Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 2)

Наконец убедившись, что опасности нет, Зюльмат зашептал в самое ухо Кемюра-оглу:

— Стой здесь, я пошел… Жди меня…

Неслышно, как кошка, двинулся вдоль стены, поднялся на веранду. Взялся за ручку двери, потянул к себе. Дверь была заперта изнутри на задвижку. Зюльмат просунул в щель у боковой притолоки острие кинжала, нашел задвижку и, поворачивая кончик кинжала от притолоки к дверному краю, выдвинул, миллиметр за миллиметром, задвижку из железного гнезда. Дверь, чуть скрипнув, отворилась.

Миновав коридор, Зюльмат вошел в комнату, замер за порогом, услышал негромкий храп спящего Субханвердизаде. Ставни окон были плотно закрыты, в комнате царил могильный мрак. Быстро на цыпочках приблизился к кровати, нагнулся и зажал ладонью рот спящего. Храп оборвался. Субханвердизаде мгновенно проснулся, рванулся, завертел головой, замычал, объятый диким страхом. Сильная большая рука продолжала мертвой хваткой сжимать его мясистую челюсть. Затем он услышал:

— Тихо, Гашем, не кричи… Это я — Зюльмат… Это я — слышишь?… Зюльмат…

Бандит освободил рот Субханвердизаде.

— Кто?… Ты, Зюльмат?… — бормотал испуганный хозяин. — Это ты, братишка?…

— Да, я, твой братишка! — хмыкнул бандит. — Перестань дрожать, Гашем, возьми себя в руки!.. Это я, я!.. Ну, узнал теперь?…

— Узнал, узнал… — Гашем Субханвердизаде сел на постели, начал шарить ногами по полу, ища чувяки. Он все никак не мог унять своей дрожи. Протянув руку, ощупал лицо ночного гостя, убедился: "Да, Зюльмат… Его усы…" Заворчал: — Сумасшедший!.. Голову потерял!.. Чего лезешь в капкан?… Или глаза кровью застлало?…

— Сердце потянуло к тебе! — опять усмехнулся Зюльмат. — Соскучился!

— Играешь, глупец, со смертью! Ведь я предупреждал тебя: сам найду, когда понадобишься!.. С костлявой хочешь встретиться? Она сама давно ищет тебя!.. Или не боишься?

— Тому, кто вылез из реки, дождь не страшен… Субханвердизаде пришел наконец в себя. Вздохнул несколько раз глубоко, спросил по-деловому:

— Говори, зачем явился?

— Зернышки нужны.

Субханвердизаде зажег свечу на столике в изголовье, затем, нагнувшись, выволок из-под кровати увесистый мешок. Зюльмат помог ему, поинтересовался:

— Сколько тут?

— Примерно полтыщи…

— Мало! — поморщился ночной гость. — Как говорится, из этого отреза для голубки не выкроить юбки…

— Я тебе не арсенал. Откуда у меня?

— Хорошо. А как насчет желтеньких?

— Но ведь мы условились… Вы мне — головы, я тебе — желтенькие…

— Лучше наоборот, Гашем. Я пришел не один, со мной Кемюр-оглу, тот, что отгрызает головы…

— Где он?

— Ждет во дворе.

— Ты бы еще всю шайку свою притащил ко мне в дом! — проворчал Субханвердизаде.

— Всю шайку — не смог, — спокойно ответил разбойник. — Не на всех могу положиться. Всех — опасно!.. Мы пришли вдвоем, где — ползли, где — в землю зарывались, где — по воздуху… — Зюльмат снова хмыкнул. — Словом, Кемюр-оглу хочет видеть тебя. Это его вдохновит, Гашем…

— А меня — нет! — перебил Субханвердизаде. — Я не желаю никого видеть! Не хочу, и точка!..

— Но он настаивает. Упрям как зверь. Пока не увидит тебя, не уйдет!

Наступило молчание. Хозяин дома размышлял, наконец решился:

— Хорошо, зови его. Только поскорее! Вам нельзя здесь задерживаться…

Зюльмат, неслышно ступая, выскользнул из комнаты. Субханвердизаде, едва он вышел, вытащил из-под подушки наган, зажал его в левой руке, быстро накинул на плечи шинель и подошел к двери, встал боком, освободив проход. Ждать ему пришлось недолго.

Вскоре на пороге появился Кемюр-оглу. Зюльмат остался сторожить во дворе.

Субханвердизаде протянул вошедшему правую руку (левая под шинелью направила дуло оружия в живот Кемюру-оглу), поздоровался:

— Добро пожаловать, братишка!.. Много слышал о тебе!.. Рад видеть, рад видеть!..

Кемюр-оглу, не ожидавший такого приема, растерялся на миг, прижал обе руки к груди:

— Приказывай, брат!.. Чьи голооы тебе нужны?… Я готов!..

Субханвердизаде испытующе смотрел в темное лицо бандита. Сказал тихо:

— Пока двух. Голова Таира и татарина. Зюльмат все знает, он устроит западню… Таир Демиров сейчас в горах, в Дашкесанлы, завтра-послезавтра будет возвращаться. Вы должны встретить его на дороге. Дорога — одна…

— Это легко… — Кемюр-оглу помялся: — А как насчет желтеньких?… Зюльмат говорил — будут. У меня такое правило: сначала желтенькие — потом дело! Как говорится: открою — на ладони, зажму — в кулаке!..

Субханвердизаде опять полез под кровать, откуда донеслись щелчки чемоданных замков, повозился там, затем поднялся, держа в руке (левая, с наганом, по-прежнему пряталась под шинелью) полотняный мешочек. Звякнули монеты.

— Сколько здесь? — спросил Кемюр-оглу, принимая золото.

— Тридцать червонцев.

— Значит, тридцать?

— Да, ровно тридцать, — подтвердил Субханвердизаде. — Купил с большим трудом в Баку, у одной старухи… Жена бывшего бека… Сказал, зубы хочу вставлять себе золотые.

— За две большие головы — тридцать маленьких монеток?! — протянул разочарованно Кемюр-оглу, подбрасывая мешочек на ладони; при этом лицо его абсолютно ничего не выражало, было неподвижно и бесстрастно. — Только и всего?… — Добавил с откровенностью: — Нам без золота нечего делать на той стороне… Там за здешние бумажки ничего не купишь!..

— Ты не беспокойся, я не допущу, чтобы вы нуждались за Араксом! — заверил Субханвердизаде. — Все у вас будет, даю слово. Только сначала действуйте, действуйте!

Кемюр-оглу приложил к темному лбу свою черную, угольную руку, осклабился в жуткой усмешке (в этот момент Гашему показалось, что перед ним стоит сам Азраил, черный ангел смерти), сипло выдохнул из себя:

— Отгрызем головы, братец!.. Жди известий!..

Стремительно повернувшись, словно гигантская хищная птица, метнулся из комнаты вон. Гашем, оставшись один, потряс головой: уж не сон ли все это? Поднес руку с наганом к лицу, взглянул на дверь. Опять взору представилась омерзительная темная маска — лицо Кемюра-оглу.

Солнце вот-вот готово было скрыться за двуглавую вершину высокой горы. Левая верхняя сторона ущелья еще была залита его лучами, а на перевале уже царил сумрак. В этом месте ущелье сильно суживалось, огромные глыбы скал повисали над тропой; справа был сравнительно пологий откос, спускающийся к реке, края которого густо поросли можжевельником.

Залегшие в засаде пониже перевала бандиты уже начали терять терпение, однако никто не смел закурить или обмолвиться словом с соседом, помня строжайший наказ главаря, посулившего за неповиновение "пулю меж бровей". Даже Кемюр-оглу, который прятался в густых можжевеловых зарослях у самой тропы, не терявший присутствия духа ни при каких обстоятельствах, хладнокровный и невозмутимый в самых рискованных "операциях" банды, начал вдруг нервничать и томиться.