Евгения Шалимова - Ее старшеклассники

Учительница с радостью замечала, что атмосфера в классе резко изменилась. Теперь, казалось, Женя незримо присутствовал в девятом "б". Чем бы ни занимались ребята, имя Демчука огоньком вспыхивало среди одноклассников, придавая особую остроту спорам. В самые критические минуты звонкое словечко "Женька" звучало сигналом к борьбе за справедливость, и каждому хотелось стать лучше.

Лизонька сидела возле кровати, задумчиво накручивая на палец кончик толстой косы. Евгений спал, а она вспоминала те трогательные первые слова, взгляды, улыбки, с которых, по её мнению, началась их дружба с Демчуком.

В прошлом году, в короткие зимние каникулы, класс ездил на экскурсию в соседний город. В поезде заспорили о чём-то. Евгений, закрывшись простынёй, лежал на нижней полке, смуглый, молчаливый, строгий. Лиза присела рядом и в пылу спора, желая доказать, что он ошибается, поскольку является от природы человеком неувлекающимся, спросила:

— Вот скажи, разве тебе когда-нибудь хоть кто-то очень-очень нравился?

— Конечно!

На миг девочка остолбенела, обида моментально захлестнула сердце, потом подумалось: вдруг речь идёт именно о ней? Но когда девочка попыталась хоть чуть-чуть выяснить, кто она, та счастливица, обнаружилось, что Женя стал сразу чужим, недовольным её вмешательством в святая святых. Даже прямо сказал:

— Ну, сейчас начнутся расспросы!

Так кончился их первый разговор на эту тему. Второй раз заговорили в столовой. После обеда, поджидая всех задержавшихся, ребята стояли в вестибюле. Лиза, скрывая робость, начала:

— Жень, ты помнишь, сказал, что тебе очень нравится один человек?

— Да.

— Он давно тебе нравится.?

— Сейчас посчитаю, — Евгений задумался, а Лизонька затаила дыхание: вдруг откроется завеса тайны? — Седьмой месяц.

Девочка быстро отсчитала шесть месяцев. Майский туристский поход! Всё совпадало: началась его симнатия к неизвестному человеку, когда они вместе путешествовали по горной речке. Она готова была плясать.

— Девчонки, смотрите, какое небо! Солнце какое! Ну, что вы кисните? Мы же на экскурсии! Глупенькие, разве в гостях скучают! — выскочив на улицу, она закружила одну из подруг, затормошила другую, вмиг образовала круг, и её пьянящая радость захватила всех.

А потом наступил последний вечер…Ребята собирались на прощальный бал во дворец строителей. Лизонька волновалась, она была убеждена: случится что-то необычное.

Гремела музыка, все вокруг пели и смеялись, и только Евгений мрачновато глядел на толпу, прислоняськ колонне в дальнем углу зала. Бордовым фонариком мелькала Лизонька среди танцующих, вдруг прибежала к Жене и, лукаво улыбнувшись, предложила:

— Погадаем?

— Давай!

— Задумай имя дорогой тебе особы…

— Задумал, — сразу же, без запинки, очень серьёзно ответил Женя.

— Точно сформулировал? Напиши вот на этой маске, — протянула бумажную мордочку лисы.

— Написал.

— Теперь скажи: там есть буква "Е"?

— Нет, — сухо ответил Евгений.

— Не совпало! Не получилось гадание! — и убежала.

Всё померкло в глазах Лизоньки. Не её имя задумал юноша, не она самое дорогое существо для него. Она танцевала, шутила с кем-то, а сама думала об одном: почему тогда он так смотрит? Почему всё время рядом с ней, даже в автобусе всегда рядом стоит? Почему так особенно тепло разговаривает?

Нет, кажется всё, мерещится, всё сама напридумывала, Лиза готова была плакать, кричать от боли. К счастью, вечер кончился и можно было уйти к себе в комнату, притвориться спящей и плакать в подушку, сколько угодно… На лестнице, с номерком в руках, она опять столкнулась с Евгением. Теряя последнюю надежду, она спросила:

— Имя было полное?

— Нет, краткое, — с готовностью ответил Женя, отлично понимая, о чём речь. Девчонка рассмеялась счастливо и исчезла. Снова вернулось в сердце солнышко!

Стучат колёса, поезд мчится домой. Позади добрый город. За окном ночь. Ребята разбрелись по вагону, улеглись, почти все уснули, только со второй полки доносится лёгкий шопот. Это Лизонька и Женя начали первый — самый волнующий! — разговор по душам.

— Жень, расскажи о том человеке! Или нельзя? Не можешь?

— Почему? Могу! Хочу даже! Рассказать?

— Конечно! Это — она?

— Она! Удивительная! Особенная. Таких больше на свете нет…

— Чем же особенная?

— Очень добрая, чуткая, умная. Людей как-то необычно любит. И люди любят её.

— А чем ещё хороша?

— Она очень искренняя и прямая, очень нежная и мечтательная, лучше её нет на свете никого.

— А кто она? Она…одноклассница.

Глаза досказали остальное. Благодарный взгляд девочки был Жене ответом. Лизе казалось, будто мир расцвечен гроздями праздничного салюта, а колёса выстукивают милое словечко "одноклассница".

— А вдруг всё это пройдёт? — очнулась девушка от приятных воспоминаний. — У меня пройдёт или у Жени… Нет! Тогда я умру. Не могу жить без него, такого верного, такого надёжного. Говорят, каждая девчонка ждёт своего Грэя. Значит, я дождалась? Такое родное лицо, будто мы прожили вместе целую жизнь и у нас уже взрослые дети. Почему так? Потому что…люблю!люблю!люблю! — взволнованно шептала Лизонька, теребя русую свою косу и вглядываясь в лицо Жени.

7. Печальные новости.

Первых двух уроков в этот день у Елены Владимировны не было, и она решила позволить себе явиться в школу позднее, чем обычно. Выйдя на улицу, потопталась на остановке ("Ясно, автобусы на завтраке"), понаблюдала, как дерутся воробьи из-за хлебных крошек возле магазина "Продукты" ("Спрошу пятиклассников, слышали они, как птицы ссорятся? Такие же интонации, как у девчонок, подышала в воротник ("Однако морозец явно силу набирает, а дежурные хотели окна протирать"), и она отправилась на работу пешком, через любимый свой парк. Задумчивые мохнатые ели с белыми лапами сторожили засыпанные снегом клумбы.

В парке было величественно и строго, отчего Елена Владимировна неожиданно для себя устыдилась прогулочного настроения и прибавила шагу.

Распахнув двери школы, она радостно улыбнулась ("Перемена. Своих увижу"). Давно уже отгремели оркестрами праздничные дни ноября, звенела предвкушением новогодних радос-тей вторая четверть. Елена Владимировна любила эту пору занятий: учебный год как бы брал разбег, был он молодой, задорный, всемогущий.

Улыбаясь милым мордашкам первоклассников ("На завтрак идут. Какие серьёзные."), она помахала рукой своим девчонкам, что стайкой пронеслись в лингафонный кабинет, и, розовощёкая с мороза, настроенная бодро и оптимистично, зашла в учительскую. У телефона стояла чистенькая, прелестная Наташа Чижикова. Ей разрешили позвонить домой.

— Бабуленька, милая, я ни за что не смогу прийти домой к обеду…Конечно, дела…Почему обязательно прямое производство? Нет, не педсовет. Я зачёт принимаю. Да. Я! Нет, ещё не учительница. У двоечников принимаю, ну, у слабых…Конечно, они меня из школы не выпустят, пока я их не выслушаю. Что? В пять часов обязательно буду…Ну, хорошо-хорошо, у них, конечно, тоже есть родители…А классный руководитель в этом же кабинете сидеть будет. Нет, у ней другая работа…Бабуля, я же из учительской звоню… — прошептав несколько слов в трубку, Наташа, извинившись, проскользнула к двери.