Владимир Попов - Разорванный круг

Романтический ореол специальности вулканизаторщика померк в глазах Лидочки. Значит, в автоклавах нет никакого огня, никаких извержений. Пар или вода — вот и все… Кристич, внимательно следивший за хорошенькой девушкой, тотчас заметил скучающее выражение на ее лице и решил оживить беседу.

— А история изобретения шины вам известна? Тоже нет? Велосипед изобрели раньше, чем шину. Представьте себе, что за удовольствие было ездить по булыжной мостовой на железных колесах. И вот ветеринарный врач по фамилии Денлоп надул воздухом резиновый шланг, обернул им железный обод, и он прокатился в три раза дальше, чем обычно. Так была изобретена шина. Интересно? — осведомился Кристич, хотя видел, что возбудил общий интерес. Даже у Жемчуговой оживились глаза.

Ребятам был симпатичен этот парень — совсем не похож на лектора и только немного старше их. С таким можно и пошутить, такого можно и подкусить.

— Вернусь к себе, — продолжал Кристич. — Я убедился, что в шинной промышленности еще много белых пятен, и подумал, что каждый может найти для себя увлекательную проблему, которой полезно заняться. Каждый! Начиная с рядового рабочего и кончая академиком. Здесь ничто не окостенело, здесь широчайшее поле для поисков. Но одному искать нелегко. Вот и решили мы создать общественный институт рабочих-исследователей. Слышали?

— Слышали!

— В газетах читали.

— По радио говорили не раз.

— Институт очень помог нам. Тем, у кого бродили свои мысли, — проверить их, тем, у кого не было своих, — проверить чужие.

— А у вас свои мысли были? — с невинным видом спросила Лидочка Жемчугова, поправляя волосы.

Кристич ответил не сразу, воспользовался случаем полюбоваться миловидной девушкой.

— В ту пору еще нет. И потому я охотно набросился на чужие.

— Какие? — допытывалась Жемчугова.

И на этот раз Кристич не поторопился с ответом, но уже по другой причине — подыскивал простые и понятные слова.

— Есть в мире неотвратимые бедствия. Одно из них — ржавление металлов. Каждый год из-за него выходят из строя миллионы тонн стальных изделий.

— Миллионы? — недоверчиво переспросил кто-то.

— Да, да. Миллионы тонн идут в переплавку. С резиной происходит то же самое. Она стареет, трескается, теряет свою прочность. Всем вам приходилось пользоваться старой карандашной резинкой. Она хрупка, жестка, как деревяшка, никаких «резиновых» свойств у нее, по сути, нет. Так примерно стареют все резиновые изделия, причем довольно быстро. Очень часто шина, пока ее доставят потребителю, теряет половину прочности. У нас, знаете, какой случай произошел? Пришел на завод один запасливый человек и потребовал обменять шины, приобретенные пять лет назад. Он ими не пользовался, но они уже пришли в негодность, потрескались и задубели.

— И обменяли? — спросил Эдик.

— Нет. У шин, как у всяких химических изделий, есть свой срок годности хранения. Не узаконенный, но есть. Так вот прежде всего мы начали искать антистаритель. Дешевый, надежный и обязательно из отечественного сырья.

— Нашли? — спросила Лидочка.

— Нашли, — ответил за Кристича Валерка.

Кристич сердито посмотрел на выскочку.

— Скоро сказка сказывается. Мы искали антистаритель три года, — сказал он. — Сегодня, допустим, я заложу в резину какой-нибудь препарат и жду, пока смесь испытают в лаборатории. Потом меняю составляющие. Одно добавлю, другое убавлю, иначе спропорционирую и все изменения в составе заношу в журнал наблюдений. И не один я. Вот почему за три года мы накопили столько данных.

— Вы имеете в виду ИРИС-1? — тоном знатока спросил Валерка.

— Да. И его разновидности. Это очень интересно, ребята, искать и находить оптимальные условия для получения наилучшего качества.

— Вы кем сейчас работаете? — полюбопытствовала Лидочка.

— Тем же, кем и раньше, — рабочим-резиносмесильщиком.

От Кристича не укрылось, что ребята удивленно переглянулись, а на лице Лидочки появилось почему-то огорчившее его разочарование.

— Рядовым рабочим? — протянула она.

— А почему же вы ничему не учились? — с нескрываемым интересом спросил Валерка.

— То есть как это — ничему? — вспыхнул Кристич. — Я за эти годы проштудировал все, что написано о шинах и резинах. — И тут же со свойственной ему прямотой добавил: — А в специальном учебном заведении я не учился. — Обвел взглядом настороженные лица ребят. — У рабочих парней, как правило, одна и та же беда. Когда у них появляется непреодолимое желание учиться, глубже постигать свою специальность, бывает уже поздно. Обрастаешь семьей, пойдут дети, приплывут родичи. На вечернем факультете трудновато, на дневном материально невозможно. Единственный выход — самообразование.

— Значит, самообразовываться до конца жизни и до конца жизни глотать сажу, — резюмировал Валерка.

— Заткнись ты, недоумок!.. — рявкнул Эдик.

— Почему? — взъерошился Валерка. — Я хочу понять психологию человека, который собирается всю жизнь быть рабочим. Почему он обрекает себя на физический труд?

— Да, да, почему? — поддержала его Лидочка. — Из приверженности к делу, или потому что высокосознательный, или… или… простите, пожалуйста… от ограниченности запросов? Разве ему не хочется стать инженером, творцом?

— Конечно, хочется, — отозвался Кристич. — Разрешите и мне кое о чем спросить вас. Кто ваши родители?

— Мой папа работает на машиностроительном заводе механиком цеха, — ответила Лидочка.

— У него много изобретений?

Лидочка смущенно молчала.

— Вот тут мы с вами и подошли к понятию творческого труда, — продолжал Кристич. — Труд может быть творческим или не творческим, независимо от того, имеет ли человек диплом о высшем образовании, или за душой у него семилетка. Таких примеров у нас на заводе хоть пруд пруди. Есть инженеры без проблеска своей мысли, есть рабочие, которых распирают технические замыслы. Вот хотя бы резиносмесильщик Криворотов. Он год подбирал состав резины для обрезинки бортовых колец. Нашел. Знаете, сколько он положил в карман заводу? Триста тысяч рублей. Попробуйте скажите, что ваш папа, инженер, занят творческим трудом, а рабочий Криворотов не творческим. А о сборщике шин Диме Ивановском слышали?

— Его весь город знает! — сказал Эдик. — Кроме Лиды, конечно…

— Хватит! — огрызнулась Лида.

— Он рабочий. Но он задался целью изучить лучшие приемы сборщиков сначала цеха, потом завода, а потом и других заводов страны. Ему предоставили эту возможность. Он обобщил свои наблюдения, написал книжку, а сейчас мало того, что помогает конструкторам станков, так еще и сам конструирует станок с учетом и своего опыта, и опыта сборщиков почти всей страны. Творчество? Творчество. Вот вам рабочий.