Юрий Бондарев - Юность командиров

— Лейтенанта Чернецова, курсантов Дмитриева и Брянцева к командиру первой батареи!

— …перво-ой батареи!.. — разноголосым эхом покатилась команда, подхваченная дневальными на этажах.

Капитан поднялся по стертому ковру на четвертый этаж, в батарею, где тихо, безлюдно — все ушли в столовую. Безукоризненно натертые паркетные полы празднично мерцают; кровати и тумбочки, педантично выровненные, отражаются в паркете, как в воде:

Везде на кроватях лежат свернутые шинели: в столовую курсанты ходят в одних гимнастерках.

Где-то вверху, над крышей, обдувая корпус, ревет ветер, наваливается на черные стекла; порывами доносится сквозь метель отдаленный шум трамвая, а здесь веет благостной теплынью и все уютно, по-домашнему светло.

Дневальный по батарее — Гребнин, прибывший в училище из полковой разведки, навалясь грудью на тумбочку, недоверчиво ухмыляясь, читал; заметив капитана, он поспешно спрятал книгу, вскочил, придерживая шашку.

— Батарея, смир-рно!

— Отставить команду. Книгу вижу, дневальный.

В упор глядя на капитана бедовыми глазами, Гребнин спросил с нестеснительным интересом:

— Вы не в разведке служили, товарищ капитан?

— Нет. А что?

— Глаз у вас наметанный, товарищ капитан.

— Ну, артиллерист и должен иметь наметанный глаз. А книжку все же спрячьте подальше, чтобы не соблазняла вас, дневальный.

Капитан, звеня шпорами, пошел по коридору.

В канцелярии его уже ожидал командир первого взвода лейтенант Чернецов; в новой гимнастерке со сверкающими золотыми пуговицами, золотыми погонами, он, весь сияя, сейчас же встал.

— Вызывали, товарищ капитан? — спросил он таким до удивления звонким голосом, что капитан подумал невольно: «Вот колокольчик».

— Да, садитесь, пожалуйста.

Некоторое время он молча рассматривал Чернецова: небольшого роста, неширокие плечи, чистый — без морщинки — юношеский лоб, живые, детские светло-карие глаза, нежный румянец заливает скулы; на вид ему года двадцать три; окончил училище по первому разряду, на фронт не отпустили, оставили в дивизионе.

— Во всех взводах уже назначены младшие командиры, — сказал Мельниченко. — В вашем еще нет. Почему?

Это сказано было слишком официально — Чернецов весь подтянулся.

— Товарищ капитан, во взводе много фронтовиков… Я присматривался. Вот, — он вынул список. — Я наметил старшину Брянцева, старшего сержанта Дмитриева, старшего сержанта Дроздова… Все из одной армии.

Капитан взглянул с любопытством: лейтенант Чернецов умел так краснеть, что даже шея розовела возле чистого, аккуратно подшитого подворотничка.

— Вам они докладывали о взыскании майора Градусова?

— Так точно.

— Ну а вы не думали, как отнесется к этому назначению командир дивизиона?

— Товарищ капитан, Дмитриев и Брянцев три года были младшими командирами на фронте. Кроме них, нет сержантов во взводе, — заговорил звонким голосом Чернецов. — Что касается этой драки, товарищ капитан, то майор Градусов приказал младшему лейтенанту Игнатьеву отвезти задержанного к коменданту. При проверке выяснили — темная личность.

Он не без волнения подергал свою новенькую портупею, приняв серьезный вид. «А колокольчик-то не такой уж робкий, как кажется, — подумал капитан. — Кем он хотел быть до войны? На этот вопрос вряд ли он мне ответит…»

В дверь постучали.

— Разрешите?

В канцелярию вошел Дмитриев: этот гораздо старше Чернецова, воевал с первых дней войны — таких много в дивизионе; у этих пареньков странное сочетание взрослой серьезности и детскости. Его брови были влажны от растаявшего снега, лицо спокойно, чуть-чуть удивленно.

— Курсант Дмитриев по вашему приказанию прибыл!

— Садитесь, курсант Дмитриев. Так вот зачем вас вызвали. Мы хотели бы с лейтенантом Чернецовым назначить вас помощником командира взвода. С сегодняшнего дня.

Дмитриев с недоверием смотрел на Мельниченко.

— Разрешите сказать, товарищ капитан? Прошу вас не назначать меня помощником командира взвода.

— Почему?

— Просто не хочу.

— Так просто? Вы не договариваете, — сказал Мельниченко. — Но я, наверно, не ошибусь, если скажу: здесь, в тылу, не хотите портить отношения со старыми товарищами? Верно?

— Фронт — другое дело, товарищ капитан.

— Что ж, фронт — другое дело, Дмитриев, верно, — согласился Мельниченко. — Но мы хотели назначить командирами отделений Брянцева и Дроздова. Это ваши однополчане. Вам будет легче работать, очевидно.

— Все равно, товарищ капитан, — Дмитриев отрицательно покачал головой. — Прошу меня не назначать. Я буду плохим помкомвзвода.

— Дивизион, сми-ир-рно! — гулко раскатилась отчетливая команда по этажу, и сейчас же в глубине коридора голос дежурного возбужденно зачастил: — Товарищ майор, вверенный вам дивизион…

Покосившись на дверь, лейтенант Чернецов одернул гимнастерку, провел быстро пальцами по ремню, как курсант, готовый к встрече старшего офицера.

Наступила тишина, в коридоре послышался раскатистый голос:

— Вольно! — и тут же, распахнув дверь, шумно отдуваясь, вошел майор Градусов — шапка добела залеплена снегом, лицо свеже-багрово с мороза, накалено ветром. Все встали. Командир дивизиона коротко поднес к щеке крупную руку, произнес басистым голосом:

— Здравия желаю, товарищи офицеры!

Медленным движением он сбил с шапки пласт снега, сбоку скользнул глазами по Дмитриеву; широкие брови поднялись.

— А, боксер-любитель! Вот вам, пожалуйста, товарищи офицеры, не успел приехать в училище и уже драку учинил!.. Что прикажете с ним делать? А?

— Товарищ майор, — сказал Дмитриев, — это нельзя было назвать дракой.

— Когда военный человек машет руками на улице, это уже позор! Драться курсанту артиллерийского училища — это втаптывать в грязь честь мундира, честь армии! Не хватало еще, чтобы прохожие тыкали в курсантов: «Вот они какие, воины…»

Сказав это, Градусов дернул крючок шинели возле горла, сел к столу, хмурясь, забарабанил пальцами по колену.

— Эк вы! «Нельзя назвать»! Где этот ваш… как его?.. соучастник… Брянский?.. Брянцев?.. Вы вызывали его, капитан? Они докладывали вам о взыскании?

— Брянцев должен сейчас прийти, — ответил Мельниченко. — Я вызвал их обоих. Но по другому поводу, товарищ майор.

— А именно?

— Я хотел бы назначить их младшими командирами. — Капитан кивнул в сторону Дмитриева. — Обоих. Дело в том, что в комендатуре выяснены обстоятельства и причины этой драки.

— Вот как? С корабля на бал? Та-ак…

Громко хмыкнув, майор Градусов положил свою большую руку на край стола, посмотрел на капитана, потом, вроде бы в сомнении, всем телом повернулся на стуле к понуро стоявшему Чернецову, спросил:

— А вы как думаете, командир взвода?