Сергей Вольф - Отойди от моей лошади [Рассказы]

Утром мы с папой идём на работу. Он - на работу. Я - в детский сад. Я довожу его за руку до детского сада, а дальше он уже один идёт.

Сначала мы по бульвару вышагиваем. Там цветы растут, похожие на укроп, деревья и второй день мяукает кошка, которую я никак не могу выследить.

Потом мы пьём кофе и едим слоёные пирожки. Там, на бульваре, домик такой стеклянный стоит, с пирожками, а рядом длинный стол под навесом, за которым все стоя кушают. Нет, мама нас кормит, но уж очень вкусные пирожки! Мы всегда берём десять пирожков и четыре кофе.

Вот стоим мы сегодня, едим, пьём, и вдруг я увидел совсем странную картину: воробей разогнался по воздуху и ка-ак сядет с размаху на ветку - и ветка стала раскачиваться вместе с ним. Туда-сюда, туда-сюда. А он сидит, важный такой, толстый и подбавляет жару. Раскачивается. Как на качелях. И тут же к нему ещё трое подсели. Качаются. Сами. Ничего подобного я ни разу в жизни не видел и сказал об этом папе.

- Правда?! - сказал папа. - Занятно.

Кто-то говорит:

- Это их ветер раскачивает. Не иначе.

- Неправда, - сказал я. - Они сами.

Папа говорит:

- Всякое бывает.

Некоторые, кто ели пирожки, заспорили, а я смотрел, как воробьи раскачиваются, и к кофе даже не притронулся.

Вдруг я увидел ещё воробья. Одного. Он сидел, совсем один на толстой ветке и не раскачивался. У всех воробьёв головки были серые, я заметил, а у этого совсем чёрная с пёстрым пятнышком на маковке. Грустный такой воробей. Мне так жалко его стало, что я отошёл в сторону и стал опять смотреть на тех, которые раскачивались. Народу смотреть довольно много собралось.

Кто-то сказал:

- Если ветру нет, то тогда всё неправильно. Сами они не могут.

- Но вы же видите - раскачиваются.

- Значит, есть ветер.

- Так где он?

- Всюду, вот где!

Вдруг тётенька - продавщица пирожков - как закричит:

- Птица! Пошла вон, противная птица!

Все посмотрели туда, куда она бросила вилку, и я увидел воробышка с чёрной головкой. Он сидел на краю моего стакана и пил кофе.

Я заорал на весь бульвар:

- Пусть! Пусть пьёт кофе! Не трогайте его!

Я так орал, что сам напугал его. Потому что он сразу улетел к себе на дерево.

- Может, ему ещё чёрного кофе подавай, без молока, а? - сказал кто-то.

Одна старушка говорит:

- У нас рыбки жили. Так мы их кормили огурцами.

- Заметили, целый стакан кофе хотел выпить? Остатки его не устраивают.

- А как он, по-вашему, будет остатки пить? Поперёк он в стакан не влезет, а вниз головой - боится.

- Сами вы боитесь!

- Пошли, - сказал папа. - Пора на службу. Ты извини, я твои пирожки тоже съел.

- На здоровье, - сказал я. - Пошли. На тебе руку. Держись.

Однажды утром я встал, сделал зарядку на вдох-выдох, почистил зубы, помылся, оделся, позавтракал, доломал свой конструктор, и тут мама мне и говорит:

- Мне нужна твоя помощь.

- Разве не папина? - удивился я.

- Нет. Твоя. Папа рано-рано уехал за грибами. Сегодня ведь суббота.

- А нас бросил? - говорю.

- Нет. Он очень далеко поехал, туда, где не ступала нога человека. Нам с тобой такой дороги не выдержать. К тому же, у меня сегодня уборочный день. С этими уборками не знаешь, когда жить начнёшь.

- Ладно, - говорю. - Что помогать? Ты покажи.

Мама говорит:

- Вот маленький спортивный чемоданчик. Там наволочки. Отнесёшь их в прачечную. Вот деньги. Наш адрес ты знаешь. Фамилию ты помнишь. Понял?

- Ох ты, мама моя, мама! - завопил я. - Ты меня одного посылаешь?

- Да, - сказала она. - Учись. Скоро ведь в школу.

На улице мы взялись за руки и дошли до парка. Возле ворот в парк мама сказала:

- Вот главная аллея. Иди по ней, никуда не сворачивая. Пройдёшь весь парк - будет улица. Ты её не переходи один, так всякий может. Ты стой и жди и как увидишь, что дорогу собирается перейти старушка, подойди к ней, возьмись за руку и переведи её, помоги ей. На той стороне и будет приёмный пункт белья, да ты и сам, наверное, помнишь. Привыкай. На обратном пути - то же самое. Как переход через дорогу - жди сначала старушку. Или старичка. Ну, беги!

Наш большой парк я хорошо знаю, и главную аллею, и аллеи по бокам, и площадки для игр - всё-всё. Но теперь я был один, без мамы и скоро догадался, что уж что-нибудь в нашем парке я не знаю, где-нибудь не был. Я свернул налево и пошёл мимо качелей куда глаза глядят.

Я шёл долго, люди вообще перестали мне попадаться, и тогда я свернул вбок и пошёл дальше просто по траве, среди деревьев. И вдруг увидел… гриб. Настоящий! На длинной ножке! Я бросил на траву свой чемодан и помчался к грибу. Я сорвал его и начал гладить, разглядывать и нюхать. Куда же я положу его? О! В чемодан! Где мой чемодан? Вон он! А это ещё что такое?! Грибы?! Ещё грибы?! Грибов было полно, штук пять. Я носился между деревьями и срывал их и засовывал в чемодан.

Скоро я набил грибами целый чемодан, а они всё попадались и попадались. Тогда я высыпал из чемодана все грибы, вынул наволочки, а грибы положил обратно - получилось ещё много свободного места в чемодане. Но скоро я набил чемодан до отказа. Что делать?! И тогда я решил собирать грибы в наволочку. В наволочку? А где она? Где все наволочки? Я стал их искать. Я их долго искал, долго. И вдруг ка-ак заревел не своим голосом и помчался сломя голову в неизвестном направлении, потому что понял: наволочки я потерял и найти не могу, а время идёт, и мама волнуется, и ещё - дорогу-то я на главную аллею не знаю.

Сколько времени я её искал и как нашёл, я и сам не помню. Я вылетел из ворот парка и остановился на переходе через улицу, чтобы помочь какой-нибудь старушке, и страшно нервничал. Вдруг кто-то схватил меня за руку, я оглянулся - старушка.

- Быстрее! - крикнула она. - Куда ты запропастился?! - и потащила меня через дорогу.

- Кто вы такая?! - крикнул я сам.

Она наклонилась ко мне, сняла очки, потом снова их надела…

- Не тот, - сказала она. - Не тот мальчик. А где мой? Иди! - и она легонько подтолкнула меня в затылок.

Я помчался к нашему дому. Мама стояла бледная возле нашей парадной.

- Пошли, мама, - сказал я и всхлипнул.

Дома я открыл чемодан, показал грибы и всё рассказал ей.

- Это подберёзовики, съедобные грибы, - сказала она. - Наволочки нужно будет купить, а тебя никуда не пускать.