Александр Золототрубов - Тревожные галсы

— В общем-то, конечно, Котапова надо сделать старпомом. Для него это большое повышение. Но как комбриг? Вряд ли он согласится, скажет, опять отличного специалиста переводят в строевые.

— Должен согласиться. — Скляров умолк, глядя в сторону буя, где корабль должен ставить мину...

На эту операцию ушло немного времени, и, когда на мостик поднялся Савчук, Скляров сказал:

— Ну, ни пуха ни пера...

— Начинаем...

«Витязь» дал ход. Сейчас он окажется в зоне действия мины. Скляров скосил глаза на конструктора. Лицо Савчука оставалось напряженным.

— Товсь!

Еще минута, и судно — в опасной зоне. Раздался сильный взрыв. Огромные черно-белые клубы дыма, смешанные с водой, взметнулись кверху; все окутал дым, не видно ни судна, ни острова. А когда ветер разогнал дым, то на месте судна плавали лишь щепки.

— Ну вот и все, товарищи, — просто сказал Савчук. Он снял очки и стал протирать стекла платком. — Все, товарищи. Вот так. — Он взглянул на Склярова.

«Горбуша» прытко бежала к острову Звездный. Промозглая тугая темнота нависла над морем. Небо закрыто тучами. Капитан Серов, ссутулившись, курил на мостике трубку. С тех пор как вышли на промысел, прошло три недели, а трюмы пустые. Еще ни разу капитан не возвращался в порт без хорошего улова, и теперь, размышляя, он с надеждой посматривал в глухую темноту — где-то там, за мысом, вело разведку поисковое судно.

К Звездному Серов шел на свой риск. В этих местах давно никто не промышлял: в годы войны здесь немцы выставили минные банки. И хотя этот район не раз подвергался тралению, мины нет-нет да и появлялись на пути кораблей.

Из рубки выглянул штурман Борис Алмазов, плечистый моряк с рыжей бородой; казалось, что солнечные лучики запутались в ней.

— Мы на подходе к Черным скалам, капитан. А там с зюйда — банки. — Немного помолчав, штурман задумчиво произнес: — Это место знакомое, запомнилось на всю жизнь...

— Возьми право руля пятнадцать...

Серов загасил труку, выбил пепел и положил ее в карман реглана.

На «Горбушу» Алмазов пришел недавно. До этого плавал на большом рыболовном траулере, не раз ходил на промысел в Атлантику. А минувшей весной на подходе к Черным скалам судно чуть не наскочило на камни. Алмазов получил строгий выговор и был списан на «Горбушу». Он ожидал, что при первой встрече Серов станет читать мораль, но тот лишь сказал:

— Вот что, Алмазов, что было, то прошло. Принимай дела у штурмана. Он плавал со мной пять лет, а теперь уходит старпомом на другой траулер.

Алмазов оказался опытным штурманом, и Серову никак не верилось, чтобы такой знаток своего дела мог допустить грубый просчет. Однажды капитан не выдержал и спросил Алмазова:

— Не могу понять, как ты траулер чуть на камни не посадил?

Алмазов с укоризной посмотрел на Серова.

— Вы нарушаете наш уговор, капитан.

— Здесь что-то не так... Слушай, а не чужой ли грех взял на себя?

— Нет, капитан, — вздохнул Алмазов. — Я виновен, и никто другой. У острова не учел сильное течение. Не сделал поправку на курс...

...Траулер был уже на полпути к Звездному, когда на связь вышло поисковое судно. То, что услышал Серов от капитана разведчика, его не обрадовало: косяки пока не обнаружены.

— «Комета», я — «Эльбрус», — сердито басил Серов в микрофон. — Пять суток не можете найти рыбу. Послушай, а как у Звездного?

— Идти туда не рекомендуем, — строго ответила «Комета». — Вы что, забыли о случае с «Бакланом»? Советую бросить трал у мыса Зеленый...

— Добро. Поглядим, как и что...

Трагедию с «Бакланом» Серов знал до мелочей. Ночью судно наскочило на подводную скалу и затонуло, еле удалось спасти людей.

Капитан зашел в рубку к штурману, взглянул на карту: до Звездного еще миль шестьдесят.

— Мне этот остров до слез памятен, — будто невзначай обронил Серов. — Здесь в войну затонула наша подводная лодка. Трое суток искали, а когда обнаружили — было поздно: воздух в лодке кончился, и все погибли... — Он сделал паузу. — Нет, не все. Минер Женя Савчук остался в живых. Вышел через торпедный аппарат. Сейчас он уже Евгений Антонович, известный на военном флоте конструктор... Послушай, Борис, попробуем у мыса бросить трал? — И показал Алмазову на черные точки на карте, обозначавшие гряду береговых скал. — В этом районе появляются косяки. «Чайка» тут сотню тонн окуня взяла...

В серо-липком тумане можно было разглядеть мыс. Серов спросил штурмана:

— Как глубина?

Алмазов включил эхолот — прибор показал сто метров. Значит, трал пойдет почти по грунту. Опасно, но...

— Что ж, попытаем счастья. Видишь, сколько чаек? Значит, рыба есть. Птица, она чует добычу.

«Горбуша», вспенивая воду, развернулась на замет. Побежали за борт и натянулись, как струны, ваера-поплавки.

— Пора, капитан, — сказал Алмазов.

Серов перевел телеграф на «стоп». Натужно запела лебедка, и вот уже над палубой повис трал, доверху набитый рыбой.

— А что я говорил? — улыбнулся капитан.

Судно развернулось на новый замет.

К полудню над морем появились бурые тучи. На мостик поднялся старпом — подменить капитана.

— Гляди тут, Кузьмич, — сказал ему Серов. — Погода испортилась. Нам бы еще тонн десять взять, а там, если ветер не стихнет, можно укрыться за скалами...

Хотя Серов страшно устал, но заснуть никак не мог. В каюте было душно, он дотянулся рукой до иллюминатора, открыл его. Ветер дохнул ему в лицо, закрутил шелковые шторки. Серов думал о дочери. В последнее время Вера стала какой-то другой. Однажды «Горбуша» долго вела промысел возле экватора, рыба ловилась там хорошо, и только через месяц судно вернулось в базу.

«Надо бы Веру проведать», — подумал Серов.

К дочери он пришел на другой день. Она была рада и не знала, куда его посадить.

— Устал небось? — она присела к нему рядом, заглянула в глаза.

— А где Борис? — спросил Серов.

Она сказала, что он пошел на почту, отправить матери денежный перевод.

Серов помолчал-помолчал, а потом спросил:

— А что, Сергей Кесарев бывает у тебя?

Вера покраснела.

— Не надо о нем, папа... — Она грустно усмехнулась. — Я, кажется, его уже забыла... Скажи, Борису еще не дали перевод? Ты бы похлопотал, папа. Ради меня. Мне надо уехать...

— Потерпи... Вот вернется из отпуска мое начальство, и все решится. Я полагаю, что мне не откажут. А в Ригу я к тебе буду приезжать...

Теперь Серов догадывался, что Вера хочет уехать из-за Кесарева. Наверно, она все еще любит его.

Серов закрыл глаза и стал засыпать, как вдруг на судне заголосили ревуны. С палубы донеслись тревожные голоса:

— Мина! Мина!..

Серов мигом оделся и выскочил из каюты. То, что он увидел, бросило его в холодный пот: рядом с трепетавшей на палубе рыбой зловеще поблескивал черный шар. Замерли матросы.