоторые даже суют ему в руки узелки, в которых все те же орехи, фрукты, яйца. Кеса вертит головой по сторонам, обращается* к людям, которые рядом: "Ну что с ними поделать…"

Ему говорят: "Ай, Кеса, наше уважение к тебе так же велико, как и эти горы, вершины которых в тумане!.."

Кеса в ответ: "Но ведь нехорошо, дорогой!.. Нехорошо, если мы, советские служащие, начнем набивать на базаре карманы орехами!.."

Торговцы орехами возражают Кесе: "Что в этом особенного, Кеса? Каждый орех, подаренный от чистого сердца, — это конь". Кеса в ответ улыбался: "Да зачем мне столько коней, чудак-человек?"

А вот еще одна картина оживает в памяти Кесы… Из кабинета Субханвердизаде доносятся подозрительные звуки: кто-то пытается открыть железный сейф. Кеса крадется на цыпочках, он похож на кошку, которая вот-вот сделает прыжок и поймает мышь!.. Он врывается в кабинет Гашема и… застает Абиша на месте преступления. Абиш падает ему в ноги, плачет, умоляет, но сердце Кесы — камень!.. Он, Кеса, не знает жалости. Кеса на работе, сейчас для него не существует ни родных, ни знакомых! Кеса ведет несчастного Абиша по улице прямо к дому Субханвердизаде, заявляет там: "Вот он — взломщик сейфа!" Вскоре приходит следователь Алияр. Вызывает бухгалтера, затем милиционеров. Начинается допрос, после которого Абиша арестовывают.

Бедная жена Абиша Карабирчек, с грудным младенцем на руках, ходит к районным начальникам, льет слезы. Субханвердизаде неумолим.

Кеса хорошо знает этого волка, этого тигра, этого барса!

Возможно, Абиш раньше самого Кесы узнал, что в сейфе Субханвердизаде хранятся доказательства коварных козней этого человека?… Возможно, Абиш, как и многие другие, пал невинной жертвой козней Гашема?…

Где теперь Абиш? Как сложилась его судьба? Выпустили его из тюрьмы? Жив ли он?

Вот перед взором Кесы встал Субханвердизаде!.

Кеса лежит и думает. Думает, думает… Сердце неспокойно бьется в груди. Кеса задает себе вопросы. Как же ему поступить?… Возвратиться ли назад в райцентр?

Гюльэтэр восхваляет его, гордится им, однако, кажется, ему, Кесе, совсем не хочется возвращаться назад, занимать свой пост У двери Гашема! Чувствует он, что над головой Гашема сгущаются черные тучи…

Как, как же ему поступить?…

Здесь, в деревне, тоже не останешься, не любят его дашкесанлинцы. На кого он здесь только не доносил! На многих дашкесанлинцев поступили в райцентр, в ГПУ, "материалы", состряпанные нечистой, шайтанской рукой Кесы.

Возможно, Годжа-киши прав, утверждая, что тяжелая болезнь Кесы — кара небес?… Мало ли пришлось Кесе в своей жизни часами лежать на сырой, холодной земле, выслеживая кого-нибудь, подглядывая, скажем, за тем же Годжой-киши, за его сыном председателем Годжой-оглу: "Интересно, что они там так долго возятся в огороде?… Не закапывают ли золото?… Не выкапывают ли оружие?"

Мысли Кесы лихорадочно работают… Стучит в груди мятежное сердце. Стучит, стучит! Не хочет успокаиваться.

Итак, в Дашкесанлы приехал сам Демиров!.. Зачем, зачем?! С какой целью?… Не рассказать ли ему все, что ему, Кесе, известно?… Не открыться ли?… Если откроется, сколько минут ему, безрогому Кесе, удастся продержаться в схватке с рогатым дьяволом Субханвердизаде?! Не скажет ли Гашем, грозно поводя налитыми кровью очами: "Стереть в порошок этого кулацкого прихвостня, эту мерзкую заразу, отравляющую нашу цветущую землю!.. В каталажку его, в свинарник — этого врага народа!.."

Так встретиться сейчас Кесе с Демировым или нет? Если он пойдет к нему, рассказать ли все, что он, Кеса, знает, — про козни Субханвердизаде против Рухсары Алиевой — Сачлы, про то, как попал в западню Абиш, и про многое другое?…

Да, но, с другой стороны, что Демирову могут рассказать про Кесу дашкесанлинцы? И уж конечно этот Годжа-киши, отец колхозного председателя, постарается опозорить его перед секретарем райкома!..

Так пойти ему к Демирову или не пойти? Может ли он сейчас кому-либо противостоять, он, несчастный больной, едва способный шевелить руками и ногами, страдающий от жестоких болей во всем теле, он — когда-то всесильный Кеса?!

Корявый, темный палец Годжи-киши направлен ему в лицо, сейчас он вонзится в его лоб, как стрела!.. "Таков конец всех доносчиков!" — кричит старик ему в лицо.

Кеса корчится под рваным одеялом и в который раз мысленно восклицает: "Что же делать?… Что делать, господи?… Научи!"

В правлении колхоза счетовод Рашид, юноша с гладкими, зачесанными назад рыжеватыми волосами, с комсомольским значком на груди, толково и уверенно рассказывал Демирову о том, как у них в колхозе налажен учет работы бригад, звеньев, отдельных колхозников; как начисляются трудодни, кто у них передовики; раскладывал перед секретарем райкома таблицы и ведомости, испещренные цифрами.

"Молодец парень! — думал восхищенный Демиров, время отвремени делая какие-то пометки в своей записной книжке. — Учет в Дашкесанлы организован отлично, образцовая работа! Очень важно, чтобы с опытом организации колхозного труда и распределения трудодней познакомились и другие колхозы района… Буду об этом особо говорить на предстоящем районном съезде колхозников-передовиков!"

— Товарищ Демиров, — говорил юный счетовод, — мы скрупулезно учитываем работу каждого колхозника, что немедленно находит свое отражение в его трудовой книжке, и это сразу же, наглядно, дает свои плоды. Колхозник знает: у нас нет уравниловки, мы ценим работяг. И он не боится работать, не боится переработать, трудится с энтузиазмом, как на самого себя. Но в то же время колхозник знает, что он работает на весь большой колхозный коллектив, и это обстоятельство делает его работу в его же глазах значительной, важной. Это способствует быстрому росту производительности труда в колхозе. Плохо организованный учет работы колхозников подрывает основы колхозного строя. Так нас учили в Баку на курсах при Наркомате земледелия, и так мы здесь стараемся работать. — Умолкнув, молодой человек достал из стола коричневую картонную папку, раскрыл ее и положил перед Демировым, который сидел напротив: — Вот результат ревизий! Трижды нас проверял район, один раз — Наркомат земледелия и один раз — специальная бригада Центрального Комитета партии. В каждой из этих ревизий принимал участие и наш секретарь партячейки товарищ Махмуд Махмудов. Здесь есть и его подписи.