Леонид Борич - Случайные обстоятельства

Но Букреева, разумеется, не могли назначить сразу командиром соединения, — значит, в цепочке был еще кто-то, и кому же, как не ему, Мохову, быть этим человеком... Если, конечно, на его место уже есть достойная замена.

Букреев? А почему бы и нет, если все дело только за этим стало? И не все ли равно кто?..

— Букреев — волевой, грамотный командир, — честно сказал Мохов. — Имеет большой опыт плавания...

— Хотел я ему новую лодку предложить, — сказал командующий. — Пока еще не стар, пусть поплавает, а?

«Кого же тогда начальником штаба? — подумал Мохов. — Все остальные еще моложе, а ждать... Сколько ждать придется — неизвестно...»

— Перерос Букреев свою должность, товарищ командующий, — сказал Мохов. — Да и академию заочно оканчивает...

— А я уже чуть не посчитал тебя ретроградом, — усмехнулся командующий. — Старпомов в командиры не двигаешь...

— Двигаю, товарищ командующий. Но не так быстро, конечно, как хочется некоторым командирам этих старпомов, — улыбнулся Мохов. Понял, что речь о Варламове.

— Ну, а какие за Букреевым числятся отрицательные качества? — спросил командующий.

— Слишком упрямый, — признался Мохов.

— Отвратительная черта, — согласился командующий. — Давайте-ка его личное дело. Посмотрим, какой он у вас упрямый.

Командующий долго, изучающе смотрел на фотографию и сам удивлялся про себя этому ощущению: одно дело — знать человека в лицо, не раз встречаться с ним, принимать доклады, хорошо, в общем, представлять себе, что он за офицер, а другое — фотография в личном деле, которая уже как будто и не фотография, а — тоже своего рода документ... Впрочем, на фотографии Букреев выглядел так же: мрачноватый, действительно упрямый, как сказал Мохов, ну разве только помоложе, чем сейчас.

Характеристики курсантских лет можно было пропустить, в лейтенантские годы все обычным было... Командир боевой части... Быстро помощником командира стал... Учеба... Через два года уже старший помощник. Молодец...

«...За время прохождения службы показал себя дисциплинированным... Уставы знает...»

Ну, это — как обычно пишут.

«...Тактически грамотный командир. Умело и инициативно выполняет приказы командования...»

Командиром в тридцать лет стал. Толково... Сначала дизельная лодка, потом атомная...

«...Не всегда вежлив со старшими...»

Началось, кажется...

«...Порой бывает нетактичен...»

Что, что?

«...но чаще всего — в интересах службы»!

— Смотри ты, как повернуто! — Командующий с удивлением посмотрел на Мохова. — Невежлив со старшими, нетактичен, и все, оказывается, в интересах службы?! Прямо психолог какой-то писал, а не военнослужащий.

— Контр-адмирал Осокин писал, товарищ командующий, — сдержанно, ничем не выдавая своего отношения к написанному, сказал Мохов.

Командующий внимательно посмотрел на него, и Мохов забеспокоился: нужно ли сейчас было уточнять, кто писал эту аттестацию?

Но командующий снова уже просматривал личное дело Букреева.

— За что же это его с командиров снимали? — спросил он через минуту.

Мохов собрался объяснить, за что прежний командующий так строго обошелся с Букреевым, но не успел.

— Все-таки доупрямился? — спросил командующий. — И сколько он тогда в старпомах проходил?

— Около года, товарищ командующий. Потом орденом наградили, а вскоре опять назначили командиром.

— Это я уже помню. Хорошо он тогда подо льдами прошел, ничего не скажешь.

Командующий перевернул страницу, довольно уже рассеянно скользнул взглядом по следующей, хотел было захлопнуть папку, но с недоумением задержался на какой-то фразе, перечитал ее про себя, а потом и вслух:

— «Выгод по службе не ищет...» А?!

Откинувшись на спинку кресла, командующий покачал головой.

— Не аттестация на офицера, а роман какой-то! — проворчал он и вопросительно посмотрел на Мохова, как бы приглашая и его тоже удивиться, но Мохову почудилось, что сказано это было, пожалуй, даже с некоторым одобрением: нашел же, видишь, человек и для казенной бумаги свои слова... Что-то приблизительно в таком роде уловил Мохов и, доверяя своему чутью, лишь осторожно улыбнулся в ответ, не торопясь высказывать отношение к стилю, каким была написана последняя аттестация на Букреева, тем более что писал ее все-таки контр-адмирал Осокин, к которому командующий заметно благоволил. Вот так и получается, что твое согласие с тем, что как будто тебе же самим начальством и подсказывается, — это еще не всегда мудрость...

— Значит, «выгод по службе не ищет»... — повторил командующий совсем уже одобрительно, и кого бы это одобрение сейчас ни касалось — Осокина, который так написал, или Букреева, который «не ищет», — Мохов понял, что, промолчав, он не ошибся. Более того, следовало теперь и ему, Мохову, проявить перед командующим свою объективность.

— Грамотный командир, — сказал он о Букрееве. — Море любит...

— Ну, к этому сама профессия обязывает, — заметил командующий, словно даже сопротивляясь тому хорошему, что сказал Мохов о Букрееве. Но сопротивлялся-то он слишком мягко, чувствовал Мохов, сопротивлялся, почти поощряя на новую похвалу Букрееву.

— Профессия, конечно, обязывает, — согласился Мохов. — Но все-таки командиры разные бывают. А Букреев как раз из тех, кому жизнь в базе всегда сложнее кажется. Сложнее, чем в море.

— Плавающему командиру так и должно казаться, — сказал командующий. — Сколько лет ты в начальниках штаба ходишь? — неожиданно спросил он.

— Седьмой год, товарищ командующий. — И в этом сдержанном, сухом, без какого бы то ни было нетерпения ответе было то, что, по мнению Мохова, всегда и ожидается от подчиненного: да, уже столько-то лет на этой должности, но я понимаю, что так, значит, и следует, так и должно быть, раз оно так есть.

Командующий молчал, а Мохов подумал, что в эти секунды, может быть, решается его дальнейшая служба. Так, видно, всегда и случается: строишь свою жизнь годами, а за какие-то мгновения одним поворотом, одной своей мыслью о тебе, мыслью, которая в каждую следующую секунду может и сорваться, помешай сейчас несвоевременный телефонный звонок или появление дежурного с пустяковым докладом, — кто-то все изменяет в твоей судьбе...

Нет, телефон не зазвонил, в коридоре не слышно было ничьих шагов, и никто не помешал своим появлением, но командующий, видимо, все же отвлекся от своих мыслей (а может, отвлекся лишь после того, как принял окончательное решение?) и сказал вдруг, уже вставая:

— А Букреев умеет подбирать кадры. Хороший экипаж сколотил. А что упрямый... Так на упрямых воду возят. Они почему-то чаще всего и берут приз главкома.

И все. Попрощался и уехал. Но вопрос, который он задал, — вопрос о том, сколько лет он, Мохов, в начальниках штаба ходит, — конечно же не мог быть случайным, и, вспоминая шаг за шагом весь разговор, восстанавливая последовательность вопросов, Мохов все больше и больше склонялся к тому, что должность командира соединения — это уже не отдаленная для него мечта, а, вероятнее всего, завтрашние его будни.