Виктор Конецкий - Том 4 Начало конца комедии

— За подмогой поехал! — донеслось с небес. — Торопиться Пескареву надо!

— Вы как хотите, а я пошел, — понижая голос до таинственного шелеста, сказал химик. — Шериф здесь наверняка какую-нибудь электронную подслушивающую штуковину оставил!

— Но-но, — сказал я, поднимаясь с матраса. — Никуда вы один не пойдете. Здесь полно бродячих собак. И успокойтесь, Сергей Исидорович. Вы еще должны судьбу благодарить. Быть может, вы сейчас будущего президента Соединенных Штатов видели и с ним познакомились, — продолжал я ободряющим тоном. Сергей Исидорович все-таки первый раз был за границей, его нервное состояние можно было понять, и не следовало сердиться; наоборот, следовало ученого развлечь, зарядить оптимизмом.

— Эхма, разводного ключа нет! — донесся повеселевший голос Елпидифора. Одновременно с верхотуры доносились звуки какой-то целенаправленной человеческой деятельности — там звякало и ритмично поскрипывало железо.

— Президент? Какого президента? — переспросил химик.

— Американский писатель Эрскин Колдуэлл, — начал объяснять я, закуривая и разминая закаменевшие члены, — утверждает, что в этой удивительной стране множество политических деятелей начинали с ловли собак. Если уж на то пошло, так большинство известных сенаторов, членов конгресса и президентов начинали здесь политическую карьеру именно с этого. Вряд ли, Сергей Исидорович, мы найдем здесь хоть одного крупного политика, который раньше не занимался бы ловлей собак.

— Не говорите ерунды! Не может этого быть! — огрызнулся Сергей Исидорович, кутая горло. — Я несколько другого мнения о политических деятелях США. Не забывайте, им хватило ума вступить на путь мирного сосуществования!

— Политика здесь, по мнению Колдуэлла, странная вещь, — сказал я. — То, что во всяком другом деле обязательно, к ней никаким боком не подходит. Политический деятель здесь начинает карьеру, ну, допустим, собаколовом, а не успеете оглянуться — и он уже перемахнул через это.

— Ваши разговорчики вечно какие-то двусмысленные, — сказал ученый холодным и тихим, как вода в омуте на Колыме, голосом и повертел головой, ища подслушивающие устройства.

— Вон идут спасатели, — сказал я. — Скоро обо всем этом вы будете вспоминать с улыбкой.

По дороге широко шагали молодой капитан и боцман Витя с бухтой бросательного конца на шее.

— Что тут с моим помощником? — спросил Всеволод Владимирович деловито. Он был полон решительности, был собран, отлично выбрит и зарумянился на холодном ветру, ему хотелось действий, хотелось сложностей, чтобы решать их на моих глазах и чтобы я потом доложил о его молодой и дерзкой упругости на совете капитанов или в службе мореплавания.

— Я думаю, Всеволод Владимирович, что вашего помощника пора оттуда снимать, — сказал я.

Всеволод Владимирович цепким взглядом обвел Эверест никелированного и ржавого железа, прикинул вертикальные углы и дистанции, растопырив пальцы по образцу секстана, и сказал:

— Ну-с, то, что влезать куда-нибудь легче, нежели слезать, это так же точно, как то, что наплодить автомобилей легче, нежели от них избавиться. Верно я говорю, Елпидифор Фаддеич? Как меня понял?

— Вас понял! — донеслось с верхотуры.

— Значит, считаете, пора его оттуда снять? — спросил меня капитан задорно.

— Давайте, действуйте, Всеволод Владимирович. До следующего патруля операцию — кровь из носа — приказываю закончить!

— Какого патруля? — спросил капитан.

— Полицейский здесь ездит, — встрял химик. — Шериф.

— Есть! Ясно! Понял! Давай, дракон, кидай ему скорей веревку! — приказал коллега боцману. — Стыд какой! Никогда с моими помощниками такой ерунды не было. Сейчас здесь еще и наш агент поедет, и увидит Елпидифора на куче, и спросит, ясное дело, чего он туда полез. Что я ему скажу? Бросай скорее, Витя!

Дракон Витя раскрутил в американском воздухе бросательный конец, как Балда веревку в пруду с чертями, и выпустил ее в направлении Елпидифора. Тяжесть с глухим звуком ударила в бампер «бьюика» метрах в трех от «кадиллака», из которого наблюдала за происходящим голова третьего помощника.

— До бросательного сам доберешься? — спросил капитан.

— Попробую, — сказала голова Елпидифора и почесала в затылке.

— Не робеет! — обрадовался капитан. — Молодец, Фаддеич! Начинай! Только не развали всю кучу. Если вон тот «ягуар» заденешь, все завалится и нас прихлопнет. Ты там поосторожнее, Фаддеич! Если всю кучу развалишь, лучше на пароход не возвращайся! Как слышишь? — пошутил он.

— Мне все до последнего звука слышно, прямо как стереомагнитофон здесь стоит, — объяснил Елпидифор, начиная сползать из «кадиллака» к «бьюику». И сразу нарушился баланс равновесия во всем огромном штабеле. В глубинах его что-то затрещало, и мне показалось, что гора собирается сделать наконец шаг к Магомету.

— Берегись! — заорал капитан. — Лезь назад! Как понял?!

И Елпидифор в мгновение ока забрался обратно.

— Вас понял! Не двигаюсь! Даже вздохнуть боюсь! — доложил он.

— Так! — сказал капитан и сверился со своим золотым полухронометром. — Ты все-таки двигайся, Фаддеич! Как же ты, черт побери, слезешь, если не будешь двигаться?

— А черт его знает как! — сказал Елпидифор плачущим голосом. — Пожарных надо!

— Пожарных! — наконец искренне возмутился мой молодой коллега. — Я те дам пожарных! На пожарных годовой валюты не хватит! Гори там хоть голубым огнем. Шевелись давай!

— Нельзя тут шевелиться! — сказал Елпидифор.

— Слезай, олух царя небесного! Слезай как хочешь! — вдруг зарычал из меня какой-то стареющий и стервенеющий ягуар.

— Не слезешь — я тебя до конца рейса в пассажиры переведу или в матросы без класса! — зарычал следом за мной капитан. — А ты меня знаешь, я слово держу крепко! Чего молчишь? Оглох ты там, что ли?!

— Кошмар какой! — проныл кандидат. — Воспаление легких здесь с вами схватишь!

— Слезай! — проревел капитан. — Я тебе такую характеристику напишу, что мама родная не узнает и визы как ушей не увидишь! Я слов на ветер не бросаю!

— Плевать я на визу хотел! — ответил Елпидифор. — Я, считай, уже уволился!

— Я тебе такое сочиню, что вместо пенсии шиш получишь, — заверил Елпидифора капитан. — Прыгай! Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю! Тащи матрас сюда, Сергей Исидорович! Боцман, стань на страховку! До трех считаю! Раз!.. Стыд какой! Лезть боится! Два!.. Я тебя предупредил, Пескарев: такое напишу!.. Ну!.. — и топнул ногой, как конь Александра Македонского.

— Разобьется ваш Пескарев в мелкие брызги! — с едким злорадством, несколько неожиданным в его положении, сказал в ответ Елпидифор. — А вам самим тогда мешок завяжут!.. Ладно! Пущай! Лезу! Постойте, только калошу брошу! — Он вытянул руку с калошей над пропастью, тщательно прицелился и разжал пальцы.