Александр Золототрубов - Тревожные галсы

На экране радиолокационной станции появилось отражение металлической башни маяка... Скляров напомнил рулевому:

— Ветер дует справа и может снести корабль на скалу...

Наконец корабль вошел в район, где был замечен перископ. Скляров настороженно вглядывался в темно-серую воду. Ему было ясно, что если в первые сутки маневров подводные лодки «синих» не рискнули форсировать противолодочную оборону «красных», значит, они изменили план боевых действий. Теперь их можно ожидать в любом месте. А штаб флота упорно молчит. Не переставая размышлять о замысле лодок «противника», Скляров был глубоко убежден, что в действиях «синих» произошли какие-то изменения. Он не исключал возможности, что, боясь быть обнаруженными морскими воздушными разведчиками или кораблями противолодочной обороны, лодки на какое-то время рассредоточились, притаились на больших глубинах и теперь ждут удобного момента. Возможно, некоторые субмарины ведут разведку.

Скляров склонился над штурманской картой, где тонкой кривой линией был изображен курс. Зигзаги галсов... Их уже сотни. Они пересекаются, накладываются друг на друга. А Лысенков все чертил новые линии, нанося на карту путь корабля.

— Хитрят подводники, товарищ командир, — сказал штурман.

— Это и мучит меня, — вздохнул Скляров.

Он почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Это был Грачев. Скляров взял листок, пробежал короткий текст:

«Лодки противника ожидаются в другом районе. Действуйте самостоятельно. Журавлев».

— Чуяло мое сердце, что будет именно так. Теперь наши руки развязаны, — произнес Скляров, испытывая двойственное чувство облегчения и нарастающей тревоги.

Леденев сдержанно обронил:

— Доложить бы о перископе?

— Не стоит. А вдруг никакого перископа не было? Раз приказано действовать самостоятельно, берем ответственность на себя.

Лебедев пожал плечами, круто повернулся и пошел.

Корабль заметно скатился вправо. Скляров окликнул вахтенного офицера. Капитан-лейтенант Кесарев вынырнул откуда-то из темноты.

— Ушли от заданного курса, — сухо заметил Скляров. — Мне бы не хотелось напоминать вам, что вахтенный офицер обязан строго следить за курсом. Что, разве неясно?

Кесарев доложил, что при развороте ветер отнес корабль в сторону, к тому же вошли в район течения — и рулевой не успел выровнять курс.

— Товарищ командир, — прервал их разговор радиометрист, несший вахту на станции наблюдения, — вижу цель!

Скляров метнулся к нему. На экране светилась тонкая, как острие ножа, зеленоватая точка. Она ширилась, становилась ярче. «Лодка?» — недоумевал Скляров, хотя понимал, что «противник» не мог так демаскировать себя. Одно дело всплыть под перископ, а другое — совсем всплыть. Нет, это не лодка.

— Рыболовецкое судно, — высказал догадку Кесарев.

Но радиометрист уточнил свой доклад:

— Траулер, товарищ командир.

Это шла на промысел «Горбуша». Капитаном на ней Серов, бывший подводник, о котором Скляров не раз слышал в рыбном порту. Адмирал Журавлев, знавший Серова еще по военным годам, однажды сказал: «С осколком в груди плавает...» Глядя в темноту ночи, Скляров спросил Кесарева:

— Вы, кажется, тоже с ним знакомы?

В голосе командира не было иронии, и Кесарев тихо ответил:

— Да, знаю...

— А дочь его?

— Веру, да? — Кесарев перевел взгляд в сторону, чтобы Скляров не видел в эту минуту его глаза. — Я давно знаком с ней. Она очень милая...

Скляров как бы между прочим заметил, что лет пять назад он был у нее на свадьбе. Ему понравился муж Веры Борис Алмазов, добротный моряк и отменный штурман. Плавает под началом Серова.

— Я уверен, что из него выйдет отличный капитан, — Скляров взглянул на Кесарева. — Да, Вера добрая, она любит своего Бориса. Всегда встречает его на причале.

«Я-то лучше знаю, как она любит его», — усмехнулся в душе Кесарев.

На трапе послышались чьи-то тяжелые шаги, и вот уже Скляров увидел замполита. Леденев сказал, что у акустиков пока тихо. На вахте Олег Морозов, у которого, как говорили в бригаде, «нюх на лодки». Леденев видел, что Скляров не расположен расспрашивать, как там на других постах, и все же сказал:

— Люди не смыкают глаз.

— В этом районе сложная гидрология моря, — заметил командир. — Акустики у Котапова молодые, вот и боится, как бы маху не дали.

...Корабль медленно шел близ скалистого берега, зорко следя за морем и вслушиваясь в голоса глубин. Скляров все еще не мог успокоиться. Одно дело, когда ты выполняешь приказ, зная, что делать, и другое — когда тебе предложено действовать самостоятельно. Тут уж надейся только на себя, на свой экипаж, да так рассчитывай свои действия, чтобы не вкралась ошибка. Командир по-прежнему настороженно всматривался в кипящее море. Чернота все окутала вокруг. Скляров взял микрофон и запросил Морозова:

— Что слышно, мичман?

— Чисто, товарищ командир. Шумы от рыбы. Идет косяками.

Скляров выключил микрофон.

— Худо дело, комиссар, — сказал он Леденеву. — Все не так, как в прошлом походе. Ну, чего молчишь?

Леденев, который никогда не спешил с выводами, сдержанно заметил:

— О чем жалеешь, Павел Сергеевич? Ты поразмысли, все взвесь. В том походе, думаешь, выиграл ты бой? Нет, проиграл!

— Но ведь мы ее атаковали, а не она нас, — засмеялся Скляров.

— Я не о том. — Леденев откатил ворот реглана, потому что ветер дул ему в лицо и слезил глаза. — Командир лодки допустил тактический просчет. Он выбросил помехи в тот момент, когда «Бодрый» находился у мыса. А грунт там каменистый, тебе и акустику хорошо известный. Я не знаю, почему он не стал форсировать противолодочный рубеж, но тогда бы тебе пришлось круто...

Скляров возразил: нет, у командира лодки был другой замысел, потому-то он и изменил курс. «Бодрый» искал лодку на глубине у фарватера, а она ушла мористее. И Скляров атаковал первым. Победа его была не случайной, а вполне закономерной, и риск его тоже был обоснованным. Командир учел все — и навигационную обстановку, и возможности своего корабля, и даже психологию командира «вражеской» лодки.

— Ты понимаешь? — объяснял Скляров своему замполиту. — Ведь наш «противник» не решился вести с «Бодрым» поединок, а спрятался у скал. Тут мы его и накрыли. Кстати, помнишь, еще Фрунзе говорил: нападение действует на психологию противника тем, что уже одним этим обнаруживается воля более сильная. Подчас инициативный, хотя более слабый противник путает все расчеты врага, -расстраивает его планы и одерживает победу. Думаю, не станешь возражать?

Корабль развернулся и теперь шел вдоль острова. В этот момент радиометристы обнаружили самолет «противника».

— Наверняка нас ищет...

Скляров взглянул на экран дублирующей станции кругового обзора. На индикаторе медленно перемещалась светящаяся точка. Это был самолет «синих». Когда радиометрист выдал параметры цели, стало ясно, что ракетоносец шел на «Бодрый». До самолета еще далеко, но надо успеть первыми выпустить по нему ракету.