Николай Дементьев - Какого цвета небо

– Не совсем так. Костер у меня горел всю ночь. Я встал часа в три поправить огонь, отошел за валежником, тут мы и встретились.

– А он уже поджидал.

– Вот именно: для него ведь встреча была долгожданной. У меня с собой был только топор. Шкуру я, жалко, бросил, очень уж устал.

Из поликлиники мы шли очень медленно, я опять держал его под руку. И он, мне кажется, понимал, что со мной происходит.

И в ресторане я сел рядом с ним. На одном конце длинного стола сидела Нина Борисовна, а на противоположном – Яков Юрьевич. Татьяна села рядом с ней.

Народу за столом было – я сосчитал потихоньку – шестьдесят три человека. И люди разные: и мужчины, и женщины; и те, кто был в экспедициях, и те, кто ждал их дома; и по возрасту разные, и одеты по-разному, и все равно в чем-то самом главном – одинаковые!

Я думал, что все мужчины будут с бородами и баками, вот как Казя. Но за столом сидели только два или три парня с бородами.

Просто, весело и легко оказалось за столом, хоть никого, кроме Соломиных, я и не знал до сегодняшнего вечера. По очереди произносили тосты, выпивали, смеялись, вспоминали тайгу. Приблизительно так же, как я бы рассказывал о нашем заводе. И очень приятно мне было, что и к Нине Борисовне, и к Якову Юрьевичу люди относились по-настоящему уважительно! Вот как у нас в цеху относятся к Игнату Прохорычу или Горбатову. Это угадывалось по взглядам, улыбкам, коротким жестам.

А я все так и ждал, когда рука Якова Юрьевича коснется случайно моей. И не знаю, как он догадался, а только вдруг погладил меня по рукаву пиджака… И тогда я спросил негромко:

– А вот говорят, когда возвращаются из тайги, так гуляют по-настоящему.

Он внимательно посмотрел на меня, спросил тоже негромко:

– А разве у нас не по-настоящему?… – И чуть улыбнулся. – Всегда есть «люди около», понимаешь? Около большого дела, около большого человека, около жизни, в общем. Вот они-то в первую очередь и создают разные побасенки о том большом, около которого находятся сами.

– Поскольку сами – около?

– Ну да, – ответил он и протянул мне папиросы, а когда я взял одну, опять ласково и незаметно пожал мою руку.

Потом мы с Татьяной танцевали, и я все старался встретиться с ним глазами. И с Ниной Борисовной тоже, но с ним – особенно.

Шли домой, и я снова держал его под руку. А потом мы с ним долго сидели на кухне, молчали и курили. И он все не уходил спать, хоть и было уже пять часов утра, и Татьяна с Ниной Борисовной давно легли. Так я и видел: он отлично понимает, кем он уже мне стал!… Плохо все-таки, когда человек вырастает без отца.

Заводу предстояло удвоить выпуск экскаваторов. Вначале я даже растерялся: как вообще это возможно сделать? Меня почти не волновало, как будет увеличено производство деталей. Сильно тревожился я, как мы суме-ем вдвое быстрее собирать экскаваторы.

Мы стояли, курили, ожидая, пока Катя-маленькая подаст нам от Шумилова ходовую тележку, и тревожно молчали. Дядя Федя с Вить-Витем нет-нет да и поглядывали друг на друга. Тревожно и вопросительно… Все мы сроднились, приятно было работать в нашей бригаде, каждое утро радостно ехал я на завод. Давным-давно сказал дядя Федя:

– Если поработал хорошо, тогда и все остальное, вся твоя жизнь становится на место.

Постепенно я понял: где бы ты ни был и что бы у тебя в жизни ни случилось, но если у тебя есть работа, люди, с которыми ты работаешь, и то ощущение прочности в жизни, которое тебе дает работа и все эти люди, никакая неприятность тебе не страшна!

А тревожно молчали мы потому, что наша бригада должна была разделиться на две. И эти новые две бригады будут параллельно собирать уже два экскаватора. Значит, прибавятся новые люди, а мы – разделимся, и кроме Вить-Витя должен был появиться новый бригадир. Вроде бы пустяк обмен квартиры, да и то люди обычно волнуются, приглядываются к новым соседям. А здесь ведь – работать вместе предстоит; не только жить!

Венка шепнул мне сзади:

– А производственные площади как же?

– В этом цеху и шагающие экскаваторы монтировать приходилось.

С ходовой тележкой пришел, как обычно, Шумилов, а вместе с ним приятель нашего Фили – Борисов. Тут кое-что нам стало яснее.

– А я уже и напарницу себе подыскала! – заявила Катя-маленькая с крана.

Тогда и Шумилов сказал Вить-Витю:

– Решили разделить наше государство на две части. Вторую Борисов согласился взять.

– Без особой радости, – тревожно добавил тот. А Вить-Вить с дядей Федей опять глянули друг на друга.

И когда Игнат Прохорыч пришел к нам, мы уж прямо-таки требовательно стали смотреть на него.

– Заводу приходится удвоить выпуск экскаваторов. И наши площади, и парк оборудования, и люди – все есть для осуществления этого, – сказал он. – А я Игнатову часть полномочий передал.

– Ну, дядя Федя! – сказал я.

– А, Федя?… – спросил его Игнат Прохорыч.

– Делать нечего, Федор Кузьмич! – сказал Вить-Вить.

Дядя Федя вдруг засмеялся как-то очень легко и весело, все удивленно смотрели на него. Тогда он сказал:

– Вот моя старушка удивится, что ее пенсионер выкинул.

– Ну – и ладушки! – уже облегченно повторил свое обычное Вить-Вить.

Но ведь нас тревожил и еще один весьма важный вопрос: кто из нас останется с Вить-Витем, кто – перейдет в новую бригаду дяди Феди? Мне-то хотелось и с Вить-Витем остаться, и с дядей Федей я не хотел расставаться!

К нам на участок неожиданно пришла возбужденная Теплякова, а с ней – Миша Воробьев.

– У комсомола есть предложение! – сказала Теплякова. – Вторую бригаду составить из комсомольцев.

– А возглавить ее – просить Федора Кузьмича, – договорил Миша.

– Ну что ж, – сказал Вить-Вить.

– Иван, Филя, Вениамин… – считал дядя Федя.

– А пятым – Сучков! – поспешно выговорила Теплякова.

– Только что демобилизовался, отличный парень! – сказал Миша.

– Правда, без специальности пока, – невинно добавил дядя Федя, на сторону сворачивая свой утиный нос.

– Два ученика – в одной бригаде? – Филя покосился на Венку.

– На то она и – комсомольская!… – так же невинно, как и дядя Федя до этого, выговорил Вить-Вить, и был он уже Веселым Томасом.

– Ну – и ладушки!

Татьяна пришла, как обычно, к нам в обед, спросила меня шепотом:

– Еще ничего не знают?

– Ну, откуда же?! – ответил я.

Потом сидели за столом и ели, она не выдержала, начала значительно:

– У нас на заводе намечаются кое-какие перемены!…

Все молча ели, я сказал:

– Если у вас жена – газетчица, она все новости накануне знает, а вам – крупно повезло!

– Погоди, Танюша, – ласково сказал ей Вить-Вить.

– Дай хоть доесть спокойно!

– Так-так! – сказала Татьяна, глядя на меня.

– На Ивана ты не греши, – сказал ей дядя Федя, – кроме вас с Веселовым, уже весь цех эту приятную новость знает.