Николай Асанов - Электрический остров

Время близилось к пяти, когда по гравию дорожки за оградой сада прошуршали колеса автомобиля. За­тем на большой скорости взвизгнули тормоза. Так ез­дил только Улыбышев, он любил скорость и не жалел машину, А потом и он сам появился в саду. Орленов сразу почувствовал облегчение. Все-таки внимание ди­ректора было приятно. Да и говорить, видя в зале дружеские лица, легче.

— Не правда ли, я умею быть любезным? — пошу­тил Улыбышев, поздоровавшись. — После обеда я сразу почувствовал, что Нина Сергеевна страстно же­лает проехаться на машине. Да и предлог она выбра­ла законный — надо же проводить мужа на выставку! А Райчилин ухитрился именно в этот высокоторжест­венный день поставить казенную машину на ремонт! Вот уж у кого нет чуткости!

Нина зааплодировала. Улыбышев поклонился.

— Ну, теперь скажите, прав я или не прав? Может ли наш Цицерон в ожидании триумфа шествовать пешком?

— Правы, правы! — воскликнула Нина.

Андрей усмехнулся нехитрому приему Улыбышева, искавшего популярности у новых сотрудников, и пред­ложил стакан чая. — Выпью! И не один, а по крайней мере два,— ответил Улыбышев и присел рядом с хозяйкой. Огля­дев комнату, в которой он не был с новоселья, ска­зал: — Люблю уют. Сам лишен такового, поэтому за­видую всем, у кого он есть. Вам в особенности, Ан­дрей Игнатьевич! Сознайтесь, Нина Сергеевна помо­гала готовить доклад?

— Во всяком случае, присутствовала! — засмеялся Андрей.

— А больше от жены ничего и не требуется! — оживленно подхватил Улыбышев. — Она должна скрашивать нашу мужскую жизнь именно своим при­сутствием! Я, к сожалению, так одинок…

— Этого легко избежать, — насмешливо заметила Нина. — Стоит лишь жениться.

— Было, — меланхолически ответил Улыбышев, принимая из рук ее чашку чая.— Не вышло.

Орленов уже слышал, что Улыбышев был женат на актрисе, что жена ушла от него через год. С тех пор он жил холостяком. Нине Андрей этих подробностей не рассказывал. Однако она, очевидно, уже разузнала о них, так как довольно бесцеремонно сказала:

— Надо было выбрать такую жену, которая по­стоянно находилась бы под вашим крылышком. Вот так, например, как сделал Андрей. Представляю, что это была бы за жизнь, если бы я работала в театре.

— А что, ревнует? — насмешливо спросил Улы­бышев.

Его не задела бесцеремонность Нины. Он сидел плотно, с охотой брал печенье, говорил свободно. Он так привык чувствовать себя большой персоной, что и в гостях держался, как хозяин.

— Пытается, — засмеялась Нина, — но я не даю повода. Поэтому Андрей особенно злится! Мужчине, как мне кажется, даже приятно ревновать. Этим спо­собом он проверяет привлекательность жены.

— Довольно острый способ проверки, — Улыбы­шев засмеялся и расплескал чай из стакана. — Вы не находите, Андрей Игнатьевич?

— Да, вроде пропуска тока высокого напряжения без достаточной изоляции, — поддержал их веселье Андрей. — Но я стараюсь не показывать своей рев­ности.

— Аккумулируете для будущего взрыва? — про­должая смеяться, спросил Улыбышев.

— Скорее всего, он переводит ее в работу, — пожа­ловалась Нина. — Поверите ли, с того дня, как орга­низовал свою лабораторию, я вижу его только ночью.

— Ночью ты не видишь, я прихожу, когда ты спишь.

Ему было неловко от той бесцеремонности, с ка­кой Нина заговорила о личной жизни Улыбышева, и оттого, что разговор этот перекинулся на их интимную жизнь. Он совсем не хотел показывать ее кому бы то ни было. И зачем Нина говорит, будто он ревнив? Для придания интереса своей особе? Так она и без этого уже владеет воображением Улыбышева. Нельзя не за­метить взглядов, которые Улыбышев бросает на нее. В ней нет классической, как бы застывшей в камне, красоты Марины Чередниченко, она живая, теплая, яркая, ее хочется прижать к себе… Но если это по­нятно Андрею, то не владеет ли такое же чувство и Улыбышевым? И ревность, которой он никогда не знал, которая впервые появилась у него вместе с вме­шательством в их жизнь Бориса Михайловича, вдруг по-настоящему рванула его сердце. Он почувствовал, что бледнеет, и торопливо склонил лицо над бума­гами, лежавшими рядом с его стаканом.

— Э, я вижу, вы доклад из рук не выпускаете, — сказал Улыбышев. Он, как всегда, первый почувство­вал неловкость. — Как вы находите нашу работу в це­лом? Боюсь, что в ней не хватает системы. Беремся за множество проблем и не все доводим до конца.

— Трудно оказать, что является концом в научной работе, — неопределенно ответил Орленов. Он уже справился с волнением, и буквы на заглавном ли­сте доклада перестали извиваться и плясать в его глазах. — Вот, например, ловушки для насеко­мых… — он заговорил об одной из работ лаборато­рии частных проблем.

Молодые исследователи из этой лаборатории при­несли ему любопытные чертежи электроловушки для насекомых-вредителей. Электрический маяк в саду притягивает насекомых на свет. Они слетаются мас­сами и попадают в воздушный поток, создаваемый вентилятором всасывающего действия. Под вентиля­тором находится коллектор — простой мешок. В него насекомые и попадают. Судя по цифрам, за ночь в ло­вушку попадало один-два килограмма насекомых, что в переводе на особи составляет миллионы крылатых тварей.

— А какой вопрос вызывают ловушки? — живо спросил Улыбышев.

Андрей понял, что он все-таки боится, как бы до­кладчик не выскочил из-под его власти и не пустился критиковать работу филиала.

— Вопросов несколько. Например, как добиться отбора насекомых? Ведь вместе с вредителями в нее, очевидно, попадают и полезные насекомые? Или та­кой вопрос: ловушка действует только ночью, а как быть с дневными вредителями? А каков радиус дей­ствия светоловушки? Я понимаю, лов рыбы на свет, например, всегда и во всех условиях достигает своей цели, рыба не делится на вредную и полезную, она де­лится на съедобную и несъедобную. И можно при раз­боре рыбы перед разделкой отобрать несъедобных рыб и сбросить случайно попавшую молодь ценных рыб обратно в море. А как вы разберете полезное и вредное в содержимом мешка?

— Ну, они проводили опыты с окрашиванием на­секомых радиевыми красками, — недовольным голо­сом сказал Улыбышев.

— О чем вы спорите? — перебила Нина. — Мне эти ловушки ужасно понравились! Я смотрела, как при рентгеновском облучении эти подкрашенные насеко­мые светятся. Шура Муратова рассказывала, что од­ной ловушки достаточно для пяти гектаров сада, Чудная картина, когда эти меченые насекомые проходят перед экраном!

— Увы, речь идет не об эстетическом эффекте, а о практическом, — вздохнул Улыбышев.

— Ну, Андрей, если уж тебе так хочется переспо­рить Бориса Михайловича, так, пожалуйста, выбрось эти ловушки из своей лекции!