Федор Кнорре - Рассвет в декабре

— Возможно, — рассеянно соглашалась Нина. — В романах, как в сказках, лучше всего останавливаться на том, как Иванушка женился на царевне, пир горой, по усам текло… На усах и закругляться.

Под конец они таким же способом стали читать книжки из серии «Жизнь замечательных людей». Тут он обязательно требовал, чтоб она ему показывала картинки, фотографии, рассматривал их и удовлетворенный отдавал Нине книжку, точно найдя подтверждение тому, что думал.

— Посмотри, у Мусоргского лицо мученика.

— Он пил, может быть — от этого?

— А может, он «от этого» пил?.. У Герцена тоже в конце лицо совсем замученного человека… А у Диккенса? Вглядись! — Она как раз сегодня его принесла, как самое безопасное чтение. — А Достоевский…

— Он же на каторге… — начала и прикусила язык на полуслове, почуяв близость опасной темы, Нина.

Он сразу почувствовал этот страх.

— Кто был и кто не был, а как будто все они прошли через какой-то свой, долгий концлагерь…

Слово было сказано, и Нина, как затлевший огонь, поспешно кинулась забрасывать землей, песком, чем попало, любыми словами.

— Ты путаешь, путаешь!.. Зачем же брать великих людей, да еще портреты с последней страницы!.. Они великие, на них и нагрузка была невыносимо тяжелая…

— Чушь. Великие! Такие же люди, как те, кто живет в нашем микрорайоне! Были бы они другой какой-то породы — нам не нужно и непонятно было бы знать, чего это они там мучались, ненавидели, любили. А нам все понятно, только мы сказать это не умеем. А они сказали.

— Это так… — вяло подтвердила Нина. — Ничего не умеем. Глухонемые или тугоухие, черт нас знает. Только выговоришь, а оно уже не то.

С внезапностью взрыва она, как подброшенная, вскочила, умчалась к себе в комнату и тут же вернулась, очень медленно, волоча ноги, с клеенчатой тетрадкой в руках. Она держала ее двумя пальцами, слегка на отлете, как выносят из комнаты нашкодившего щенка, всем видом, даже походкой показывая величайшее брезгливое пренебрежение, почти презрение к тому, что было зажато у нее в двух пальцах.

— Была не была, ты лежачий, воспользуюсь твоим беспомощным положением. Зачитаю тебе мое личное произведение, отчасти, правда, стибренное и даже нахально стянутое, зато тут нет предисловия, биографии и портрета жуликоватого автора!

— Ты и есть жуликоватый автор?

— А кто же? Ну, я не у человека украла. Это из одной сказки… То есть просто сказка. Я ее перекроила по-своему… так, несколько фестончиков, иногда это называется «литературная запись» или в этом роде, только не пугайся, у меня там принц. Я попробовала без принца, да мне и самой не понравилось. Должен быть принц. И пускай ему принцесса, да?.. А то на все голоса, усмешливо поют и пишут все про влюбленных каких-то «девчонок»… Вот я назло и сделала. Пускай принцесса, а не Марфушка. И он не Эдик, не Олежка… А принц! Принц и принцесса. А кто не верит, те дураки, им же хуже.

Станешь слушать?.. Ну там у меня вот так. Сперва, значит, начало… Гм… ты и сам знаешь, что начало. Ну, черт с ним, поехали. Ах, да. Называется «Маленькая Вила». Это где-то в Боснии такие водятся: Вилы. Так вот, про Принца.

Он был, можешь себе представить, еще до того маленький, что даже не понимал как следует, что он принц. Однажды ночью он проснулся в своей детской в старом королевском замке и увидел, что на одеяле сидит лупоглазый зеленый кузнечик и смотрит прямо на него своими смышлеными глазками.

Принц сразу узнал кузнечика — это был тот самый, которого он, зачерпнув ладошкой, вытащил из воды, когда тот чуть было не утонул в большом фонтане.

Кузнечик подскочил, спрыгнул с одеяла на самую середину лунной дорожки, тянувшейся по полу, и поманил Принца лапкой.

Крошка Принц засмеялся, соскочил с постели и, как был босиком, в длинной ночной рубашке, пошел по лунной дорожке следом за кузнечиком.

Дворцовые няньки умильно квохтали во сне, точно заботливо отгоняя от крошки Принца мух. Деликатно посвистывали носами во сне придворные, а у самого входа грозно храпели усатые караульные в стальных доспехах.

Шлепая босыми ногами, Принц вышел во двор замка, снова нашел там лунную дорожку и побежал дальше, никуда не сворачивая, через влажный зеленый луг и услышал, что кто-то там настойчиво сопит и похрюкивает в вересковых зарослях, точно просит обратить на него внимание.

Он остановился и рассмеялся: два ежа, подпихивая перед собой носами трех маленьких ежат, приветливо похрюкивали. Дело было ясное, они хотели дать знать, что помнят, как он отнял ежиху у мальчишек, которые хотели ее поджарить на костре!

Принц пошел дальше, и на опушке леса на лунной дорожке перед ним запрыгали, замелькали белые заячьи хвостики. Зайцы бежали впереди, потом сели на задние лапки в кружок и стали поджидать крошку Принца. Ну конечно! Вот так же точно они сидели, собравшись в кружок, и горевали вокруг зайчонка, попавшего в силок, пока крошка Принц не освободил зайчонка!

Наконец среди глухого темного леса он увидел поляну, поросшую душистыми травами и цветами. Тут сладко пахло цветущими липами, светящиеся мушки, играя, носились в воздухе, и звон стоял от стрекотания тысячи пронзительных скрипочек кузнечиков. А на самой середине поляны, в ярком лунном луче, маленькая Вила, встряхивая золотыми волосиками, плясала в развевающейся одежде из струящегося серебра.

Она была совсем маленькая, как куколка, но такая веселая и хорошенькая, что крошка Принц с восторгом смотрел, как она кружилась, смеясь и встряхивая головкой, и венчики цветов, когда она пробегала по ним, только слегка покачивались, точно от теплого ветерка.

Потом она протянула крошке Принцу свою маленькую ручку, и они вместе вступили на лунный луч, падавший сквозь ветви старой липы. Луч чуть-чуть только прогнулся у них под ногами и тихонько зазвенел. Они бежали по нему почти до самой верхушки дерева и потом, смеясь, съехали обратно, точно по скользкой ледяной горке!..

Никогда в жизни Принцу не было так весело и хорошо, но лунный луч вдруг заморгал и скрылся и исчезла маленькая Вила. Ее рука выскользнула из руки Принца, осталась только ее рукавичка, такая маленькая, что ее можно было надеть на мизинец.

С ней он вернулся в замок, спрятал и никому не показал. Скоро Принца увезли из замка в большой город учиться всяким необходимым для принца предметам: танцевать, выступать, гордо подняв голову, в торжественных шествиях, играть в карты, подписывать рескрипты красивым почерком, ездить верхом и стрелять из лука.

Прошло несколько лет. Старый король состарился и умер, так что Принцу пришлось вернуться в замок и самому сделаться королем. Многое он успел позабыть за эти годы, но рукавичку сохранил. И когда, однажды ночью, он проснулся у себя в замке и увидел лунную дорожку на полу у самой постели, он вдруг совершенно позабыл про то, что он теперь уже не мальчик, а король, что он даже во сне должен быть величественным, строгим и непреклонным, — все позабыл, как мальчишка соскочил босиком на пол и пошел по лунной дорожке в лес.