Сергей Петров - Память о розовой лошади

Кстати, о дыме... Когда он знакомился впервые с заводом, то из трех мартеновских труб тугими столбами поднимался такой жгуче-рыжий дым, что Андрей Данилович, еще, можно сказать, и на минуту не забывавший о недавней войне, пошутил: «Пустить бы через шланг этот ваш дым в фашистские окопы, вот бы, думаю, запели». Сопровождавший его инженер засмеялся: «Запели бы, точно. У нас от него тоже поют. — Потом, уже серьезно, добавил: — Такой дым можно прессовать в кирпичики, если бы как-то улавливать, которые стали бы ценнейшим сырьем для красителей».

Теперь такой дым над заводом посчитали бы преступлением. Изменился завод. И очень вырос. Но ведь это не только заслуга специалистов. «Быт определяет сознание», — усмехнулся Андрей Данилович. А в этом деле он отдавал всего себя. Как на фронте. Ой и сколько же было работы. За годы войны у завода почти стихийно возник рабочий поселок, где тесно лепились землянки, домики-времянки из горбылей, из неровных бревен, из досок от ящиков; на узких улочках вечно парусило и хлопало на ветру развешанное на веревках белье. Осенью и весной в поселке стояла непролазная грязь. Для городских властей, для руководителей завода поселок стал «чертовой ямой», прямо-таки бельмом на глазу; санитарная служба постоянно грозилась крупными штрафами.

Те времена в памяти остались, как давний кошмарный сон. По берегам неторопливой речки, перерезавшей город, огибавшей его двойной подковой, на пустырях, поросших репейником и бурьяном, вблизи завода вырос новый район металлургов, фактически — новый город с большими домами, столовыми и ресторанами, с неоновыми рекламами магазинов и с тонкими липами вдоль ровного асфальта дорог.

Разве в этом мало его заслуги? Почему же тогда все последние годы такая тяжесть у него на душе, такая там пустота? И еще вот все не выходит из головы этот дурацкий сон с вислоухой собакой...

Рассердившись на себя за несобранность, за ненужные воспоминания, Андрей Данилович быстро подошел к столу и глянул на календарь. На листке календаря значилось сегодняшнее число — уходя с работы, он никогда не забывал перевернуть листок, — а ниже двумя чернильными линиями было жирно подчеркнуто слово «общежитие». Он прочитал слово несколько раз, вникая в его смысл, и окончательно рассердился, вспыхнул и громко сказал:

— Специальность у строителей, что ли, такая — всех всегда подводить.

Построили для завода отличное общежитие: в пять этажей, из белого кирпича, с цветными балкончиками, красным карнизом под крышей и красным орнаментом на фасаде. На этажах — холлы, где скоро поставят телевизоры. Нижний этаж решили полностью отдать молодоженам. Принимали общежитие и радовались, а когда спустились в подвал, в душевую и прачечную, то увидели — душевая-то не готова. Строители объяснили: «Нет стоек для душевых рожков» — и слезно молили подписать акт о приеме, не то объект будет сдан не вовремя и люди лишатся премии. А душевую обещали доделать, как появятся стойки. Андрей Данилович сказал, что сам достанет стойки и если строители твердо пообещают тут же доделать душевую, то акт комиссия подпишет. Друзья, эти субподрядчики, чуть ли не богом клялись и не рвали ворот рубахи, что все будет тут же сделано. Стойки он выменял на кровельное железо и с легким сердцем принялся обставлять общежитие, в три дня оголив, раздев до нитки крупнейший в районе мебельный магазин.

Но душевая и по сей день не работает.

Сняв трубку телефона, он набрал нужный номер, переждал гудки и спросил строгим голосом:

— Кто это? Ну, ну... Дай-ка мне Степанова... Ты, Степанов? Очень приятно хоть голос твой слышать. Знаешь что, друг-приятель, хочется мне сегодня в душевой в общежитии помыться, а то жара стоит ой-ей-ей. Короче, смогу я сегодня в душевой помыться?.. Нет. Откладывается мероприятие. Сантехников, говоришь, у тебя нет, слесарей. Знаешь что? Где угодно бери слесарей, но чтобы душевая к вечеру была готова, а то смотри — в следующий раз я тебя так на кривой обойду, что не возрадуешься. Ясно? Иду вечером в душ с председателем райисполкома, а он, как ты знаешь, большой мой приятель. Еще и директора завода прихватим — он с утра мне на жару жаловался.

Андрей Данилович резко нажал на рычажок, но трубку не положил, а, усмехаясь, покачивал ее в руке: по опыту знал, что одним разговором тут не обойдешься.

Конечно же не прошло даже минуты, и телефон зазвонил. Несколько истерично, как показалось Андрею Даниловичу.

Он покачивал и покачивал в руке трубку, пока это ему не надоело, потом убрал с рычажка палец:

— Слушаю вас.

— Андрей Данилович...

— Опять это ты, Степанов? Удивил, прямо скажем.

— Ну, Андрей Данилович, — донесся до него просящий голос. — Давайте подождем пока с душевой. Молодежь. В баньку пока походят...

— Любовь твою к баням, Степанов, я разделяю. Как говорится, целиком и полностью. Банька — это, знаешь, да. Ничего не скажешь. Особенно — с парной. Ну и конечно, с березовым веником и с пивом. Но ведь смотри, какая жара. Разве пойдешь в такую жару в баню? Так что, Степанов, учти, хотя и есть у нас на заводе много своих душевых, но мы придем к вечеру в общежитие. Не будет душевая работать, так вот тебе мое слово: ведра будешь с водой таскать и нас троих поливать.

— Но...

— Опять «но». Тогда готовь ведра, или я тебя на той неделе на бюро райкома партии за безответственность твою вытащу, — он бросил трубку.

Телефон тут же заверещал вновь.

— Андрей Данилович, хоть на куски режьте, — в голосе прораба сантехников откровенно прозвучало отчаянье. — Нет у меня сейчас слесарей! Нет! Кто был — на аварии. Потом, получка еще вчера была...

Прораб, ясно было, говорил правду. Так что и толку не было с ним дальше ругаться: «Не зверь же я, верно, чтобы этого прораба живьем проглатывать».

— А кто у тебя есть? — спокойно спросил он.

— Никого. В бытовке вон приятель мой сидит, прораб со стройки, так у него каменщики простаивают — раствора нет...

— Подожди, подожди. Каменщики, говоришь. А он мог бы их попросить сегодня у нас по наряду поработать?

— Думаю, может. Они же не миллионеры.

— Спроси и перезвони мне. Ясно?

Только вчера заходил к нему начальник механического цеха и спрашивал что-то про каменщиков. Какую-то стенку небольшую надо им в цехе выложить. Но выполнить его просьбу он не смог и записал в блокноте про каменщиков на листке понедельника.

По второму телефону, внутреннему, Андрей Данилович набрал номер механического цеха.

— Семен Дмитриевич? Здравствуй. Как — выложил ты стенку? Нет еще. Могу подослать каменщиков. Только прошу тебя: попроси трех-четырех слесарей — конечно, чтобы ребята были хорошие, — помочь мне доделать сегодня душевую в общежитии. Сможешь? Вот и спасибо.