Сергей Вольф - Отойди от моей лошади [Рассказы]

- Ой, Павка, - сказал я, - какой же ты стал замечательный парень!

- Ну-ну, ладно, - сказал Павка, - пока старики на работе, пойдём гулять, побродим по городу, я соскучился.

И мы пошли. И Генка с нами пошёл. Он сидел во дворе и ничего не делал, так просто, стругал чего-то. От нашего дома на улице Чайковского до самого Невского я всё боялся, что Генка упадёт от удивления. Он всё смотрел на брата и никак не мог поверить. Павка сказал, что он давно не пил газированную воду, что он соскучился, и на каждом углу покупал себе стаканчик газированной воды. Потом мы втроём съели килограмм пломбира, и когда вышли, стояла уже такая жара, что мы решили покататься на лодке. Мы проплыли почти всю Фонтанку и очутились на Неве, поближе к морю, как сказал Павка. Никогда я ещё не плавал на лодке так быстро и красиво. Павка сидел на вёслах, болтал с нами о всякой всячине и грёб совсем без напряжения, будто и не замечал, что у него вёсла в руках.

- Замечательно быть моряком! - воскликнул я.

- Хочу во флот! - воскликнул Генка.

- Эх ты, - сказал мне Павка, - а сам-то мне всё время твердил: «Буду ветеринаром, животных лечить».

- «Эх ты»? Я - «эх ты»?! - обиделся я. - Это ты «эх» и Генка «эх», а я просто сказал, что замечательно быть моряком, просто сказал, и ничего такого, а ты - уже моряк и лечить не будешь!

Павка рассмеялся.

- Да здравствует морская жизнь! - закричал Генка, щупая Павкины мускулы. - Да здравствует голубой простор без конца и края! Да здравствуют тельняшки и походные песни! И сильным мускулам тоже - ур-ра! А кому охота иметь хилый вид и скучную жизнь, пусть лечит своих коз и мышей, пусть будет коровьим доктором, пусть…

- Но-но, малёк, - остановил его Павка. - Смени направление. Полегче насчёт коровьего доктора.

- Можешь не защищать меня, - продолжал я сердиться на Павку. - Не больно-то хотелось.

- Ты меня не понял, - сказал Павка задумчиво. - И зря ты меня «эх» назвал. Не думай, что я забыл, что хотел стать ветеринаром. Не забыл я. Вот отслужу на флоте…

- Павка, - сказал я.

- …и снова подам заявление в ветеринарный институт…

- Дорогой Павка! - обрадовался я.

- … и стану ветеринаром. Обязательно. Мне без этого никак. Так уж я решил… давно ещё…

- Ура! Ура! Ура! - закричал я.

Генка раскрыл рот и ничего не понял.

- А химии и физики я не боюсь, - сказал Павка. - Тогда мне по ним тройки поставили, а теперь будет по-другому. Первую буду учить изо всех сил, а вторую я и так уже назубок знаю. Ведь я не просто моряк, я моряк-радист.

- Вот это я понимаю! - сказал Генка. - Моряк-радист! А то коровий доктор, тьфу…

- Ладно, парень, - сказал Павка. - Брось.

- Не серди ты его, - посоветовал я Генке. - Не забывай, что у него теперь всё по-другому: мускулистые руки и широкая грудь.

- Да уж, - сказал Генка.

Он так ничего и не понял.

Вот сижу я один дома и думаю, чего бы такое спеть? Может, песню, а может, и какую-нибудь арию? Или куплеты? Просто обожаю я петь. Голос у меня - бас. Могучий голос. Всего девять лет мне, а уже такой голосище. Просто поразительно. Я сколько раз в ванной пел. Здо?рово выходит. Только никто об этом не знает, я никому не говорил, - скромность. Хотя голос у меня красивый, как весенний гром.

Сегодня я решил в комнате попеть. На просторе. Я даже стулья все на кухню вынес и стол к окну отодвинул, чтобы был полный простор.

Потом я слегка прокашлялся, съел сырое яйцо (я их терпеть не могу, но так надо, я читал), запил водичкой и изо всех сил начал:

Ах, приятно как петь! Сам поёшь и сам себя слушаешь. Получаешь огромное удовольствие.

Ну и бас у меня! Кто не мечтает о таком голосе?

Вдруг - тук-тук-тук в дверь.

Кто ещё там? Попеть не дадут.

А она уже входит. Ленка из нашей квартиры. Она на целый класс меня меньше учится.

- Ну, чего тебе, Ленища? - спросил я.

- Это кто пел? - говорит она.

«Хватит быть таким скромным», - подумал я и сказал, так, будто между прочим:

- Я пел. Я. Кто же ещё мог? А что?

- Удивительно красиво, - говорит, - как в опере.

- Ну и что же? - говорю я. - Я и сам знаю. Можно мне спросить, зачем ты мне это говоришь?

- Научи меня, - сказала она. - Ну, пожалуйста! За что хочешь.

- Смех тебя учить, - говорю. - Да и откуда у тебя такой бас?

- Я без баса буду, - говорит. - Как-нибудь по-другому. Я тебе за это мороженое-стаканчик куплю.

- Тебя научишь, - говорю, - а ты потом обманешь, возьмёшь и не купишь.

- Честное слово, - говорит Ленка. - Пречестное-пере-честное. Я даже сначала тебе куплю, чтобы ты не сомневался.

Удивительно, до чего я произвёл на неё впечатление - побежала и купила.

- Только ты сначала не ешь, - говорит. - Так будет не честно. Я раньше купила, а ты раньше научи.

Пришлось учить.

Я ей показал, как стоять надо. Как руки держать. Что делать глазами. Как открывать рот. Как закрывать.

В общем, пока учил, смотрю - мороженое растаяло. Я обозлился.

- Ишь, - говорю, - какая. Я тебе все навыки дал, а ты такая, да?

- Ты его выпей, - говорит Ленка.

Я как заору на неё, на такую:

- Кошке оно годится! Вот кому! Уходи отсюда сейчас же!

Одно утешение - такую дурёху всё равно петь не научишь. Даже мне что не под силу.

И вот однажды был у нас в школе концерт. И вдруг я вижу - выходит на сцену наша Ленища и начинает петь.

Ей здо?рово хлопали.

Мне даже дурно стало, и я сказал громко, на весь зал:

- Произошло недоразумение. Это я её так петь научил.

Все захохотали, а Ленка вдруг говорит:

- Совершенно верно. Своим успехом я обязана ему. - И сделала реверанс, то есть такое приседание.

И снова все захлопали и засмеялись. А потом ей преподнесли цветы и мне тоже. Потом мы с Ленкой вместе стояли на сцене, держались за руки и кланялись. И нам все хлопали.

Я не стал сердиться на Ленку, и домой мы пошли вместе.

- Ты молодец, - сказал я, - что не призналась, что у меня у самого чудесный бас. Скромность - прежде всего. - И я купил нам по мороженому-стаканчику.

Ленка ела, жмурилась и говорила:

- Я знаю свою судьбу. Я буду оперной певицей. Довольно-таки хорошей оперной певицей.

- Да-да, - говорил я. - Конечно. Это у тебя может выйти. Не надо только забывать, что это я тебя научил. Нужна скромность. Смотри, помни обо мне.

А она говорила:

- Да-да. Конечно.

А я говорил:

- Гляди, какой сегодня чудный солнечный день.

А она говорила:

- Не помню такого второго чудного солнечного дня. Не знаю, как тебя благодарить.