Анатолий Тоболяк - История одной любви

— Ну что, Катя? Скучно без Сергея? Она кивнула с потерянным видом.

— Ну, так нельзя! Теперь вам часто придется разлучаться. Такую уж работу он себе выбрал. Привыкайте, Катя.

Губы ее жалобно дрогнули.

— Знаете, я, наверно, не смогу. Он на час уходит, а я уже начинаю волноваться. Здесь самолеты не разбиваются?

— Что за мысли, Катя!

— Я целый день хожу и думаю: а вдруг самолет свалится? Здесь же тайга, ему сесть некуда. А вдруг на него медведь нападет? А вдруг он заблудится? Думаю, думаю…

— А вы бы в кино сходили, развеялись. Сегодня в клубе французская кинокомедия.

— Знаю. Нет, я не могу в кино. Там смеяться нужно, а я не могу сейчас. Хотела книгу почитать, начала читать, а между строчек… Вот посмотрите. Вы ничего не видите?

— Нет, ничего.

— А я вижу, — сказала она серьезно, нахмурив брови. — Тут написано «Сережа, Сережа, Сережа»… Извините, что я вам так откровенно говорю.

— Ничего, я понимаю.

— Наверно, это глупо, но я ничего не могу с собой поделать. Сижу и думаю: а вдруг он там с кем-нибудь поссорился? Он же такой несдержанный. А вдруг его ножом ударили? А вдруг он ногу сломал?

— Ну, это уже смешно! Нельзя себя так изводить. Он парень самостоятельный и может за себя постоять.

— Вот именно может, вот именно! — воскликнула она горячо. — Он никогда не промолчит, ни за что. Мы до Красноярска ехали в поезде в общем вагоне, а там трое хулиганов стали ругаться и шуметь. Все пассажиры молчат, а Сережа с ними связался, чуть до драки не дошло. Он, когда злится, о своей безопасности забывает.

— В этом я уже мог убедиться…

— Вы его еще мало знаете, а я уже три месяца! Он совсем как ребенок бывает. Подавай ему справедливость — и все. Мы вам не говорили… не потому, что не хотели, а просто не успели сказать… мы ведь в Красноярске на всякий случай заходили в редакции, и его нигде не взяли. Он не умеет разговаривать с людьми. Он всех против себя восстанавливает.

— Да, верно. Тактика у него не из лучших. Вам, Катя, когда он напишет свой роман, надо будет стать его литературным агентом, — пошутил я.

— Ой, что вы! Я такая неумеха. Вот Сережа деловой. Он, правда, деньги не умеет считать, а во всем остальном ужасно деловой. Он все помнит, все знает…

Она разгорячилась и стала очень хорошенькой, с живыми карими глазами, с рассыпавшимися по плечам каштановыми волосами.

— Вы все о Сергее, Катя. Давайте-ка о вас поговорим.

— Вы смеетесь? Что обо мне говорить? Я совершенно, ну совершенно заурядный человек.

— Не скромничайте. Вы куда хотели поступать?

— Сережа хотел поступать на сценарный факультет в институт кинематографии.

— Нет, куда вы хотели поступать, Катя?

— Я в медицинский. Даже, вернее, не я, а мама. Сережа говорит, что я сама не знаю, чего хочу.

— И что же, он прав?

— Ну конечно! Я действительно очень разбросанная. Сережа говорит, что во мне скрыто много способностей, но все они находятся в рахитичном состоянии. Вот он совершенно точно знает свою цель.

— Ну, с Сергеем мне все ясно. Вы, значит, собирались поступать в медицинский?

— Да, хотела, то есть мама хотела. Сережа говорит, что моя мама хотела бы жить вместо меня. Сережа и мама не поняли друг друга. Сережа считает, что моя мама слишком консервативна. А она его считает каким-то хиппи… — Катя рассмеялась, потерла ладонями горящие щеки.

— А сами-то вы где хотели бы учиться?

— До встречи с Сережей?

— Да, да, до встречи с Сережей.

— Я одно время мечтала стать модельером. Сама шила, придумывала всякие модели, просматривала все журналы. Но мама сказала, что в лучшем случае я могу стать закройщицей в ателье. Маме это не по душе. Между прочим, Сережа в этом с ней сходится.

— А он чтобы хотел?

— Сережа? Он считает, что я должна стать специалистом по компьютерам.

— Ого!

— Да, видите ли, у меня есть способности к математике. Вот он и агитирует меня.

— И как? Успешно?

Она задумалась, опустила глаза и стала накручивать на руку свои длинные волосы.

— Я не знаю, как у нас сейчас получится… А вообще-то мне математика больше нравится, чем медицина.

— Что ж, поработайте год — и поступайте.

— Сережа так и думает.

Я осуждающе покачал головой:

— Ох уж этот мыслитель Сережа! Не слишком ли много внимания вы ему уделяете?

Мгновенное недоумение в ее глазах сменилось энергичным протестом:

— Что вы! Он обо мне гораздо больше заботится.

— Может быть, не стану спорить, А воду, я видел, вы сами однажды носили. И по магазинам бегаете. И умывальник у вас кое-как висит. И книжной полки нет. А ведь это мужское дело, правда?

— Да, Сережа сказал, что как только приедет, все сразу сделает. Он по вечерам пишет, ему некогда заниматься всякими пустяками.

— А, вон что! Ну, тогда понятно. Но все-таки, Катя, мой вам совет, хотя Сергей советов не любит, да и вы, наверно, тоже, — не спешите соглашаться с его решениями.

— Почему?

— Так будет лучше, — неопределенно ответил я и поднялся.

— Вы уже уходите? — огорчилась Катя.

— Да, и вас хочу с собой забрать.

— Меня?

— Совершенно верно. Одевайтесь побыстрей, и пойдем прожигать нерабочее время. Моя жена приготовила тайменьи котлеты.

— Ой! — вырвалось у нее.

— Что «ой», Катя?

— Как хорошо!

— Что хорошо?

— Котлеты и вообще… А то одной знаете как скучно.

За ужином Катя была оживленной, весело болтала с моей дочерью о Москве и очень понравилась моей жене.

«Красный свет — неприязнь, испуг.

Желтый — раздумье, колебанье.

Зеленый — доверие.

Три раза мигнул светофор в ее глазах. И вот я уже держу авоську, как победный трофей преследования.

Почему смолк город? Куда пропали прохожие? Их нет; мы два космонавта в безвоздушном пространстве.

На выпускном вечере я целовался в темном углу с Наташей П., толстушкой-одноклассницей. Было любопытно, нестрашно и весело. В паузах между поцелуями я корчил дикие рожи. Она спрашивала: люблю ли я ее? Еще бы, отвечал я, до гробовой доски! Забуду ли я ее? Нет, никогда, никогда! Дурочка всему верила. Чмок-чмок-чмок. Цинично и весело. Наконец, мне надоело это. Я удрал в компанию.

В чем же дело сейчас? Почему я гляжу и не нагляжусь? А в ее глазах мое отражение.

— Как тебя зовут?

— Катя. А тебя?

— Сергей.

Мы несем яблоки к ней домой, двадцать минут ходьбы от метро. На лестничной площадке я передаю ей авоську.

— Подожду?

— Подожди, я быстро.

Щелчок замка. Минут через пятнадцать опять щелчок. Она выскочила из квартиры с криком:

— …не беспокойтесь, не беспокойтесь!

На ней короткая клетчатая юбка, зеленая кофточка. Волосы расчесаны, струятся чуть не до пояса. С ума можно сойти!

Два человека живут на противоположных концах земного шара. Случайная встреча потрясает их. Предопределение? Судьба? Незапланированное столкновение атомов? Не знаю.