Григорий Ходжер - Белая тишина
- Название:Белая тишина
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советская Россия
- Год:1976
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Григорий Ходжер - Белая тишина краткое содержание
Роман «Белая тишина» является второй книгой трилогии о нанайском народе. Первая книга — «Конец большого дома».
В этом романе колоритно изображена жизнь небольшого по численности, но самобытнейшего по характеру нанайского народа. С любовью описывает автор быт и нравы своих соотечественников.
Время действия — начало XX века. Октябрьская революция, гражданская война. Ходжеру удалось создать правдивые образы честных, подчас наивных нанайцев, показать их самоотверженную борьбу за установление Советской власти на Дальнем Востоке.
Белая тишина - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Один Токто помалкивал и посмеивался, слушая эти разговоры. А Пота продолжал кормить Идари кабарожьим мясом, поить сладким подкрепляющим отваром. Когда кончилось мясо, он вновь ушел в тайгу и через три дня привез три кабарожьих тушки.
Старые охотники прикусили языки и растерянно разводили руками. А Токто опять посмеивался, глядя на них.
…Идари продолжала смешить женщин и угощать детей леденцами. Пота смотрел на нее и сам не замечал, как лицо его расплывалось в широкой улыбке. «И чего это взбрело мне в голову? — подумал он, приходя в хорошее настроение. — Ну, сказал старик „кормилец“, так что из этого, другого малыша тоже назвал „кормильцем“. Просто он всех внуков называет кормильцами».
— Как ты, ама, нынче охотился? — спросил он отца, ответив на очередной вопрос Баосы.
— Какой я охотник? Глаза слезятся на морозе, а когда ветер в лицо, ничего не вижу, — ответил Ганга. — Плохо охотился. Если бы хорошо добыл, то поехал бы вместе с Холгитоном и Пиапоном в Сан-Син. Нет, больше мне не увидеть ни русского города Хабаровска, ни маньчжурского Сан-Сина.
Ганга глубоко вздохнул, потягивая горький дым из трубки. Пота помнил рассказы отца о поездке в Маньчжурию.
— Состарились мы, куда нам теперь ехать? — сказал Баоса. — Ушел от нас друг мой Гадогангаса, [7] Покойников запрещается называть по имени, к имени прибавляется суффикс «нгаса».
теперь кто-то другой уйдет, может, я, может, кто другой.
— Позовут предки из буни, [8] Буни — загробный мир.
пойдем, — согласился Ганга и опять глубоко вздохнул.
— Ты что-то часто вздыхаешь.
Ганга промолчал, он ни за что в жизни никому не расскажет, какая боль гложет его сердце. Когда один находится в тайге или на рыбалке, слезы сами начинают струиться из его слепнущих глаз. Может, он и слепнет от слез? Может быть. Но не плакать Ганга не мог! Он растил двух сыновей, худо-бедно, но они встали на ноги. Ганга гордился ими, не мог налюбоваться. Как и всякий отец, он собирался женить их, построить большую фанзу и зажить вместе большой семьей. Ганга в душе был мечтателем, особенно когда находился в состоянии опьянения. В его голове тогда возникала удивительная мысль: женить сыновей на дочерях маньчжурских мандаринов или торговцев, чтобы эти сердечные богачи отвалили дочерям приданое, а потом снабжали дом Ганги мукой, крупой, сахаром. Эх, и зажил бы тогда Ганга, но зная ни нужды, ни горя! Пил бы каждый день, конечно, не так, чтобы валиться с ног, а так — понемножку для подкрепления тела. Дом его был бы полон детьми, его внуками и внучками, они ползали бы по нарам, залезали бы на его спину и при этом смеялись звонко, как серебряные колокольчики. И Ганге казалось, что он на самом деле слышит детские голоса.
Но стоило ему прийти в себя и вернуться к действительности, и Ганга должен был признаться, что добытой пушнины не хватает на тори [9] Тори — выкуп.
не то что за дочерей торговцев, а за самую среднюю девушку из охотничьей семьи. Не мог Ганга накопить пушнины на тори за невест своим сыновьям, все пропивал и за это теперь несет наказание: старший сын Улуска «вошел» в большой дом, второй сын, Пота, приезжает в гости и останавливается в большом доме. Ганга вынужден приходить к Баосе, чтобы повидаться с сыновьями, с внуками и внучками. И по-прежнему пуста маленькая разваливающаяся фанза Ганги, и, видимо, никогда ее стены не услышат детского смеха.
Как не плакать Ганге? Он лишился двух сыновей-кормильцев и всех внуков и внучек. Кого ему теперь в этом винить?
— Чего ты вздыхаешь, ама? — спросил Пота, не ведая, какие тяжелые мысли заставляют вздыхать Гангу. — Переезжай на Харпи, вместе будем жить, на охоту будем вместе ходить. Ты же знаешь те места, хорошая охота там, звери всегда есть.
Ганга вытащил изо рта трубку и тихо сказал:
— Я здесь на Амуре родился, зачем мои кости хоронить на Харпи?
Пота внимательно оглядел отца, увидел его тощее тело, и сердце его сжалось от жалости: «Постарел ама, может, на самом деле скоро помрет. Как тяжело ему сейчас, а крепится, виду не подает. Может, мне надо было на своем настоять и остановиться у него? Нет, Идари не убедишь».
— А я на твоем месте переехал бы, — сказал Баоса.
— Кто тебя держит, переезжай, — огрызнулся Ганга.
— У меня все дети здесь.
— А у меня кормилец Мангбу-ама. [10] Мангбу-ама — Амур-отец.
Баоса молча положил на край нар потухшую трубку.
— Вы будете сегодня нас кормить? — негромко спросил он женщин.
То сразу же засуетились, забренчали чашками и ложками. Уха остыла, но Агоака рассудила, что в жару лучше есть остывшую уху, и начала раскладывать куски рыбы по чашкам. Рыбы всем не хватало, сварили только для домашних, но Агоака и вида не подала. Первыми она накормит мужчин и детей, если что-то останется после них, то разделит между женщинами, а не останется, тоже не беда — женщинам не впервые оставаться голодными, когда не хватает еды мужчинам и детям. Женщины привычны ко всяким невзгодам, они двужильные. Насмешит их Идари, посмеются они вдоволь и забудут, что в полдень им не хватило рыбы.
Сыновья и дочери не узнавали Баосу: после приезда Идари с мужем и детьми старик совершенно преобразился, каждый вечер стал выезжать ставить сети, утром рано снимал их и возвращался с уловом.
— Ты, Идари, большая шаманка, как приехала, так и отец выздоровел, — шутил Калпе. — Все время на поясницу жаловался, а теперь кто слышал его жалобу?
— Постель его всегда пустует, — поддерживала брата Агоака.
— Не я тут виновата, его чем-то лечит Богдан, — отвечала Идари, и глаза ее затуманились.
Больше десяти дней гостят Пота и Идари в родном стойбище, где они родились, провели детство, где зародилась их любовь. По вечерам они, как в юношеские годы, встречались у древнего мудрого валуна, и вновь их захватывала, пьянила страстная любовь.
— Ты теперь не хочешь вновь повторить побег? — кокетливо спрашивала Идари, прижавшись к мужу. — А я бы хотела.
— Если ты хочешь повторить побег, я сейчас же все быстро устрою, — в тон Идари отвечал Пота. — Соберу вещи, детишек под мышки — и наш след исчез.
— Богдан как?
— Богдан? Да…
Пота замолк и вдруг почувствовал под собой холод остывшего камня. Возле мужа затихла Идари, тоже охваченная тревогой.
За все время, что они здесь гостят, считанные разы обращался к ним сынишка с какой-нибудь просьбой. Все время от проводит с дедом, не отходит от него ни на шаг. В первые дни Пота не тревожился, потому что Богдан и в своем стойбище Хурэчэн больше бил привязан к Токто, чем к нему. Он понимал, что не может так увлечь сына, как это умеет делать Токто, и потому мирился с таким положением. Но здесь в Нярги эта внезапно возникшая привязанность сына к деду не на шутку встревожила родителей.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: