Антонина Коптяева - Дерзание

— Бывает. Например, на почве алкоголизма. У здорового человека — от распущенности. — Иван Иванович нахмурился, и Варя поняла, что он вспомнил прошлое и свою драму с Ольгой. — Презираю людей, которые заедают чужой век! — с силой сказал Иван Иванович. — Все можно перестрадать, но нельзя терпеть, чтобы топтали чувства близкого человека.

Варя вспомнила его тяжелые переживания, когда Ольга полюбила другого, а он оказался лишним между ними, «третьим», как назвал его однажды Тав-ров, — и вспомнила боязнь Ольги перед его возвращением из тайги. Но он не помешал ее счастью и ни разу не оскорбил ее нового мужа. Горячее чувство захлестнуло Варю.

— Ты знаешь, встреча с тобой — самое большое событие в моей жизни! — прошептала она. — Ты научил меня жить и работать, сделал меня счастливой!

— Я рад, если ты в самом деле счастлива.

— Очень. А ты!

— Я тоже. Но… — Он подумал о разногласии с нею по поводу его новой работы, о том, что Лариса Фирсова уже достигла большего, чем он…

— Но… — поторопила встревоженная Варя.

Я во многом недоволен собой. Ты пойми: эго не стремление возвыситься над другими. Не дает мне покоя желание в полную меру послужить народу. Вот меня очень радует новая работа Решетова… Когда я увидел того молодого человека, шагающего на костылях через шесть дней после перелома ног, я расцеловал Григория Герасимовича. Были такие ученые, как Пирогов, Павлов, Бурденко. Каждый из них создал свою школу в медицинской науке. Есть ученые, всю жизнь работающие над одной проблемой и сделавшие замечательные открытия, а мы с Решетовым идем уже намеченными, но еще не проторенными путями.

— И недовольны собой, — перебила Варя с легкой усмешкой. — А как же должны чувствовать себя мы, с робостью вступающие на проторенный путь? Ты овладел очень многим… — Она внезапно умолкла, поняв, что сейчас опять может обидеть мужа. Однако недомолвка дошла до него.

— Как ты не можешь усвоить то, что для меня! работа дороже самой жизни?

Он встал, прошелся по комнате, снял часы, долгим взглядом посмотрел на торопливо бегущую секундную стрелку.

— Поздно уже.

— Это для нас поздно, — с наигранной бодростью сказала Варя. — Добрые люди на нашем месте оглушали бы теперь соседей плясом и песнями. А мы только собрались, и сейчас же о работе. Один раз такой вечер в жизни, и то у гостей нашлась причина сбежать.

«Зря я согласилась переговорить с ним. Пусть бы Ольга Павловна сама… А то получится, будто я воспользовалась болезнью Наташи как предлогом для встречи».

Но колебаться было уже поздно, и Лариса, слегка постучав, открыла дверь в кабинет Аржанова.

Он стоял спиной к двери. Крутые плечи, обтянутые халатом, резко вырисовывались на фоне большого окна. В руке его был журнал с пометками дежурных' врачей и сестер, но хирург, свирепо насупясь, смотрел в сторону. На утренней конференции главный врач больницы профессор Круглова громила работников хирургического отделения. Больше всех попало Решетову за «блатные дела» с заказами гвоздей.

«В чем дело, товарищ женщина? — снова и снова вопрошал Иван Иванович. — Нельзя же всерьез принимать то, что Круглову взвинтила профессор Тартаковская, высмеяв ее на заседании в Министерстве здравоохранения. Подумаешь, авторитет — Тартаковская! Да шут с ней и с тобой вместе! Мы сами пойдем к министру, к президенту Академии медицинских наук, в горком партии и докажем…»

Легкое постукивание каблуков по полу, крытому линолеумом, вывело Ивана Ивановича из раздумья, заставив его обернуться.

— Лариса Петровна!

Он растерялся: сейчас должен зайти Злобин, и Варя хотела забежать, прежде чем ехать на работу, в госпиталь. Волнуется она. Подбодрить ее надо! И вдруг Лариса Петровна здесь! Что подумает

Варя?!

Эти мысли мгновенно пронеслись в голове хирурга. Но перед ним стояла женщина, любимая в прошлом, к которой он и сейчас относился с теплым уважением, да и только ли с уважением?!

— Здравствуйте! Как это вы?.. Каким ветром вас занесло к нам?

— Я по серьезному делу, — сразу сказала она, словно боялась, что ее заподозрят в навязчивости. И рукопожатие ее, и голос были спокойны, только лицо казалось бледным. — Встретила Ольгу Павловну, вашу бывшую жену, и она попросила меня поговорить с вами о Наташе Чистяковой. Помните, дружинница в Сталинграде?..

— Еще бы не помнить! Да вы садитесь. — Иван Иванович торопливо придвинул стул. — Извините за невнимательность: я расстроен — такая у нас сегодня была перепалка!.. Что же сообщила Ольга Павловна?

Лариса рассказала о заболевании Наташи. Все, чем горела она в последние дни, вдруг погасло. Она не испытывала никакой радости от новой встречи с Аржановым и только рассматривала в упор его уже немолодое лицо, мужественное и доброе, с морщинами в углах рта, на висках и над высоким переносьем. Как часто она думала о нем в эти годы! Какое кипение чувств подняла в ней недавняя встреча! А вот сидит около него, разговаривает с ним и… спокойна.

— Я позвонила в лабораторию и там узнала адрес вашей клиники, — говорит Лариса и краснеет: ведь она давно уже это знает. — Теперь вы сделаете для Наташи все, что можно, — заключает она и встает, сразу охваченная волнением.

Да, она потому и была спокойна, что наконец-то увидела его, сидела рядом, разговаривала с ним. Но вот надо уходить, и опять надолго, надолго…

«А я не хочу! А я не могу без тебя!» — говорили ему лихорадочно блестевшие ее глаза, и такая горячая тоска светилась в них, что Иван Иванович отвел взгляд. Тогда он заметил, что губы Ларисы, никогда не знавшие краски и оттого по-юному свежие, точно опалены дыханием. Он совсем насупился, даже сгорбился виновато, будто хотел стать меньше, и увидел нервно стиснутые руки Ларисы с побледневшими от напряжения суставчиками.

— Вы не беспокойтесь. Я напишу Коробову, чтобы он привез Наташу, — сказал хирург и даже обрадовался, объяснив себе причину ее волнения. Не мог он думать, что она волнуется из-за него. Теперь это было бы ужасно. — Да-да-да! Я все сделаю, как надо. Так и сообщите Ольге Павловне.

В этот момент и вошли в кабинет Варя со Злобиным.

— Здравствуйте! — сказала Варя Ларисе, тотчас узнав ее и побледнев от неожиданности.

В растерянности Варя даже не посмотрела на мужа, вернее, лишь скользнула по его лицу невидящим взглядом.

— Здравствуйте, Вар… Варвара Васильевна! — Лариса крепко сжала странно вялую руку своей боевой подруги. Даже то, что она помнила отчество скромной фронтовой сестры, которую никто в госпитале так не величал, сказало о многом настороженной ее сопернице.

— А со мной? — напомнил, улыбаясь, Злобин.

Странно, почему Лариса не узнала его! Он сразу почувствовал возникшую неловкость и вспомнил короткую заминку за столом у Аржановых, когда упомянули о Ларисе.